День клонился к закату, тень от Башни молчания становилась длиннее и уже почти касалась дороги. Если присмотреться, то можно было заметить мужчину в серой изношенной одежде, сидящего у стены. Его глаза были закрыты, казалось, что он просто спит. Сухая морщинистая ладонь покоилась на голове старой птицы, что устроилась рядом с ним на земле.
Небо вдыхало, провожая очередной день, а земля выдыхала, встречая подступающую ночь. Пронзительные звуки ситара, доносившиеся с окраины города, пели о родственных душах, тоскующих, бесконечно долго ожидающих краткого мига конца и начала, в котором существование наполнится смыслом, и они наконец обретут друг друга, чтобы в следующее мгновение вновь разлучиться на многие долгие годы. Музыка будто напоминала, что на месте любых ран могут вырасти прекрасные цветы.
Убеленный сединами старец, мудрейший эфенди, ступил на дорогу, вознося молитвы, очищающие путь к Башне. Он подошел к мужчине и вложил в руку белый шарик козьего сыра с золотыми прожилками. Когда его шаги затихли в ночи, с дерева неподалеку сорвался спелый гранат и упал, ударяясь о ветки, на землю. Гранатовое дерево вздохом прошелестело, провожая в последний путь созревший плод. Ярким клубком подкатился он к мужчине и замер возле руки, безжизненно лежавшей на земле. От удара кожица лопнула, и землю украсили ярко-красные зерна, похожие одновременно на капельки крови и россыпь рубиновых камней.
Смерть это только начало жизни.
«Душа на земле — в тюрьме, и она будет оставаться там, пока живет на земле». Человек может давать или не давать себе в этом отчета, но в каждой душе есть глубочайшая жажда подняться над этой тюрьмой, вырваться из этого плена; и утолить эту жажду можно лишь светом души.
Джалаладдин Руми, персидский поэт-суфий XIII века
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
