Колдовская война.Нерушимая клятва(Андреа Кремер)книга 1

Глава 16

Пока я устраивалась на стуле поудобнее, Шей перевернул страницу и нацарапал несколько строк.
- Какая жалость, что они не позволяют людям приносить с собой напитки, - сказала я. - Как я прочитаю такой огромный текст без кофе?
- Да ты же ничего и не читала, Калла, - поправил меня Шей, не поднимая головы от книги. - Ты просто сидела и смотрела за тем, как я читаю.
- Я думала, ты попросишь меня порыться в книгохранилище.
Я метнула взгляд на лежавшую перед ним книгу.
- Ты уже нашел что-нибудь интересное?
Шей поджал губы.
- Слушай, я же не критикую тебя, - пояснила я. - Просто интересно, много ли тебе удалось перевести.
Он откинулся на спинку стула.
- Значит, так. Книга, похоже, состоит из трех частей. Первая называется «De principiis priscis». По всей вероятности, это история появления вашего мира. Вторая - «De proelio...». Шей сделал паузу.
- Это значит «битва», - сказала я.
Шей кивнул и улыбнулся мне уголком губ.
- Я почему-то был уверен, что ты знаешь это слово.
Я усмехнулась и закинула руки на спинку стула. Даже упоминание о битве заставило мои мышцы рефлекторно сокращаться и расслабляться. Кроме того, я сидела на месте уже не первый час. Сначала в школе, а после с Шеем в библиотеке. Шей с любопытством посмотрел, как я разминаюсь, и вернулся к своим записям.
- Возможно, в ней содержатся подробности Колдовской войны, - сказал он, взглянув на книгу. - Впрочем, скоро узнаем.
- А как называется третья часть?
Он нахмурился, и пряди золотисто-каштановых волос, спадавшие ему на лоб, зашевелились.
- В ней смысла меньше всего. Я пока не могу понять, о чем она.
Он открыл книгу и стал перелистывать страницы. Дойдя до последней, Шей остановился.
- Это самая короткая часть. Называется «Praenuntiatio volubilis».
- «Весть»? - предположила я, затем взяла ручку и начала рисовать в блокноте, лежавшем на столе передо мной. Шей открыл латинский словарь.
- Нет, я думаю, не так. Больше похоже на «предсказание» или «знамение». Но второе слово «volubilis» [2] намекает на то, что предсказание это не окончательное. Ну, знаешь, не то, что судьба или рок. О чем бы там ни было написано, это можно изменить, на это можно как-то повлиять.

- Стало быть, книга заканчивается описанием событий, которые должны произойти в будущем?
По неизвестной причине волоски на задней части моей шеи встали дыбом. Шей негодующе зарычал.
- Нет. Я прочел последнюю страницу, чтобы узнать, нет ли там заключения, которое помогло бы понять общий смысл всей книги.
Он снова пролистал книгу и остановился на последних строчках. Теперь не только на шее, но и на спине, и даже на плечах - волоски всюду стояли дыбом.
- И что там написано?
Шей рассердился на меня, но все же прочитал.
- Crux ancora vitae.
- Что? - переспросила я, вскочив на ноги и подходя к стулу, на котором сидел Шей.
- Я думаю, это пословица или что-то в этом роде. Можно перевести как «Крест - якорь жизни». Я и не знал, что христианство у вас в ходу.
Он водил пальцем по строчкам. Я отошла от него и обошла вокруг стола, чувствуя, что не могу усидеть на месте.
- Определенно не в ходу. Да и в книге говорится не о христианстве. Что бы ни означала эта пословица, она не имеет христианского подтекста. В ней говорится о чем-то еще.
- Думаю, ты ошибаешься, Калла, - возразил Шей. - Если принять во внимание, какой латынью она написана, и сравнить с тем языком, которым написаны другие редкие книги, время ее создания достаточно легко определить. Если взять даже сам шрифт или украшения, которые попадаются в тексте, то книгу следует отнести к периоду позднего Средневековья или началу эпохи Возрождения. Если мои предположения верны, то автор должен был испытывать серьезное влияние христианства. Да и появление такого символа, как крест, наталкивает на определенные выводы.
