Фанфики по «Секрет Небес - Реквием»

Каин | Human itatem

Djinotan — Memories
Strange Boutique — Drown

Монументальные северные обелиски вырывались из чрева земли кусающим лососиным мясом, отрастившим зубки, некогда считавшиеся характерными именно для женских влагалищ в христианстве, плотно обходимых и описывающихся как погружение в ад или дьявола. Каин в застылом безразличии переворачивал фолианты старокнижий, проворачивая в голове понравившиеся фразы библейских пороков и их трактовки на латыни, кажется, из привычки от обучавшего его священника, заставлявшего учить наизусть Божий глас так, как слова должны вырываться напрямик из желудка, в противном случае отвержения Господнего должным переварить тебя заживо. Его кости иногда трещали от напряжения, с коим он сжимал свою кожу, чтобы отучиться от присущей ему неестественности просто проникать вглубь объекта, забывать о его назначении, пользе и намеренно теряться без возможности быть найденным, зацикливаясь на небытие и его приблудах, однако для того Бог и существовал когда-то — отдергивать чувством страха перед злом и наказанием от невозможности выбрать путь и плутать в глубинах, выворачивающих все наизнанку и искажавших реальность, хотя Каин всегда считал, что для него это уж точно истина. Он отверг Небеса, заставил их кровоточить, выпотрошил облачка, как овечьи склоки, сплетающиеся в теплейшую шерсть. Кровь тоже согревает. На самом деле это все лишь забавно, а за насмешкой — кромешная отдача того, что ты заслужил, и именем является беспросветная пустота. Холодные трещащие паузы в виде истощенного холодного ворона, бьющегося о ветки и издающего последние вскрики с собранностью оставшихся сил, направленных на взов видовых товарищей, но и эти вопли храм тщательно не допускал до интереса. Он выстаивал любые муки, свысока рассматривая строение речи при слабостях и копошась в рассудке, как тупой нож, не желающий и не могущий на убийство, но явно предназначенный для этого, — так и его обитавшие сейчас создания крайне равнодушно понимали свою бессердечную и даже тошнотворную бездейственную позицию невмешательства.

Разлегшаяся на коленях парня Лэйн перебирала его волосы, опустившиеся плакучей обесцвеченной бурями и снегом ивой вниз при низком наклоне тела из-за чтения. Она лишь ожидала проломить ему голову, как яичное составляющее или испорченные яблоки. Ее взгляд был туманным, как и всегда, абсолютно отсутствующим и не принадлежащим никому. И чтобы не забывать, что она вовсе существует, она могла совершить что угодно, и безумно пресыщалась своей вседозволенностью на это от Каина. Дополняя пустотную жестокость друг друга и будучи неспособными на любые счастливые или хотя бы несчастные проявления, они являлись отступниками и детонаторами для мира, не представляющего для себя сочетание таких сложных черт личности и внутренней составляющей. Даже для них самих это было невнятно и ужасно разрозненно, хотя в большинстве своем просто безразлично. «Просто безразлично»... В этом и крылась вся эпохальная меланхолия. Они много что умели, на многое что были способны, многое что видели и имели, но все это на самом деле являлось абсолютно бессмысленным и изморяющим. Заполнить себя чем угодно, чтобы составить образ, чтобы сохранить политику невторжения к себе. Это мольба о смерти рядом с иконой Богоматери, это улыбки, направленные на искореженного любимого зверя, попавшего под колеса. Ни доброта, ни злостность не имела для них смысл, не значила ровным счетом ничего. Пустая мелодия, но зато ее можно проиграть на клавишах, наполняя уши приятным умиротворением и злостным постукиванием пальцев по скрипачным струнам. Это можно сравнить с игрой на инструментах, чтобы знать, что твои руки работают и дальше, но в самой музыке и ее триумфах не представало ничего.