Колодец закрутился против часовой

Глава 5: Джеймс Гриффин

Доктор Монтгомери показался Гриффину смутно знакомым, однако он никак не мог припомнить, где видел этого высокого плотного широкоплечего усатого блондина с жидко-серыми глазами, большим носом, оттопыренной нижней губой и несчастным пропитым лицом, потому решил спросить:

— Мы с Вами нигде не встречались?

— Не думаю, — он ещё и шепелявил.

Сухо, ну да и ладно. Зато Монтгомери закатал рукава чуть ли не до плеч, показав странную нечёткую границу на коже, ниже которой он был весьма смугл, а выше — бел до посинения.

— Витилиго? — предположил Гриффин, во многом только чтобы блеснуть знаниями в области кожных заболеваний.

— Загар.

— Это где Вы осенью в Лондоне нашли загар?

— Не вам говорить про какие-то странности с пигментацией.

Джеймса это задело страшно, но только потом до него дошло, что речь про невидимость. Ему пришлось коротко объясниться, чтобы получить медицинскую помощь, но сделал он это только тогда, когда Тимоти догадался связать Невидимку по рукам и ногам его же бинтами. Он, кстати, до сих пор связан, причём ещё крепче: плотной верёвкой, которой обычно перетягивают ящики на торговых судах, и даже бог весть откуда взявшейся цепью. Только в таких обстоятельствах Джеймс мог себя контролировать, вернее, его получалось сдерживать во время вспышек агрессии.

— Как нос? — Монтгомери повернулся к Дабл Ти, делая ещё один стежок по невидимой плоти, причём весьма небрежно, учитывая, что ориентироваться можно было лишь по свернувшейся крови. Она, зараза такая, теряла свою прозрачность по причинам, которые только профессиональный биолог мог бы объяснить, а Гриффин бросил биологию на втором курсе.

— Уже почти не болит, — было почти не видно, что Тимоти улыбнулся, потому что Оу держало что-то у самого его носа с таким видом, будто делает одолжение, хотя само пять минут назад всеми лапами стучалось в комнату, чтобы увидеться с приёмным родителем.

— Я могу его перешить, — доктор сказал это так буднично, точно занимается этим каждый день. Кто знает, может он и правда занимается этим каждый день? Рисуется мне, с таким проектом ему были бы здесь очень рады.

— Не нужно, что Вы! Нет, я конечно не сомневаюсь в Вашем профессионализме, всё-таки десять лет чистой практики — это очень большой срок, но мне нет разницы от формы носа, пусть она даже чуть поменяется. Мой нос — мой, каким бы кривым он ни был. Мне даже кажется, что дышаться стало легче, возможно, я всю жизнь страдал от кривой перегородки и сам не знал, а мистер Гриффин мне его починил, тогда мне стоило бы сказать-