- Да, вполне возможно, книга была написана в период Средневековья, но сам текст появился раньше, да и сами Древние появились раньше христиан.
- Но если книга относится к дохристианскому периоду, а не к Средневековью, тогда какого черта все это значит? - спросил Шей, отталкивая том и негодующе фыркая. - Кто-то должен был подсказать этому дураку, как надо заканчивать повествование. Никакого тебе заключения, вместо него только дурацкая пословица. И рисунок.
Я остановилась в паре метров от его стула.
- Рисунок?
- Да, рисунок, изображающий крест.
Шей подтянул к себе книгу и уставился на последнюю страницу.
- Да, если на него внимательно посмотреть, можно сказать, что в нем есть намеки на дохристианское происхождение, как ты и утверждаешь. Он точно не похож ни на одно из распятий, которые мне приходилось видеть.
Я подошла чуть ближе. Сердце бешено забилось.
- Что ты имеешь в виду?
- А почему бы тебе самой не посмотреть? - спросил он, поднимая голову, чтобы взглянуть мне в глаза. Увидев затаившийся в них страх, Шей встал и подошел ко мне.
- Калла, - сказал он, беря меня за руки. - Я понимаю, что ты боишься этой книги. Но ты уже так далеко зашла. Я уверен, тебе стоит на это взглянуть.
Я начала было отнекиваться, но он крепко держал меня за руки.
- Мне нужна твоя помощь.
Он смотрел мне прямо в глаза, в его взгляде читался вызов.
Я хотела возразить, но понимала, что с тех пор, как я согласилась встречаться с Шеем в библиотеке, достаточно весомых аргументов пойти на попятную у меня не было.
- Хорошо.
Он подвел меня к столу и развернул книгу так, чтобы мне не пришлось читать ее вверх ногами. Затем Шей сел на стул и закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке.
- Странный, правда? Я имею в виду, что концы у обеих перекладин разные. Из-за этого крест выглядит асимметричным, несмотря даже на то, что перекладины перекрещиваются ровно посередине.
Я внимательно изучила рисунок и пристально посмотрела на Шея.
- Ты его разве не узнаешь?
Он тоже посмотрел на рисунок.
- Что ты имеешь в виду?
- Он как две капли воды похож на татуировку, нанесенную на заднюю часть твоей шеи, - сказала я, постучав пальцем по рисунку.
Он засмеялся.
- Да нет у меня никаких татуировок.
Я стояла и смотрела на него, моргая от удивления.
- Как это нет?
- Думаешь, я мог сделать татуировку и забыть об этом? - спросил он. - Слышал, это довольно болезненный процесс.
Он вздрогнул, когда я нагнулась к его шее и оттянула назад воротник рубашки. Татуировка была на том же месте, где я видела ее раньше. Перед моими глазами была точная копия креста, нарисованного в книге Хранителей. Он был выколот на бронзовой коже мальчика черной тушью. Верхняя перекладина начиналась почти у самого затылка и тянулась вдоль всей шеи.
- Ну, я же тебе говорил. Нет там никаких татуировок, - сказал Шей, стараясь высвободиться из моих цепких рук.
Я схватила его за плечо и заставила сидеть неподвижно.
- У тебя есть татуировка в виде креста на шее. Я отлично ее вижу.
Я почувствовала, как по телу юноши прошла дрожь. Я отпустила воротник и слегка нажала на руку, чтобы напряженные мышцы расслабились.
- Калла, - спросил он шепотом. - Ты не шутишь? - Нет, - ответила я, садясь на корточки позади его стула. - Мне просто трудно представить себе, что ты никогда не видел заднюю часть своей собственной шеи.
Он сморщил лоб.
- Возможно, что и видел. Даже наверняка. Но не помню, чтобы там была татуировка. Она там действительно есть?
