Колдовская война.Нерушимая клятва(Андреа Кремер)книга 1

Глава 1

Если говорить о ведьмах,
не думаю, что колдовство имеет настоящую силу.
Томас Гоббс «Левиафан»
Я была всегда готова к бою, но не могла оставаться хладнокровной во время схватки. В ушах стоял рев медведя. Горячее дыхание било в ноздри, раззадоривая меня и вызывая желание пролить кровь. Я слышала, как юноша с трудом, прерывисто дышит позади меня. Ему отчаянно не хватало воздуха, и во мне поднялось чувство такой острой жалости и желания защитить его, что я впилась когтями в землю и снова зарычала на огромного хищника, давая понять, что пройти к мальчику он может, только если сначала сразится со мной.
Какого черта я делаю?
Я улучила момент и быстро взглянула на юношу. От того, что я увидела, сердце бешено заколотилось. Правая рука его была плотно прижата к бедру, на котором зияли огромные раны. Между пальцами пробивались ручейки крови. Ее было так много, что джинсы успели пропитаться ею так, что, казалось, были сплошь покрыты пятнами черной краски. Обрывки рубашки едва прикрывали растерзанную грудь. Я зарычала еще громче, присела и приготовилась к атаке. Гризли встал на задние лапы. Я приникла к земле.
«Калла!»
В ушах раздался крик Брин. Из чащи выскочила гибкая бурая волчица и вцепилась зубами в незащищенный бок медведя. Гризли повернулся и опустился на четыре лапы. Изо рта его стекала слюна, он искал того, кто так неожиданно напал на него. Быстрая, как молния, Брин увернулась от выпада. Медведь размахивал лапами толщиной со ствол дерева, но волчица всякий раз оказывалась на долю секунды быстрее, и медведь никак не мог достать ее. Она использовала преимущество и, как только появилась возможность, снова укусила его. Медведь опрометчиво повернулся ко мне спиной, я подскочила и вырвала кусок мяса из его задней лапы. Гризли качнулся в мою сторону, вращая глазами, полными боли.
Брин и я, крадучись и прижимаясь к земле, кружили вокруг огромного животного. В пасти все горело, я чувствовала вкус крови медведя. Тело напряглось. Мы кружили и кружили вокруг него, все ближе и ближе, как будто затягивая петлю вокруг зверя. Медведь следил за нами. Я чувствовала, как в нем поднимается волна страха, он уже не был уверен в победе. Я показала клыки, сопроводив демонстрацию отрывистым хриплым лаем. Гризли фыркнул, развернулся и убрался восвояси. Было слышно, как он ломится сквозь чащу.
Я задрала морду к небу и завыла в знак триумфа, но послышавшийся стон вернул меня к реальности. Юноша смотрел на нас широко открытыми от боли и страха глазами. Любопытство заставило меня подойти к нему ближе. Я предала моих наставников, нарушила правила, которым меня учили. И все ради него.
Зачем?
Опустив голову, я понюхала воздух. Из тела мальчика ручьем лилась кровь и стекала на землю. Резкий запах ее, похожий на запах меди, дурманил мозг. Я боролась с соблазном попробовать ее на вкус.
«Калла?» - предостерегающий крик Брин заставил меня оторвать взгляд от лежащего на земле юноши.
«Убирайся отсюда», - я оскалилась на Брин, которая была меньше меня. Она легла на брюхо и начала подползать ко мне. Подобравшись совсем близко, она задрала морду и принялась лизать мою челюсть снизу.
«Что ты собираешься делать?» - спрашивали меня ее голубые глаза.
Ей было страшно. «Интересно, - подумала я, - она, видимо, решила, что я собираюсь добить юношу ради удовольствия». Тело мое наполнилось ощущением стыда, и я почувствовала себя виноватой.
«Брин, тебе нельзя здесь оставаться. Беги. Сейчас же».
Она заскулила, но послушно затрусила прочь, прижимаясь к земле под низко растущими раскидистыми ветвями сосен.
Я подкралась к мальчику. Моргая время от времени, я стояла и смотрела, как он с трудом дышит. Боль и страх исказили его лицо. Там, где в бедро и грудь вонзились клыки медведя, остались глубокие раны. Из них продолжала хлестать кровь. Я знала, она не остановится. Потрясенная хрупкостью человеческого тела, я завыла.
Передо мной лежал юноша примерно моего возраста, ему было семнадцать, максимум восемнадцать лет. Каштановые волосы с легким золотым оттенком беспорядочно падали на лицо. Отдельные пряди, мокрые от пота, приклеились ко лбу и щекам. Он был стройный и сильный и пришел с другой стороны горы, невзирая на трудности пути.
Туда, где мы находились, можно было добраться только по крутой, труднопроходимой тропе.
