Лагерь Полукровок читает книги о Перси Джексоне

Глава 2.

Глава вторая
Три старые дамы вяжут носки смерти — объявила Аннабет.

- Мне уже не нравиться название, — пролепетал Коннор.

- Перси, не тебе же вяжут, верно? — попыталась успокоить, скорей себя, чем других Аннабет.

- Ты слишком наивна, — усмехнулся Джексон.

Я привык к разным происходящим время от времени странностям, но обычно они быстро проходили. Эта седьмая по счету круглосуточная галлюцинация оказалась мне не под силу.

- Рыбьи Мозги, почему ты всё время во что-то ввязываешься?

- Не я нахожу проблемы, а они бегут за мной.

Оставшуюся часть школьного года мне казалось, что весь кампус меня разыгрывает. Ученики вели себя так, будто были на все сто уверены, что миссис Кэрр — бойкая и самоуверенная блондинка, которую я впервые в жизни увидел, когда она садилась в наш автобус после экскурсии, — была нашей математичкой с самого Рождества.
Всякий раз, когда я закидывал удочку насчет миссис Доддз, просто чтобы посмотреть, смогу ли я кого-нибудь расколоть, на меня глядели как на психа.

- Единственное в чём они правы, — фыркнула Кларисса.

В результате я почти поверил им — миссис Доддз никогда не существовала.
Почти поверил.
Но Гроувер не смог бы меня одурачить. Когда я назвал ему имя Доддз, он немного растерялся, но потом решительно заявил, что такой не существует. Но я-то знал, что он врет.

Сатир закатил глаза:

— Всё то ты замечаешь.

Что-то происходило. Что-то случилось в музее.
Днем мне некогда было об этом думать, но по ночам образы миссис Доддз с когтями и кожистыми крыльями заставляли меня просыпаться в холодном поту.

- Кошмары? Это не хорошо... — протянул Лука.

Погода продолжала чудить, что не могло положительно повлиять на мое настроение. Как-то ночью ураган выбил стекла в моей комнате. Через несколько дней самый крупный торнадо, когда-либо замеченный в долине Гудзона, возник всего в пятидесяти милях от Йэнси. Одно из текущих событий, которое мы обсуждали на занятиях по социологии, было необычайно большое количество небольших самолетов, сбитых в этом году внезапными шквалистыми ветрами над Атлантикой.


- Ненавижу самолёты... — пробурчал Джексон.

Почти все время я пребывал в раздражении и заводился с пол-оборота. Оценки мои покатились под гору. Я все чаще ввязывался в перебранки с Нэнси Бобофит и ее подружками. Почти на каждом уроке меня выставляли в коридор.
Наконец, когда наш учитель английского мистер Николл в тысячный раз спросил, отчего я так ленюсь и не желаю выучить тесты по правописанию, я ему нагрубил. Назвал его старым, выжившим из ума пропойцей. Я даже не был уверен, что это значит, но звучало не слабо.

- И что же тебя так раздражило? — поинтересовался Бекендорф.

Перси пожал плечами.

На следующей неделе директор послал маме письмо, официально уведомляющее, что на будущий год мне придется распрощаться с Йэнси.
Отлично, твердил я про себя. Просто отлично.
Мне ужасно хотелось домой.
Мне хотелось жить вместе с мамой в нашей квартирке в Верхнем Ист-Сайде, даже если придется ходить в бесплатную среднюю школу, ладить с моим препротивным отчимом и наблюдать, как он все вечера напролет режется в свой идиотский .

Аннабет сочувственно посмотрела на Джексона. Проблемы с отцом сыграли на чувствах девушки, но сейчас она не удержалась.

И все же... в Йэнси было что-то такое, о чем потом я буду скучать. Леса, вид на них открывался из окна моей комнаты, Гудзон вдалеке, запах сосен. Я буду скучать по Гроуверу, который был хорошим другом, пусть даже немного странным. Я беспокоился, как он переживет следующий год без меня.

- Я сейчас заплачу... — произнесла Силена.

И по урокам латыни я тоже буду скучать — мне будет недоставать глупых турниров мистера Браннера и его веры в то, что я могу выиграть.

Силена выполнила своё обещание.

По мере того как приближалась экзаменационная сессия, я готовился только к тесту по латыни. Я не забыл, что сказал мне мистер Браннер: этот предмет будет для меня вопросом жизни и смерти. Сам не пойму почему, но я начал ему верить.
* * *
Вечером накануне последнего испытания я впал в такое отчаяние, что швырнул «Кембриджское руководство по греческой мифологии» в дверь своей комнаты в общежитии. Слова плыли и кружились у меня перед глазами, буквы выделывали «восьмерки», будто катались на скейтборде. Я ну никак не мог запомнить разницы между Хироном и Хароном или между Полидектом и Полидевком. Что уж там говорить про спряжение всех этих латинских глаголов.

- Хирон — Харон! — засмеялся один из близнецов Стоулл - Ой. Простите. Не удержался.