Я провела пальцем по шее, повторяя контуры рисунка. Он поежился.
- Да, вот здесь.
- Дай мне, пожалуйста, свое зеркальце, я пойду в туалет и проверю при помощи большого зеркала.
Он вскочил со стула и вопросительно посмотрел на меня.
- У меня нет зеркальца.
- Нет? - переспросил Шей, хмурясь. - Ну, ничего, я что-нибудь придумаю.
Он сорвался с места, а я села на его стул, вернувшись к чтению загадочной книги.
Несколько минут спустя я оторвала взгляд от страницы и обнаружила, что Шей стоит рядом и смотрит на меня со встревоженным и нервным выражением лица.
- Скажи, ты дурачишь меня или нет?
- Ты нашел зеркальце?
- Я позаимствовал его у библиотекарши, которая выдает книги. Сказал, что у меня проблема с контактной линзой, а рассмотреть ее в большом зеркале не получается.
- Ты носишь линзы?
- Нет, - ответил он, подтаскивая еще один стул для себя. - Но ты не ответила на мой вопрос.
Я расправила плечи.
- Какой смысл мне лгать? Ты хочешь сказать, что посмотрел на шею и ничего там не увидел?
- Да, именно это я и хочу сказать. Я посмотрел на шею и не увидел там ничего. Кожа абсолютно чиста. Нет там никакой татуировки. Никакого странного креста. Ничего.
- Жаль. Но крест там, у тебя на шее, - сказала я. - Я не слишком хорошо разбираюсь в магии Хранителей, могу лишь сделать предположение. Скорее всего, на твое зрение наложено какое-то заклятие, так что ты можешь видеть все, кроме этого креста.
Я снова посмотрела на последнюю страницу и обвела пальцем контур изображенного на ней креста.
- От Хранителей я получила приказ скрывать от тебя наш мир, даже несмотря на то, что меня попросили охранять тебя. По какой-то причине они не хотят, чтобы ты знал о нем.
Лицо мальчика побелело.
- Хочешь сказать, что дядя наложил на меня заклятие, чтобы я не догадался о существовании татуировки?
- Он тебе не дядя, - напомнила я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали твердо, но не слишком грубо. - Да, я думаю, так и было.
Шей поставил локти на колени и закрыл лицо руками. Я нерешительно поднялась. Когда я обняла его и прижала к себе, мои руки и ноги задрожали. Сердце снова бешено забилось. Я понимала, что лучше держаться от Шея подальше, но видеть его в таком состоянии и ничего не делать было невозможно.
Он отнял руки от лица и обнял меня за талию. От прикосновения его пальцев снова появилось ощущение тепла, распространявшегося по всему телу. Он прижался ко мне и приложился щекой к выемке между шеей и плечом. По всему телу пробежали мурашки, напоминавшие электрические разряды. Я тихонько погладила его растрепанные золотисто-каштановые волосы и закусила губу, стараясь сдержаться и не поцеловать его в лоб.
- Спасибо, - пробормотал он тихим, хриплым голосом. Кашлянув, он продолжил: - Чем больше я понимаю, что понятия не имею о том, кто я такой, тем тяжелее становится.
Я тихонько усмехнулась. Шей напрягся.
- Что здесь смешного?
Я провела пальцами по его волосам.
- Вообще говоря, ничего смешного. Но если сравнить со мной, можно обнаружить кое-что забавное. Я, в противоположность тебе, всегда слишком хорошо знала, кто я и кем стану.
Он выпрямился, и я выпустила его из объятий, но не ушла, а осталась сидеть на корточках возле его стула.
- Ты бы хотела стать кем-то другим?
- Нет, - быстро ответила я. - Мы - это мы. У меня нет желания становиться кем-то другим. Но сейчас я боюсь того, чем это может обернуться для тех, кто мне небезразличен.
