- Мальчик заблудился?
- Ребенок, ты не мал для подобного оружия?
- Отдай, а то порежешься!
Звонкие голоса ввинчиваются в голову так, словно это гвозди, и ему мерзко и неприятно.
Но затем все перекрывает один - смутно знакомый, и чужие звуки отступают, стихая.
- Оставьте его.
Он чувствует - приклад винтовки, вскинутый к плечу, холод оружия у щеки - и крепкие пальцы, ложащиеся на виски. С ними приходит спокойствие и холод.
- Не бойся. Они тебя не обидят. Здесь не трогают детей.
- Я не ребенок, - слышит он свой голос, и в ответ - серебряный, рассыпающийся морозными каплями смех.
- Опусти оружие, не-ребенок. Я тебя не обижу.
Он опускает винтовку, ставит у своей ноги, держа за ремень, и пытается обернуться. Раньше у него никогда этого не получалось - а теперь сильный морозный ветер словно подталкивает сам - обернись, посмотри.
Оборачивается - и в лицо летит метель.
Она скрадывает черты того, кто стоял за его спиной все это время, но он ловит цветовыми пятнами: синяя одежда, бьющаяся на морозном ветру, серебро волос, пушистым облаком вьющихся над головой, мелодичный звон - колокольчики? Украшения, золотые и серебряные, покрытые изморозью и льдом.
- Кто ты? - едва выдавливает он, чувствуя, как начинает замерзать.
Едва видимый в вихрях пурги чувственный рот приоткрывается в ответе - но звуков не слышно. Только усиливающийся вой ветра, вырывающего из рук ремень винтовки.
***
Макао просыпается, судорожно пытаясь ухватить собственное оружие. Его пальцы заиндевели, холодный пот покрывает все тело, мокрое с ног до головы, с коротких волос срываются капли.
Он бы не удивился, если бы нашел себя в глыбе льда - или морговом холодильнике, так сильна иллюзия, поглотившая его во сне.
- Као?
Пит. Пит, теплый, добрый, встревоженный Пит, совсем рядом, греет щеки хрупкими сильными ладонями, заглядывает беспокойно в глаза, бесцельно шарящие по окружающему пространству.
