Никаких чудесных метаморфоз не произошло, и Арес Коулд очень плохо приживался в приюте. Как и многие здесь он потерял родителей, когда ему не было еще и трех, и опеку над ним получил его дядя. Мужчины в семье Ареса были очень крупными, и маленькому мальчику этот незнакомый человек казался горой. Он плохо понимал, что происходит и почему он едет к дяде, а тот и не пожелал ничего объяснять. В маленькой хижине на окраине города почти не было удобств, ни постельного белья, ни занавесок на окнах, ни уж тем более детской комнаты и игрушек. Поначалу дядя не обращал на мальчика никакого внимания, и ребенок сам добывал себе пропитание, определив, где находится холодильник. Он так боялся чужого человека, что не решался и пикнуть, а когда тот спал и сотрясал своим храпом дом, Арес залазил под кровать. Ему казалось, что дядя вот-вот превратится в чудище и съест его. Днем тот уходил куда-то и запирал ребенка и приходил только вечером, чтобы выпить пива и лечь спать. Он не пытался общаться с Аресом, купить тому одежду или сладости. Как-то раз Арес набрался смелости и попросил у дяди сводить его куда-нибудь. Просто чтобы выйти из дома, хоть на площадку для детей или просто в парк. На что этот огромный человек в изумлении поднял густую бровь и издал звук похожий не то на рык, не то на раскат грома. В ужасе Арес убежал в маленькую каморку, служившую ему комнатой. Там он сжался на кровати и молился, чтобы дядя не последовал за ним. Но дядя видимо и не собирался этого делать, потому что спустя некоторое время воздух сотряс его мощный храп.
Так они и жили. Дядя его был не то, что плохим, но он просто не понимал, зачем нужны дети и что им надо. У него была куча своих проблем, не было работы, и съедала тяжелая болезнь. Когда ему предложили опекунство над племянником, которого он никогда в глаза не видел (так как не общался с братом десять лет), он согласился. Ему сказали, что он будет получать неплохое пособие на ребенка, и дядя посчитал это божьим откликом на его молитвы о деньгах. Он без зазрения совести получал пособие и тратил его на себя, ни на секунду не задумываясь о нуждах мальчика. Если бы ему сказали, что он должен на эти деньги покупать ребенку игрушки, одежду, книги и водить его в зоопарк, он бы очень удивился и отказался от такого опекунства. Но никто не сказал ему ничего подобного, и они так и жили, почти год.
У Ареса произошла сильная задержка в развитии. Когда он попал к дяде, он хорошо говорил, но за год практически разучился. Он смутно представлял себе, что есть другие дети, и какие бы то ни было взаимоотношения между людьми. Он напоминал скорее какого-то зверька, которого завели в доме ради забавы, а потом забыли, и вынужден был сам о себе заботиться. Почти весь день он слонялся по дому, заглядывая периодически в холодильник, в котором не бывало ничего кроме сосисок и пива. Он научился открывать пиво, подглядев, как это делает дядя, и не видел ничего необычного в этом напитке. Было горьковато поначалу, но он быстро привык, и ему нравилось подражать дяде. Потому что большего он все равно не знал. Иногда дядя манил его пальцем и приобняв засыпал, придавив ребенка. Арес тогда мог пролежать несколько часов в неудобной позе, боясь пошевелиться и выбраться из-под его руки, слушая громоподобный храп. Но вместе с тем он испытывал удовольствие, потому что это было все же какое-то проявление внимания.