Шей взглянул на меня, медленно поднял руку и погладил меня по щеке. Я смотрела в его глаза, и мне казалось, что я иду по дорожке запретного сада. Я быстро отошла, села на свой стул и попыталась отдышаться и унять сердцебиение. Чтобы отвлечься, я снова принялась рисовать в блокноте, чувствуя, что Шей наблюдает за мной.
- Я хотел выяснить, что в этой книге, потому что мне хотелось знать больше о Воинах и Хранителях.
Я повернулась, чтобы взглянуть на него. Шей смотрел на меня с любопытством. Я обрадовалась тому, что он, видимо, не обиделся на то, как поспешно я отошла на безопасную дистанцию.
- Знаешь, я абсолютно уверена, что все происходящее здесь так или иначе связано с тобой, Шей. Нам очень нужно узнать, кто ты.
Он ничего не ответил, но кивнул в знак согласия. Я указала на книгу в кожаном переплете, лежавшую на столе.
- Итак, мы знаем, что у тебя на шее такой же крест, как на рисунке в книге. Но мы не знаем, что он означает.
Шей повернулся, чтобы посмотреть на иллюстрацию.
- А треугольники у меня на шее есть?
- Нет, - ответила я, с некоторой неохотой подвигая стул ближе к нему, чтобы мне тоже был виден рисунок на странице.
- Ты думаешь, в них заключается что-то важное?
Он указал на мой блокнот. Я взглянула на него и обомлела, потому что увидела не менее десяти таких же треугольников, которые я нарисовала, пока мы разговаривали.
- У меня такое чувство, что я их где-то недавно видела, но где, не могу понять.
Я закусила губу и стала вспоминать.
- О!
Пошарив в сумке, я вынула лабораторную тетрадь по органической химии.
- У тебя проблемы с химией?
Шей нахмурился, наблюдая за тем, как я листаю страницы тетради.
Я отрицательно покачала головой и продолжала листать страницы, пока не нашла вступительную статью к эксперименту, который мы делали в понедельник.
- Смотри. Так и знала, что видела их раньше. Такие же треугольники приведены в качестве иллюстрации к лабораторной работе, посвященной алхимии. Это символы, которые использовали средневековые алхимики, - сказала я, указывая на рисунок в тетради.
Шей встал и подошел, чтобы заглянуть через мое плечо.
- Как здорово, что ты прочитала вступительную статью. Я бы сразу перешел к эксперименту.
Я улыбнулась и продолжала читать.
- Каждый из четырех треугольников символизирует один из элементов: землю, воздух, огонь и воду.
Я взглянула на рисунок в книге Хранителей и вернулась к иллюстрации в тетради.
- Я не представляю, каким образом они могут быть связаны с крестом. - Похоже, ты только что нащупала первый вопрос, расследованием которого ты и займешься, Кэл, - сказал Шей, похлопав меня по плечу.
- Отлично. Только, может, в книге есть и другие подсказки, помимо пословицы? Как она звучит, прочитай мне еще раз.
- Крест - якорь жизни, - сказал он, изображая напыщенного ученого мужа. - Это последняя строчка книги. После нее рисунок.
Я записала фразу в блокнот посреди рассыпанных по странице треугольников.
- А что перед пословицей?
- Еще большая чепуха, - ответил Шей, и по его голосу можно было догадаться, что он расстроен.
- На последней странице в конце есть две фразы, стоящие отдельно от основного текста. Последнюю фразу мы уже читали - это пословица. Предпоследняя фраза звучит так: «Пусть отпрыск несет крест».
- Пусть отпрыск несет крест. Крест - якорь жизни, - пробормотала я себе под нос и увидела, как в его глазах забрезжила искра понимания. По спине прокатилась волна ледяного холода.
- А что означает этот отпрыск? - спросила я шепотом.
Он сглотнул, и кадык на его шее поднялся, а потом опустился.
- Это означает «потомок».
- Чей потомок? - допытывалась я, понимая, что была права и Шей - не простой мальчик.
- Да это неважно; потомок может быть чей угодно. Иногда это слово используют в значении «наследник».
