бег с препятствиями | ateez

глава 4

День рождения Сана благополучно прошёл, как и концерты в Тайбэе и Гонг Конге. Между многочисленными перелётами Фина успела перехватить и поздравить на тот момент уже бывшего именинника. Июль для неё выдался таким же насыщенным, как и для ребят: начиная от рекламной кампании в Сеуле, заканчивая внезапным желанием матери воссоединить семью.

Благими намерениями здесь и не пахло. Напомнив «жестокой и неблагодарной» дочери о том, что дела с винодельней убыточны, сеньора Равенна потребовала немедленно прибыть домой. Последней каплей стали нелестные комментарии в адрес покойного отца, и Фина буквально была на грани, чтобы не разрыдаться и не накричать на неё, находясь посреди огромного зала, где присутствовало несметное количество людей: как зрителей, так и выступающих. Вместе с одной из подгрупп Фина прямиком из Сеула поспешила в Барселону на танцевальный фестиваль. Основная часть их команды находилась в Америке, готовясь вместе с Фреей и Рин к участию на мировом чемпионате по хип-хопу.

Когда выступления благополучно завершились (подгруппа заняла второе место, за что получила неплохой чек), Марреро, схватив упирающуюся Тию в качестве щита, на всех парах помчалась в Лардеро, где находилось семейное имение.

Виноградники и фермерские поля в самом цвету поражали смешением великолепных сладких запахов. От удовольствия и ностальгии кружилась голова: Фина давно не была дома, что успела позабыть, какой красивой была её малая родина.

Когда они прибыли к ужину, блондинка была уже как мокрая половая тряпочка (= сопливая размазня, как насмешливо обзывалась Тия на протяжении всего пути).

Равенна Марреро дель Торо, словно сошедшая с картины Густава Курбе – истинная испанская дама, носившая в профиле и осанке яркие проблески национального колорита. Её красота едва ли начала увядать с возрастом, как печёное яблоко в меду. Она встретила их за длинным семейным столом, в шёлковом халате в пол: одарила Фину взглядом, полным неприязни, а на Тию даже не посчитала нужным смотреть, лишь продолжила потягивать свой мундштук, явно не испытывая от горького табака никакого наслаждения.

Мать Фины была холодная и жестокая женщина, сухая и острая, как стрела, для своих сорока плюс. Глаза тёмные, холодные и безжизненные; тонкий, клюющий нос; чёрные кустистые брови вразлёт; и такие же, словно нефть, густые, лоснящиеся, длинные волосы делали её похожей на ворону. То, как демонстративно она размахивала полами халата, передвигаясь по дому, лишь лучше дополняло образ: словно охотница, летающая по имению и выслеживающая в чью девственно-нежную плоть вонзить сегодня свои смертоносные когти.