Маленькие изменения

Глава 11. Джинджер

Фарон казался, возможно, моим величайшим достижением на сегодняшний день. Или, может быть, именно таково было облегчение от того, что я по-настоящему выспалась ночью. Или у меня было время и рисовать, и тусоваться с парнем, который мне нравился, потому что я не делала татуировки по двенадцать часов в день.

Позже я спросила Маркуса, какова была история Фарона, поскольку он рассказал так мало и Маркус слегка прищурился, как будто не был уверен, как много я знаю и просто сказал: "Он замечательный, ты увидишь. Все остальное на самом деле не моя история, чтобы ее рассказывать." Что было чертовски загадочно для Маркуса, который обычно был довольно прямолинеен, но я знала, что он никогда не привел бы в салон никого, кто не был бы на высоте, поэтому я просто записала "узнай, что, черт возьми, за история у Фарона" вместе со всеми другими десятками пунктов в моем списке дел на "после выставки Малика". В любом случае, я достаточно скоро узнаю его поближе.

Что я могла сказать сразу, так это то, что Фарон прекрасно ладил с клиентами, как я и ожидала. Он работал с ними непринужденно и явно внимательно слушал, хотя говорил мало. Наблюдать за его работой было так же завораживающе, как и за чем-либо другим, из-за того, как он двигался. Я просто никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным. Казалось, что каждый жест, вплоть до движения пальца или наклона колена, был рассчитан на максимальное изящество и минимум потерь.

И это касалось не только меня. Я поймала на нём взгляды посетителей, а Морган и Линдси казались такими же очарованными, как и я. 

- Ты танцор? - Морган спросила его, когда я их представляла. Фарон покачал головой и глаза Морган сузились с выражением, которое я узнала. Это означало, что она была полна решимости докопаться до сути чего-то.

За несколько дней, прошедших с тех пор, Морган пыталась найти трещину в его благодати, но этого не произошло. Даже когда она бросила в него рулоном бумажных полотенец, а затем, когда он ловил его, бросила ручку. Он схватил оба предмета в воздухе большими, безошибочными движениями и поставил их на свое место, как будто бросать предметы было абсолютно разумным поведением. Затем он вернулся к нанесению чернил, когда глаза Морган выпучились.

Помимо того, что Фарон был немного чудаковатым человеком, он, без сомнения, был одним из самых талантливых художников, которых я когда-либо видела за работой. Его метод тоже был уникален. Там, где почти каждый татуировщик, которого я когда-либо видела, начинал с контура, Фарон работал слоями, слегка нанося чернила, а затем работая над темными точками, чередуя подводку с шейдером. Это придавало его работе необычайную глубину и плавность, и я сделала мысленную пометку попросить его рассказать мне обо всем процессе.