Холодная Завеса Красного

Глава 17. Начнем все с начала

17.

Мама шумит на кухне посудой. Сковородка шкварчит маслом с разбитыми яйцами. Чайник громко бурлит водой, издавая пары обжигающего воздуха. Вот, кажется, мама обожглась и слегка выругалась из-за этого, но тут же позабыв, продолжает дальше держать сковородку над огнем. Папа уже расположился в кухне за столом и читает великосоюзную газету. Одну из нескольких, выпускаемых в стране и одобренных правительством. Неодобренных нет.

- Внесли изменения в Большую Библиотеку, в раздел «История», начало 21 века, период попытки захвата власти иностранными государствами, - говорит он.

- Что изменили, дорогой? – отзывается мама, снова хватаясь за мочку уха.

- Подробности и причины попытки захвата. Желание подчинить Великий Союз, разграбить наследие, природные богатства и новые ядерные технологии. – Цитирует отец.

Мама качает головой и снова занимается готовкой.

Я слушаю происходящее под одеялом, пряча голову от солнечного света и мамы. Мне всего лишь семь лет, и я вовсе не думаю о том, что значит «правительство переписало раздел истории» ... Для меня пока еще важнее скрыться от глаз мамы под подушкой и поспать еще один часок. Хотя учить Псалтырь я уже всем сердцем ненавижу. А еще мне не по душе усатая физиономия Вождя, бросающаяся в глаза на каждом шагу. И надзиратели, приходящие в нашу школу каждую четверть, чтобы взять у всех анализы, сделать прививки и проэкзаменовать две самые важные книги страны наизусть у каждого ребенка из нашего класса. Меня все они бесят. Я уже тогда хочу это все это отменить.

- Нина, вставай. – Мама шепчет надо мной и целует меня в лоб, сдергивая одеяло. – У меня кое-что для тебя есть, - говорит она, - открой рот, закрой глаза. – Я повинуюсь и широко разеваю рот, куда она тут же украдкой сует кусочек шоколада и захлопывает рот рукой. У меня хорошая мама. Это я знаю точно.

Папа отвлекся от газеты и наблюдает за нарушением запрета. Шоколад есть запрещено. Он «разжижает мозг и тот начинает гнить». Так написано в Уставе.

- Повадишь дочь, - говорит он, стараясь произносить слова непонятно для тех, кто умеет читать по губам. Как будто цедя меж зубов.

Мама машет на него кухонным полотенцем и снимает кофейник с огня.

Мне всегда было интересно, почему раньше, до Союза, шоколад ели горстями. В Большой Библиотеке мало об этом написано, но я знаю от родителей, что в царские времена все то, что сейчас запрещено, было разрешено. Раньше вообще все было по-другому. Но каждый год они издают новый запрет и что-то меняют в старых.