- Шей, - сказала я, потянувшись рукой к его плечу, чтобы повернуть его к себе.
Я боялась дотрагиваться до него, но мне нужно было снова посмотреть на татуировку.
- Нет, - отрезал он, уворачиваясь от моей руки и отбегая к полкам, которыми было заполнено помещение.
Я вскочила на ноги.
- Это же ты. Ты несешь крест. Он у тебя на шее. Ты и есть этот отпрыск.
- Нет, нет, нет, - повторял он, отступая по мере того, как я приближалась к нему. - Это все просто розыгрыш. Или идиотская шутка.
Лицо его исказилось. Он посмотрел на меня с обидой.
- У меня есть татуировка, которой я не вижу. Мой дядя не человек, а колдун. А теперь я еще и какой-то дурацкий потомок, о котором написано в книге, которая появилась за сотни лет до момента моего рождения? Нет, я так не думаю.
Когда я сообразила, что он собирается сбежать, я сделала единственное, что могло спасти ситуацию.
- Шей, - вскрикнула я, и голос мой, острый, как бритва, заставил его остановиться.
Воспользовавшись моментом, я прыгнула, обернулась волчицей прямо в воздухе и сбила его с ног. Передними лапами я впилась ему в грудь, не давая подняться. Сидя на нем, я вновь обернулась человеком.
- Может, для тебя было бы лучше, если бы я лгала, но ты видишь перед собой девушку, которая способна в любой момент превратиться в волчицу. Ты помнишь об этом?
Я погладила его щеку рукой, чувствуя, как быстро тает мое тело от соприкосновения с ним. Я закрыла глаза, чтобы насладиться его запахом и теплом. Он приподнялся и обнял меня рукой за шею. Второй рукой он взял меня за голову и притянул к себе. Прежде чем я успела отреагировать, его губы уже сомкнулись с моими. Поцелуй начался с нежного, ищущего касания. Его губы так мягко прижались к моим, что я не могла двигаться, словно была зачарована. Я приоткрыла губы и позволила себе утонуть в водовороте разгоравшегося желания.
Шей целовал меня все крепче и жарче, рука его двигалась вниз по моей спине. Дойдя до края рубашки, она проникла под нее и стала ласкать обнаженную кожу. Мне казалось, что я пью солнечный свет. Рукой я гладила его грудь, потом шею, а после - резкую, мужественную линию подбородка. Я прижалась к нему, желая глубже погрузиться в те неведомые чувства, которые он умел будить в глубине моего тела. Мне хотелось почувствовать еще большую свободу и первобытную страсть.
Шей схватил меня за бедра и молниеносным движением перевернул на спину. Мы поменялись ролями - теперь он прижимал меня к полу. Руки его свободно гуляли под моей рубашкой, тело было крепко прижато к моему. Я чувствовала запах желания, которое поднималось в нем и смешивалось с моим. Воздух наполнился им, словно грозовая туча электричеством. Молния могла ударить каждую секунду.
Я не покорилась его силе, не дала придавить себя и лишить воли. Наоборот, я тянулась к нему, стремилась вверх, обвив его ногами. Он нежно гладил меня, изучая пальцами изгибы моего тела. Рука его то и дело задерживалась, прикасаясь к потаенным местам; от этих прикосновений у меня захватывало дух. Я чувствовала, как мы сливаемся в единое целое, мне казалось, что я не могу уже обходиться без него, но чувство это не рождало зависимости, наоборот, я испытывала ощущение безграничной свободы. Лаская губами его губы, я испытывала такое удовольствие, что сознание почти покинуло меня, и казалось, будто мир уносится куда-то, оставляя нас наедине, чтобы мы могли всецело насладиться друг другом.