Я расхаживал по комнате с таким чувством, словно под у меня по телу ползают муравьи.
Я вспомнил серьезное выражение лица мистера Браннера, его глаза, которым, казалось, уже тысяча лет. «Испытание пройдут только лучшие, Перси Джексон».
Набрав полную грудь воздуха, я подобрал с пола книжку по мифологии.
До этого я никогда не просил учителей помочь мне. Может, мне поговорить с мистером Браннером?

- Стоп! — вдруг остановилась Аннабет — Ты опять во что-то вляпаешься?

- Ну... — начал Перси — Что-то типа того.

Он задал бы мне какие-нибудь наводящие вопросы, на что-нибудь намекнул. Так я хоть как-то заглажу вину за тот большой жирный «неуд», который получу на его экзамене. Мне не хотелось покидать Йэнси с мыслью, будто он решил, что я не постарался выучить его предмет.
Я спустился вниз, туда, где помещались кабинеты преподавателей. В большинстве помещений лампы уже не горели, было пусто, но дверь кабинета мистера Браннера стояла приоткрытой, и полоска света падала в коридор.
Я был уже в трех шагах от кабинета, когда услышал доносившиеся изнутри голоса. Мистер Браннер кого-то о чем-то спросил. Голос, явно принадлежавший Гроуверу, ответил: «...беспокоился насчет Перси, сэр».

К Силене присоединились сёстры.

Я замер.
Обычно я не подслушиваю, но попробуйте устоять, когда твой лучший друг говорит о тебе со взрослым.
Я подошел чуточку ближе.
— ...один этим летом, — говорил Гроувер. — Я имею в виду, единственный полукровка в школе! Теперь, когда мы в этом уверены и они тоже это знают...

Лука сузил глаза.

— Мы только все испортим, если будем подталкивать его, — ответил мистер Браннер. — Нам нужно, чтобы мальчик созрел.
— Но у него может не оказаться времени. Летнее солнцестояние — это черта...
— Мы должны решиться сами, без него, Гроувер. Пусть наслаждается своим неведением, пока может.
— Сэр, он видел ее...
— Пусть думает, что у него разыгралось воображение, — стоял на своем мистер Браннер. — Туман, насланный на учеников и преподавателей, убедит его.
— Сэр, я... я не могу снова пренебречь своими обязанностями. — Гроувер задыхался от волнения. — Вы знаете, что это может означать.
— Ты ничем не пренебрегал, Гроувер, — мягко сказал мистер Браннер. — Я бы, так или иначе, разглядел, кто она такая. Теперь позаботимся о том, чтобы Перси дожил до следующей осени...

- Эй! Если будет нужно, мы его защитим! — закричали братья Стоулл, — Домик Гермеса за тебя!

- И домик Афины!

- И Аполлона!

- И Ареса!

- И сатиры за тебя!

Перси посмотрел на всех и благодарно улыбнулся:

- Спасибо!

Учебник по мифологии выпал у меня из рук и тяжело шмякнулся об пол.

- Потрясение — странная штука... — произнёс Бекендорф.

Мистер Браннер замолчал.
Сердце бухало в груди. Подобрав книгу, я попятился назад по коридору.
За освещенной стеклянной дверью кабинета мистера Браннера скользнула тень, куда более высокая, чем мой прикованный к инвалидному креслу учитель, и державшая в руках нечто, подозрительно напоминавшее лук.

Перси вздохнул.

Открыв ближайшую дверь, я шмыгнул внутрь.
Через несколько секунд я услышал характерный звук, будто кто-то топал по полу деревянными башмаками, затем дыхание, словно какое-то животное принюхивалось к двери, за которой я прятался. Чей-то крупный темный силуэт помедлил перед стеклянной дверью, затем прошел мимо.
Пот капельками стекал у меня по шее.
Где-то в коридоре раздался голос мистера Браннера.
— Никого, — пробормотал он. — Нервы у меня совсем сдали после зимнего солнцестояния.
— У меня тоже, — ответил Гроувер. — Но могу поклясться...
— Возвращайся к себе, — велел мистер Браннер. — Завтра тебе предстоит долгий и трудный день.
— Лучше не напоминайте.
Свет в кабинете мистера Браннера погас.
Мне показалось, что я прождал в темноте целую вечность.

- А не проще было убежать? — спросила Кларисса.

- Герои не ищут лёгких путей, — отозвался Перси.

Наконец я выскользнул в коридор и вернулся к себе.
Гроувер лежал на своей кровати и штудировал конспекты по латыни так, будто и не вставал.
— Привет, — сказал он, глядя на меня затуманенным взором. — Готов к тесту?
Я ничего не ответил.
— Выглядишь ужасно. — Он нахмурился. — Все в порядке?
— Просто... устал.
Я отвернулся, чтобы он не видел выражения моего лица, и стал готовиться ко сну.
Из того, что слышал внизу, я ничего не понял. Хотелось бы верить, что все это я просто себе навоображал.
Но одно было ясно наверняка: Гроувер и мистер Браннер говорили обо мне у меня за спиной. Они думали, что мне угрожает какая-то опасность.

- Верно. — прошептал Лука.

