удушье - Чак Паланик

глава 32

Когда сюда добирается тягач из автоклуба, девушке с конторки приходится идти его встречать, так что я заверяю её, мол, конечно, готов последить за её столом.
На полном серьёзе, когда автобус высадил меня сегодня у Сент-Энтони, я заметил, что у неё спущены две шины. Оба задние колеса стоят прямо на ободе, сказал я ей, заставляя себя всё время поддерживать зрительный контакт.
Экран безопасности демонстрирует столовую, где старухи едят на завтрак растёртую в пюре пищу разных оттенков серого.
Переключатель интеркома установлен на номер первый, — слышна лифтовая музыка и как где-то течёт вода.
Монитор переключается по циклу на комнату для кружков, там пусто. Проходит десять секунд. Потом тут зал, где стоит телевизор с тёмным экраном. Потом, десять секунд спустя, библиотека, где Пэйж толкает мою маму в коляске мимо полок с потрёпанными старыми книгами.
Щёлкаю управлением интеркома туда-сюда по шкале, пока не слышу их на шестом номере.
— Если бы только у меня хватало смелости не бороться и не подвергать всё подряд сомнению, — говорит мама. Она тянется и касается корешка книги, продолжая. — Если бы я хоть один раз могла сказать — «Вот. Вот, что хорошо. Просто потому, что я это выбираю».
Она вынимает книгу, разглядывает обложку и заталкивает книгу обратно на полку, мотая головой.
И через динамик, шершавый и приглушённый, мамин голос интересуется:
— Вот вы — как решили стать врачом?
Пэйж пожимает плечами:
— Нужно же на что-то было выменять свою юность...
Монитор переключается по циклу, демонстрируя пустую погрузочную площадку позади Сент-Энтони.
Теперь мамин голос спрашивает на заднем плане:
— Но как пришло решение?
А Пэйж на заднем плане отвечает:
— Не знаю. Однажды взяла и захотела стать врачом... — и её голос гаснет, переходя в какую-то другую комнату.
Монитор переключается по циклу, демонстрируя парадную стоянку, где остановился тягач, а его водитель сидит на корточках возле голубой машины. Девушка с конторки стоит в стороне, сложив руки на груди.
Щёлкаю по шкале с номера на номер и прислушиваюсь.
Монитор переключается, показывая меня, который сидит, приложив ухо к динамику интеркома.
Стук кого-то печатающего на номере пять. На восьмом гудит фен для волос. На втором слышу мамин голос, рассказывающий:
— Знаете поговорку, мол — «Те, кто не помнят прошлое, обречены повторять его»? Так вот, мне кажется, что те, кто помнят своё прошлое — ещё хуже.
Пэйж на заднем плане отвечает:
— Те, кто помнят прошлое, ухитряются по-настоящему перегадить всю историю.
Монитор переключается по циклу, показывая их, идущих по коридору, и открытую книгу в маминых руках. Даже в чёрно-белом цвете можно смело сказать, что это её дневник. И она читает его с улыбкой.
Поднимает взгляд, изворачиваясь, чтобы глянуть на Пэйж за коляской, и говорит:
— По моему мнению, те, кто помнят прошлое, оказываются им парализованы.
А Пэйж толкает её дальше со словами:
— Как насчёт — «Те, кто умеют забыть прошлое, на голову выше всех нас»?
Потом их голоса снова гаснут.
Кто-то храпит на номере три. На десятом — скрипение кресла-качалки.
Монитор переключается по циклу, показывая парадную автостоянку, где девушка подписывает что-то на планшетке.
Прежде, чем мне удастся снова разыскать Пэйж, девушка с конторки вернётся и скажет, что с шинами у неё всё в порядке. Она снова посмотрит на меня сбоку.
Как бы НЕ поступил Иисус?
Оказывается, какой-то козёл просто выпустил из них воздух.