От юноши исходил запах страха, пробуждавший мои животные инстинкты. Но сквозь него я почувствовала что-то еще. Тот, другой аромат был похож на запах весны, древесных почек и оттаивающей земли. Аромат, полный надежды. Возможностей. Тонкий и манящий.
Я подошла на шаг ближе. Мне было ясно, что я собираюсь сделать, но это означало во второй раз нарушить Законы Хранителей, на этот раз гораздо серьезнее. Юноша попытался отодвинуться от меня, но боль пронзила его, руки подогнулись, и он остался лежать, судорожно хватая ртом воздух. Я разглядывала его лицо. Его рельефный подбородок и высокие скулы подергивались в агонии. Даже искаженные мукой, лицо и тело его были прекрасны. Мускулы сокращались и расслаблялись, обнаруживая недюжинную силу, тело его боролось, не сдаваясь перед неизбежным концом. Его муки были величественны. Меня охватило желание помочь ему.
Я не могла спокойно наблюдать за тем, как он умирает.
Я обернулась человеком раньше, чем приняла решение. Глаза мальчика расширились, когда он увидел, что животное, которое наблюдало за ним, вдруг превратилось в девушку с желтыми волчьими глазами и платиновыми волосами. Я подошла к нему и встала на колени. Его тело свела судорога. Я наклонилась к нему, но замешкалась на мгновение, удивленная тем, что мои руки и ноги дрожат. Он пристально смотрел на меня. Никогда еще мне не было так страшно. Отрывистый хриплый вздох заставил меня отвлечься от потока нахлынувших мыслей.
- Кто ты?
Юноша пристально смотрел на меня. Глаза у него были очень красивого серо-зеленого оттенка, такого цвета бывает мох, растущий на деревьях зимой. Какое-то время я не знала, что сказать, глаза юноши требовали ответа, несмотря на боль. Я молча поднесла руку ко рту, подождала, пока заострятся клыки, и впилась в тыльную сторону запястья, покрытого нежной кожей. Почувствовав вкус крови на кончике языка, я отстранила руку и поднесла ее ко рту юноши.
- Пей. Это единственное, что может тебя спасти, - сказала я тихо, но твердо.
Юноша задрожал и отрицательно покачал головой.
- Ты должен, - прорычала я, показав клыки, которые еще не успели исчезнуть после того, как я прокусила руку. Я подумала, что он будет сговорчивее, если напомнить ему о том, что я только что была волчицей. Но юноша не был испуган. Глаза его были наполнены удивлением. Я моргнула от усилий, которые мне пришлось прикладывать, чтобы оставаться спокойной. Из прокушенной руки сочилась кровь, темно-красные капли падали на землю, покрытую прошлогодней листвой. Юноша закрыл глаза, лицо его перекосилось от новой волны боли, пронзившей его. Я приложила запястье к его приоткрытым губам. От прикосновения я почувствовала пробежавший по венам электрический разряд, кожа на запястье в том месте, где была открытая рана, загорелась, словно от ожога. Я едва сдержала возглас удивления, таким неожиданным и новым оказалось ощущение. Он вздрогнул, но я быстро обхватила его за спину свободной рукой и держала, пока кровь стекала ему в рот. Когда я прижала юношу к себе, мое сердце учащенно забилось, и кровь полилась быстрее. Он хотел воспротивиться, но сил оставалось слишком мало. Мне захотелось улыбнуться. Хотя мое тело реагировало неожиданно, я могла контролировать себя. Юноша схватил меня за руку, пальцы его крепко сжались, заставив меня поежиться. Теперь он дышал ровно. Медленно, но спокойно.
От желания, зарождавшегося где-то глубоко внутри, у меня задрожали пальцы. Мне хотелось провести ими по коже юноши, легонько прикоснуться к заживающим ранам и ощутить его мускулы под кожей. Я прикусила губу, чтобы преодолеть соблазн. Нет, Кэл, ты достойна большего. Такие вещи не для тебя. Я убрала руку. Из горла мальчика вырвался стон разочарования. Я и сама не знала, как справиться с возникшим у меня желанием дотрагиваться до тела юноши снова и снова. Соберись, вспомни, что ты волчица.
Я предостерегающе зарычала и стала трясти головой, затем оторвала от изодранной рубашки юноши полосу, чтобы перевязать рану на руке. Он пристально наблюдал за каждым моим движением своими серо-зелеными глазами.
Я вскочила на ноги и была поражена тем, что он сделал то же самое. Теперь он стоял на ногах, слегка покачиваясь. Я нахмурилась и отступила на пару шагов назад. Он проводил меня взглядом и осмотрел свою изодранную одежду, потом осторожно провел пальцами по тому месту, где была рана. Когда он снова посмотрел мне в глаза, я неожиданно почувствовала приступ головокружения. Я стояла и не могла оторвать глаз от его полных приоткрытых губ. По тому, как они двигались, можно было понять, что юноша полон любопытства, а не страха, как я подумала. В его взгляде читалось множество вопросов. Настало время исчезнуть.