* * *

На следующий день, когда я выходил из класса после трехчасового экзамена по латыни и перед глазами у меня кружились все греческие и римские имена, которые я переврал, мистер Браннер окликнул меня.
На мгновение я испугался: неужели он узнал, что вчера вечером я подслушал его разговор с Гроувером? Но дело было не в этом.
— Перси, — произнес мистер Браннер, — не расстраивайся, что приходится покидать Йэнси. Это... это к лучшему.

- Безопасность — превыше всего! — произнесла Аннабет.

Он говорил мягко, участливо, и все же его слова встревожили меня. И хотя он сказал это вполголоса, остальные ребята, заканчивавшие тест, могли его услышать. Нэнси Бобофит одарила меня ухмылкой и язвительно скривила губы, изображая воздушный поцелуй.
— О'кей, сэр, — пробормотал я.
— Я хочу сказать... — Мистер Браннер раскачивал свою коляску взад-вперед, словно не был уверен, как продолжить. — Это неподходящее место для тебя. Дело было только во времени.


Дети Афродиты ещё сильнее зарыдали.

У меня защипало в глазах.
Мой любимый учитель перед всем классом говорит, что я и не мог справиться. Перед этим он целый год твердил, что верит в меня, и вот теперь говорит, будто я достоин того, чтобы меня выгнали.

- Я имел не это ввиду, — произнёс Хирон.

— Конечно, — ответил я, весь дрожа.
— Нет, нет, — сказал мистер Браннер, — я все перепутал. Я пытаюсь сказать, что... ты не обычный мальчик, Перси. Это не имеет никакого отношения...
— Спасибо, — выпалил я. — Большое вам спасибо, сэр, что напомнили.
— Перси...
Но я уже убежал.

«Неженка.» — подумала Кларисса, и усмехнулась своим мыслям.

* * *
В последний день семестра я запихнул свою одежду в чемодан.
Остальные ребята доводили меня, обсуждая свои планы на каникулы. Один собирался автостопом добраться до Швейцарии. Другие отплывали в месячный круиз по Карибам. Как и я, они были малолетние преступники, но богатые малолетние преступники. Их отцы занимали важные посты, были послами или знаменитостями. Я был никто, и звали меня никак.

Аннабет опустила взгляд. Ей было не удобно за все её оскорбления в сторону Перси.

Они спросили, что я собираюсь делать летом, и я сказал, что возвращаюсь в город.
Чего я им не сказал, так это того, что летом мне придется выгуливать собак или продавать подписку на журналы, а в свободное время — переживать, попаду ли я в школу осенью.
— А! — сказал один из них. — Это круто!

- Придурки! — воскликнул Тревис.

И они продолжали разговаривать, будто меня тут и нет вовсе.
Единственный, с кем я побаивался прощаться, был Гроувер, но, как выяснилось, делать этого не пришлось. Он заказал билет до Манхэттена на тот же «грейхаунд», что и я, поэтому мы снова оказались вместе и вместе ехали в город.

- Слава богу... — произнесла Силена.

Во время путешествия Гроувер то и дело тревожно выглядывал в проход, наблюдая за другими пассажирами. Я сообразил, что он постоянно нервничал и дергался с тех самых пор, как мы выехали из Йэнси, как будто ждал: должно случиться что-то плохое. Сначала я подумал, что он беспокоится, что кто-нибудь начнет его дразнить. Но в «грейхаунде» дразнить его было некому.
В конце концов я устал сдерживаться.
— Высматриваешь тех, которые знают? — со значением спросил я.
Гроувер чуть не подпрыгнул на сиденье.
— Что... что ты имеешь в виду?
Я признался, что подслушал его разговор с мистером Браннером вечером накануне экзамена.
У Гроувера забегали глаза.
— И что ты успел услышать?
— Ну... не так чтобы много. Что это за черта — летнее солнцестояние?
Он вздрогнул.
— Послушай, Перси... Я просто беспокоился за тебя, понимаешь? Я имею в виду галлюцинации о математичках, которые превращаются в злых духов...
— Гроувер...
— И я рассказывал мистеру Браннеру, что, возможно, ты оказался в стрессовой ситуации, потому что никакой миссис Доддз не было и...
— Эх, Гроувер, врать ты все равно не умеешь.

- Извини, — произнёс Перси.

У него зарделись уши.
— Возьми просто так, ладно? — Он выудил из кармана рубашки замусоленную карточку. — На случай, если я понадоблюсь тебе летом.
Текст на карточке был набран замысловатым шрифтом — настоящая пытка для моих страдающих дислексией глаз, —, но в конце концов мне удалось разобрать нечто вроде:
Гроувер УНДЕРВУД Хранитель Холм полукровок Лонг-Айленд Нью-Йорк (800) 009-0009
— Каких полу? ..

Бекендорф опять пробурчал что-то про реакцию.

— Да тише ты! — умоляюще произнес Гроувер. — Это мой, ну... мой летний адрес.
Сердце у меня ушло в пятки. У Гроувера был летний дом. Мне никогда и в голову не приходило, что его семья может быть такой же богатой, как и у других учеников Йэнси.

- Если бы у меня был особняк, я ходил бы в такой одежде? — спросил Гроувер.

- Ладно, на сегодня хватит. Идите на ужин.