Когда я выскользнула из его объятий, комната кружилась у меня перед глазами. Я поднялась на ноги, которые практически не держали меня, и сделала несколько неверных шагов по направлению к столу. Сердце неистово билось, грозя выскочить из грудной клетки. От его бешеной скачки болела грудь. Я не могу этого сделать, нельзя. Но мне так хотелось. Никогда так сильно ничего не хотела. Он встал с пола вслед за мной и стоял, глядя на меня и улыбаясь. В глазах его снова горел обычный огонек.
- Что-то не так?
Я сердито плюхнулась на стул, не в силах что-либо сказать и тихо ненавидя себя за это. Тело все еще болело от усилий, которые пришлось приложить, чтобы освободиться от объятий Шея.
- А, понятно, - сказал он, и улыбка на его лице померкла. - Правила поцелуев и твоя неизбежная свадьба. Когда она, кстати, напомни мне?
- В день Самайна, - ответила я, и сердце защемило от осознания, что до праздника остались считаные дни.
- Сам... Как? - попытался повторить трудное слово Шей. - Думаешь, я знаю, когда это?
Я вырвала из блокнота листок, скомкала и бросила в него.
- Для парня, имя которого у большинства ассоциируется с известной частью тела, слишком патетический вопрос.
Он поднял с пола скомканный листок и бросил его в ближайшую корзинку для мусора.
- То, что у меня ирландское имя, еще не повод быть экспертом во всех древних языках.
- Ну, латынь же ты знаешь, - возразила я.
- Ну, может, поэтому у меня и не было времени выучить остальные, - парировал он.
- Да, вполне возможно, - согласилась я. - Самайн.
- Ну, хорошо, Самайн, - сказал Шей. На этот раз он произнес название правильно. - День твоей свадьбы. Какое это число?
- Тридцать первое октября.
- Хэллоуин? - спросил он хмуро. - Как романтично.
- Хэллоуин - ерунда, а вот Самайн - серьезный праздник, - сказала я, бросая на него предостерегающий взгляд, который он проигнорировал. - И важен он тем, что... Шей изобразил руками пантомиму, которая напоминала поднимающийся в воздух дым.
- В ночь Самайна Хранители обновляют запасы энергии. В этот день стена, разделяющая миры, тоньше всего.
Шей перестал махать руками.
- Какие миры?
- Наш и нижний.
- Звучит страшно, - прокомментировал он, хватая ручку и делая запись в блокноте. Я обратила внимание на то, как тряслись его руки. Глядя на них, я гадала, был ли причиной дрожи страх или подавленное желание, которое все еще сотрясало мое собственное тело.
- Да, наверное, это страшно, - согласилась я. - На наше счастье Воины ходят в дозоры только по периметрам. Мне никогда не приходилось видеть, что они там делают.
Внезапно меня начало мутить.
- Ух ты, - воскликнул Шей, пристально глядя на меня. - Ты вся зеленая. Что случилось?
Я схватилась за край стола, надеясь, что головокружение не усилится.
- В этом году мне придется это увидеть.
Сама того не замечая, я впилась в крышку стола ногтями так, что оторвала от нее тонкий слой пленки, защищавшей поверхность.
- Это почему? - спросил он, наклоняясь вперед.
- В этом году церемония будет изменена. Потому что именно эту ночь они выбрали для заключения союза, и я буду там.
- Ты знаешь, что там будет происходить? - спросил он, бледнея.
- Нет, - ответила я. - Ритуал заключения союза хранится в секрете. Я почти ничего об этом не знаю.
- Это плохо, - сказал он тихо. - Впрочем, как и все, что с этим связано.
- Прекрати, Шей, - потребовала я, пытаясь углубиться в чтение книги.
- Я не понимаю, почему ты стараешься так слепо следовать правилам, - сказал он, игнорируя мой запрет. - Насколько мне известно, Рен встречался с половиной города.
Он посмотрел на меня, ожидая, по всей видимости, что я буду шокирована его заявлением.
- Все знают об этом. Это не важно. Это был его выбор, - ответила я, не отрывая глаз от стола. - Кроме того, для него действуют иные правила.
- А, значит, мальчики - это мальчики, а девочки должны вести себя хорошо? - усмехнулся Шей.