- С тобой все будет хорошо. Спускайся с горы и никогда больше сюда не возвращайся, - сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти. Внезапно я почувствовала, как он схватил меня за плечо, и мое тело вновь пронзил электрический разряд. Я посмотрела на юношу. Он был удивлен, но совершенно не боялся. Это мне не понравилось. Под кожей, в том месте, где его пальцы касались моей руки, распространялось тепло. Я помедлила, наблюдая за ним и стараясь запечатлеть в памяти его черты, потом сердито заворчала и сбросила его руку.
- Постой... - сказал он и подошел еще ближе.
Что бы случилось, будь у меня время задержаться? Что если бы у меня была возможность украдкой попробовать то, что я так долго считала запретным? Что в этом плохого? Я никогда больше не увижу этого человека. Кому бы я сделала плохо, если бы задержалась и проверила, будет ли он ласкать меня так, как я того хотела?
По запаху его тела я догадывалась, что мысли мои недалеки от истины. От его кожи исходил резкий аромат адреналина, подстегивающий желание. Нет, я и так позволила ему смотреть на себя слишком долго, вела себя слишком неосторожно. Испытывая сожаление, я сжала кулак и оглядела его с ног до головы, оценивая, стараясь запомнить ощущение от прикосновения его губ к моей руке. Он нерешительно улыбнулся.
Хватит.
Сильным ударом в челюсть я сбила его с ног. Он упал на землю и больше не шевелился. Я наклонилась, подняла его рюкзак и перекинула через плечо.
Воздух был наполнен ароматом трав, древесных побегов и росы. От этого запаха в глубине моего существа пробудилось странное желание, напоминавшее о допущенном вероломстве. Наступили утренние сумерки, тени поползли вверх по горе, но я успевала отнести юношу к подножию до наступления утра.
Возле журчащего ручья, который был границей священного места, стоял одинокий, видавший виды пикап. Вдоль берега выстроились столбики с однотипными табличками, на которых было написано: «Частное владение. Вход воспрещен».
«Форд Рейнджер» не был заперт. Я рывком открыла ржавую дверь, которая чуть не оторвалась от проржавевшего кузова. Юноша был без сознания. Я посадила его на водительское место и прислонила к спинке кресла. Его голова мотнулась вперед, и я успела заметить черно-белую татуировку на его шее. Там, где кончались волосы, был выколот витиеватый темный крест.
«Мало того что он пересек границы частного владения, у него еще и модная татуировка на шее», - подумала я, довольная, что сумела найти хоть что-то, что мне в нем не нравилось. Я забросила рюкзак на пассажирское сиденье и захлопнула дверь с такой силой, что кузов зазвенел. Все еще содрогаясь от осознания совершенных проступков, я обернулась волчицей и бросилась в чащу. Запах юноши преследовал меня, сбивая с толку и лишая цели. Я втянула воздух и застыла в раболепной позе. Внезапно я учуяла запах другой волчицы, заставивший меня испытать облегчение.
«Я знаю, ты здесь», - зарычала я сердито.
«Ты в порядке?» - этот тревожный вопрос Брин заставил меня ощутить еще больший страх, растекающийся по моему телу. В следующее мгновение мы уже бежали с ней бок о бок.
«Я же велела тебе уходить», - сказала я, оскалившись, не в силах, впрочем, сдержать чувство облегчения, вызванное присутствием подруги.
«Я бы тебя никогда не оставила одну, - ответила Брин, которая легко подстроилась под выбранный мною темп бега. - Ты же знаешь, я тебя никогда не предам».
Я побежала быстрее, углубляясь в чащу леса. Потом, поняв, что от страха мне не убежать, я остановилась и обернулась человеком. Еще некоторое время я шла вперед, затем обняла ствол большого дерева, надеясь, что прикосновение жесткой коры, царапающей кожу, поможет отвлечься от панических мыслей, которые, словно мошки, роились в моей голове.
- Зачем ты спасла его? - спросила Брин. - Люди для нас ничего не значат.
Я продолжала стоять, обхватив руками дерево, но повернула голову так, чтобы видеть Брин. Она тоже приняла обличье человека и теперь стояла, уперев короткие мускулистые руки в бока. Глаза ее сузились в ожидании ответа.
Я поморгала, но прогнать ощущение жжения в глазах не удавалось. По щекам, вопреки моему нежеланию плакать, скатились две горячие слезы.
Брин широко открыла глаза от удивления, ведь я никогда не плакала. По крайней мере, при свидетелях.
Я отвернулась, но чувствовала, что она продолжает наблюдать за мной. Она не знала, как следует относиться к тому, что я сделала. Я не могла ей помочь, не знала, как ответить. Я и сама себе ничего не могла объяснить.