Фанфики по «Секрет Небес - Реквием»

Борис | Крест искупления

«Я чувствую запах ладана. Он такой резкий, что врезается мне в глаза колючей болью, и я почти роняю на замёрзшую щеку слезу».

Раздражал каждый звук. В ушах звенело, виски пульсировали, а рёбра сдавливали органы, взывая к телу тошноту и истеричный мандраж. Внутри теплилась стойкая ненависть к дефициту генераторов, к игнорированиям базы «Адам», к каждому из отряда, кто проявлял малейшую слабость, кто говорил на тон громче, кто просто существовал. Зубы скрипели от мысли, что все здесь теряют время, носясь вокруг заражённого Дмитрия, озабоченной им Анны и вернувшихся в отряд Ника и Ноа. Почему они – что-то важное? Почему кто-то верит в силу двух дней на выздоровление, а кого-то ждет незамедлительная смерть?

«Анна караулит Дмитрия. Если я захочу восстановить справедливость, то мне придётся убить и его сестрёнку. Интересно, как повёл бы себя трусливый Грег, увидь эту картину? Хватило бы ему сил убить меня?»

Лэйн слышала эти перешёптывания, видела странные взгляды. Это всё было грязным, озабоченным, покрытым коркой зависти. Протиснулась в сердце отряда, своевольничает, целует кого попало – об этом сплетничали, языки скручивали, осуждали. Казалось, что она привыкла, ведь не чуждо ей сердце прятать от людских глаз подальше, но, как говорят, когда кажется – креститься нужно.

«Во мне не осталось ни капли прежней меня. В тот день, когда я это ощутила, я списала всё на скорбь. И от этого становилось проще: это значило, что я смогу вернуть милосердную себя через время. Милую, нежную, доверчивую... Глупость. На планете не осталось человека, заслужившего меня такой. Они убили его моими руками».

Раздумья прервал ветер, морозом пробежавшийся по коже. Девушка вздрогнула, вернувшись в реальность, и перевернула страницу блокнота на чистую, спрятав с разбушевавшимся разумом и записи – странные и болезненные. Облегчение – это то, что испытывает Лэйн, видя перед собой возможность высказаться в темноту ночи, где позади – пустая крыша, припорошенная блестящим снегом. Здесь она вправе уберечь свою очередную тайну: блокнот, некогда украденный у Анны, перестал быть частью работы над переводом, превратившись в её личного змея-искусителя. И в безумном чёрканье не было правды, как и не было лжи – в нём было дикое рвение оставить отголоски воспоминаний где-то, кроме медленно туманящегося рассудка.