- Я - вожак, - заявила я, обхватывая ногами ножки стула. - Меня никто не имеет права тронуть. Это закон Хранителей.
- А Рен, значит, может трогать, кого хочет? - спросил Шей. - Похоже, он так и делает.
- Он тоже вожак, но он - мужчина. Охотничий инстинкт - часть его натуры, - сказала я и еще сильнее сжала ножки стула.
Дерево жалобно запищало. Я могла прочесть в глазах Шея вопрос, который должен был последовать, но мне очень не хотелось, чтобы он прозвучал. Шей сдвинул брови.
- Но, если ты такой же вожак, как и он, разве охотничий инстинкт не должен быть частью и твоей натуры?
Я ничего не ответила. Мои ноги, казалось, горели огнем.
- И я дотрагивался до тебя... - сказал он, шевеля пальцами, словно жалел, что не может коснуться меня снова.
Интересно, он хочет меня так же сильно, как я его?
- Мне не следовало позволять тебе делать это, - сказала я, чувствуя, что мое тело вновь становится безвольным и мягким. - Можем мы поговорить о чем-нибудь другом?
- Но это несправедливо... - пожаловался он, протягивая ко мне руку.
Я отстранилась.
- Здесь речь о справедливости и не идет. Все это относится к традициям, а Хранители придают им огромное значение.
- А как же... - начал было он, но оборвал себя на полуслове.
- День заключения союза вот-вот наступит, - сказала я, пряча руки под стол. - Я не свободна. И, кстати, чтобы ты знал, Рен больше ни с кем не встречается и уже не будет.
- А с тобой он встречается? - спросил Шей, захлопывая крышку ноутбука.
- Все не так просто, - ответила я. - Хотя, если подумать, то просто. Я принадлежу Рену, а не тебе.
Шей осел на стуле.
- Терпеть не могу этого парня. Он ведет себя так, словно ты его собственность.
- Ты не понимаешь, - заявила я, испытывая неловкость от бессмысленности разговора. - И ты не поцелуешь меня снова, Шей Доран.
- Я бы не стал этого обещать, - ответил он.
Я отвернулась, чтобы скрыть яркий румянец, охвативший мои щеки. Я бы и не хотела, чтобы он это обещал, но у меня не было выбора. Нужно немедленно это прекратить.
- Хорошо, - сказала я, стараясь, чтобы мои слова звучали холодно и безапелляционно. - Я уверена, что ты отлично сможешь справиться в жизни с одной рукой.
Шей мгновенно убрал руки со стола.
- Ты этого не сделаешь.
Я засмеялась.
- Тебе придется решать, хочешь ли ты рискнуть рукой.
Он поежился и шепотом произнес что-то, чего я не поняла.
- Прости, что ты сказал?
По телу распространилась волна разочарования, даже живот свело. Я определенно хотела, чтобы он снова прикоснулся ко мне, и ругала себя за то, что сказала, и его за то, что мне стало так нехорошо.
- Как приятно сознавать, что я попался на удочку целомудренной девственницы, - сказал Шей.
Лицо его помрачнело от гнева, как небо перед грозой.
- Как ты сказал?
- Забавный исторический факт.
Голос его звучал холодно, почти враждебно. Я ощетинилась.
- Ну, знаешь, в старые времена существовал целый институт крайне привлекательных, но недоступных дев. Если они нарушали обет безбрачия, их хоронили заживо.
- Хоронили заживо? - спросила я, ежась от ужаса.
Интересно, Хранители сделают со мной то же самое, если узнают о наших встречах с Шеем? Я, конечно, догадывалась, что последствия обязательно будут, если кто-то, кроме Рена, дотронется до меня, но никогда не думала о том, насколько суровыми они окажутся.
- А того, кому «посчастливилось» совратить с пути истинного священную девственницу, предавали публичной казни, - закончил он.
Я внезапно почувствовала себя опустошенной. Меня пугало наказание, но то, что могло случиться с Шеем, пугало несравнимо больше.
