Маленькие изменения

Глава 18. Джинджер

Через два дня после вечеринки по случаю моего дня рождения с хлопьями, я вынырнула из глубокого сна, как будто услышала громкий шум, но ничего не было слышно. Было еще темно, примерно за час до восхода солнца, но я полностью проснулась. Иногда, если я была действительно занята или нужно было закончить проект, мое тело становилось своего рода сверхчувствительным. Моя художественная выставка была через полторы недели. Я заставила себя медленно дышать при этой мысли.

Я включила телефон, чтобы посмотреть время и меня встретила бесконечная череда уведомлений — гораздо больше, чем обычно, даже в последнее время, когда United Ink набирает обороты.

И это было... нехорошо. Казалось, все это восходит к разглагольствованию, которое Эдди Спаркс опубликовал прошлой ночью. Он был усеян заглавными буквами, плохой грамматикой и множеством эмодзи и, по сути, обвинял Этту Блейк и меня в том, что мы мелодраматичные мужененавистницы без чувства юмора, которые явно достигли своего места в бизнесе, только трахаясь с людьми, поскольку мы были бездарными писаками, которым, вероятно, следовало бы просто спрятаться с другими женщинами, если мы не можем выдержать немного здоровой конкуренции.

Мое кровяное давление повышалось с каждым искаженным предложением и я кричала в интернет, не дочитав и половины. Затем я снова злилась на каждый комментарий, который я читала, соглашаясь с ним. Каждый татуировщик-мужчина, который подтвердил, что да, ему не нравится нанимать женщин, потому что они слишком капризны и чувствительны, и это портит атмосферу в салоне, потому что рядом с ними всегда приходилось ходить на цыпочках. Или да, по его опыту, мужчины давали работу женщинам-татуировщицам, потому что они трахались и не хотели упускать возможность потрахаться, тогда индустрия зависала на них. Да, это отстой - быть политкорректным и нанимать женщин, даже если они были не так хороши и расстраивались, если ты пытался их поправить.

Все это было дерьмом, которое я слышала тысячу раз раньше, как в индустрии, так и за ее пределами. Но видеть такое концентрированное варево ненависти было все равно что проводить наждачной бумагой по ране, которая никогда по-настоящему не заживет.

Были комментарии, которые тоже с ним не соглашались. Но дерьмовые, казалось, кричали в сто раз громче и резали в сто раз глубже.

Некоторое время я кипела от злости, разглагольствуя и говоря "Что, черт возьми, не так с людьми?" около шестидесяти тысяч раз и когда ничего из этого не помогло мне почувствовать себя лучше, я подключила Тома Уэйтса, который никогда не переставал успокаивать, забавлять и угнетать меня в равной мере. Затем я налила в кофейник кофе двойной крепости, села на пол и начала сочинять ответ, когда взошло солнце.