#Ненависть любовь

3.36

Это был странный вечер. Будто кто-то взорвал над нашими головами фейерверк из самых разных эмоций, и они яркими разноцветными искрами накрыли нас, обжигая кожу.

Ненависть, гнев, страх, изумление, замешательство, спокойствие, благодарность, нежность, любовь.

Целая палитра. Целая жизнь. Целая Вселенная.

Долгое время – почти до ночи – мы сидели в моей квартире. К нам присоединились Самира и Лео, и мы обсуждали произошедшее, разгружая сердца разговорами и нервным, но дружным смехом. Единственное, чего я и Даня не сказали никому, этого того, что мы вместе живем и вообще фиктивные муж и жена – помнили о конфиденциальности. Когда на город опустилась прохладная тьма и прочно обосновалась в каждом его закоулке, все засобирались по домам. Даня, как всегда, хотел развести гостей, но они вызвали такси и уехали, а мы остались вдвоем. Я слишком поздно поняла, что не успела поделиться с Самирой словами Савицкого о Лео, но решила, что сделаю это позднее. Честно говоря, это казалось мне его очередной непонятной уловкой, сбивающей с толка – художник нравился мне, и я считала, что он хороший парень.

– Надо замки поменять, – сказал Даня. – Плохо, что этот козлина у тебя ключи стащил.

– Снова? – вздохнула я, вертя в руках кружку с недопитым чаем.

– Снова. Так спокойней будет.

– Родители будут в восторге.

– Когда они возвращаются с моря?

– Через несколько дней. Мама жалуется, что устала отдыхать, а папа не хочет приезжать назад, – сказала я, встала со стула и подошла к Дане. Заключила в объятия, положив одну руку на шею, а второй цепляясь за футболку на поясе. И тяжело вздохнула.

– Что, девочка? – прошептал он, обхватывая меня за плечи.

– Так бывает, да? Чтобы была такая любовь, которая хуже ненависти? Чтобы была такая одержимость, как у нее?

– Как видишь, – ответил Даня. – Когда-то я думал, что разбираюсь в людях, но… – он замолчал, покачивая меня из стороны в сторону – это успокаивало.

– Я слышала, что ты говорил, когда была на лестнице, – продолжила я и сильнее сжала пальцами ткань его футболки. – Спасибо, что верил в меня, несмотря ни на что. Спасибо, что не ушел.

– А я мог иначе?

Я знала, что не мог.

– Ты думаешь, она вернется? – тихо спросила я, поднимая голову и глядя в ночное небо.

– Надеюсь, что нет, – задумчиво отозвался Даня, играя с моими волосами.

– Она так на тебя смотрела, будто бы ты ее казнил. Собственноручно возвел на эшафот и накинул петлю на шею.

– Нет, Даша, она сама это сделала. – Голос Дани стал жестким. – Я хотел ее ударить. Знаешь, впервые в жизни хотел поднять руку на женщину, - вдруг признался Даня. – Стоял, смотрел на нее и думал, что хочу вмазать. Какого черта, Даш? Нет, какого? Почему она решила, что может играть с людьми? Похищение, наркота – что было бы следующим? Убийство? Каролина заигралась. Решила, что может делать все, что угодно, почувствовав вседозволенность. Но забыла – каждый, кто не падал, обязательно упадет. С Савицким они одного поля ягодки.

– Ну, он хотя бы оказался не таким подлым. Наверное, – отозвалась я.

– Он просто преследовал свои цели. Хотел унизить ее, вот и все. Савицкий ничем не лучше, Даш. Вспомни тот вечер. Просто вспомни.

Я его помнила – до сих пор. И грозу, и всепоглощающий страх, и холод, и привкус крови на губах. Помнила ненормальные блестящие глаза Влада и его голос. Помнила его руки, шарящие по телу.

Пусть сегодняшний поступок будет его компенсацией за тот отвратительный поступок. И пусть мы никогда больше не встретимся – ни с ним, ни с ней.

– Не грусти, зайка, – ласково сказал Даня. – Ведь я с тобой.

Его слова вдруг позволили мне окончательно осознать – все закончилось. Этот невольный ад, на который мы обрекли себя, исчез, оставляя после себя лишь воспоминания.

Он подхватил меня на руки, закружил и, целуя, унес в мою комнату. На мою кровать, над которой горели гирлянды. Где подарил поистине прекрасные часы, еще раз доказав, что он – только мой. А я – только его.

И эта ночь была прекрасной и светлой от огней тех звезд, что горели в наших сердцах.