- Мне кажется, стоит извлекать уроки из истории, - сказала я тихо, стараясь скрыть дрожь в голосе.
- Мы живем не в Древнем Риме, - отрезал Шей.
- А теперь, коль скоро мы закрыли этот вопрос, - продолжила я, не обращая внимания на сердитое выражение, с которым он смотрел на меня, - давай вернемся к тому, что для нас сейчас важнее всего.
Он внимательно смотрел на меня.
- Ну, пожалуйста, - добавила я тихо.
- Хорошо, - согласился он, открывая ноутбук. - Если принять на веру теорию о том, что я и есть этот самый отпрыск, что это нам дает? Спасибо тебе, Шей.
- Мне кажется, было бы важно знать, чей ты потомок, - ответила я после непродолжительного размышления.
Он кивнул и пожал плечами.
- Я не слышал ни о каких славных предках.
- Ты не помнишь родителей?
- Нет. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было два года. Я совсем их не помню, даже как они выглядели.
Он переложил книгу на колени и обвел пальцем очертания креста, изображенного на рисунке.
- У меня нет даже фотографий. Дядя Боско всегда говорил, что прошлое должно оставаться в прошлом.
Я нахмурилась.
- У тебя нет ничего, связанного с родителями? Ни одной вещи, которая могла бы тебе напоминать о них?
- Есть только одеяло, которое связала для меня мама, - сказал он, застенчиво улыбнувшись. - Когда я был поменьше, всюду возил его с собой.
Я подергала пальцами за край рубашки, чтобы скрыть улыбку.
- А как их звали?
- Тристан и Сара Доран.
Я вздрогнула так сильно, что чуть не упала со стула. О, боже, те же имена. Нет, только не это.
Голова мальчика взметнулась.
- Что такое?
- Тристан и Сара? - переспросила я, чувствуя, как в животе поднимается волна ужаса.
- Да, Калла, а что такое? - спросил он. - Опять плохие новости?
- Я точно не знаю, что это значит. Пожалуйста, имей это в виду. В тот вечер, когда на нас напали на улице возле «Эдема»...
Я умолкла на полуслове, потому что вспомнила выражение лица пленного. Оно буквально всплыло в памяти и встало перед глазами, огромное, страшное.
- В общем, тот, второй, Ищейка, которого взяли живым... - продолжила я, желая стереть с кожи Шея тот мертвенный оттенок, в который она была окрашена. - Словом, он назвал эти имена - Тристан и Сара.
- Один из тех, кто набросился на нас, знал моих родителей? - спросил он.
Я увидела, как пульсируют вены на его шее.
- Не уверена, - ответила я, стараясь придерживаться фактов.
Каждое новое слово, казалось, могло стать роковым. Мне казалось, что я иду по тонкому льду и что моя жизнь может быть разрушена в любой момент.
- Что в точности он сказал? - спросил Шей, наклоняясь ко мне и внимательно за мной наблюдая.
- Он спросил, где ты... - сказала я и замолчала, чтобы восстановить в памяти события как можно точнее. - Потом он сказал: «Он не знает, кто он такой, не так ли? Что ты забрал Тристана и Сару? Что ты будешь делать?»
Шей крепко вцепился в стул.
- Мне казалось, Ищейки хотят разрушить мир. Вроде бы они олицетворяют зло?
Я молча кивнула, так как не знала, что ответить. Он поднялся, закрыл ноутбук и взялся за лямку рюкзака.
- Прости, но мне нужно уйти. Слишком много... - добавил он, качая головой. - Я должен побыть один. Но я буду здесь в то же время завтра.
Я продолжала сидеть неподвижно, глядя, как он проходит мимо меня. Мне очень хотелось пойти вместе с ним.
- Да, Калла, - сказал он, на мгновение остановившись. Он нагнулся и шепнул мне в ухо прямо сквозь волосы: - Знаешь, мне кажется, что лгут здесь не мне одному.