Излечи мою душу

Глава 8.

В последнее время всё вокруг меня постоянно меняется. И я ненавижу это чувство беспомощности. Движение и течение чего-то непонятного, чего-то, независящего от меня, приводит в ступор. Это то же самое, что сидеть и наблюдать, как слишком стремительно вырастает растение, семена которого ты посадил пятнадцать минут назад. И всё, всё это — мимо тебя, хотя непосредственно связано именно с тобой. Эти дни мне казалось, что я нахожусь в какой-то непонятной коме или просто смотрю на себя со стороны. Вижу, что реже на лице появляются складки между бровей, чувствую, что угнетенность становится податливой. И это всё неправильно, черт возьми! Каждый сантиметр тела дышит свободнее, а боль в груди постепенно утихает. Не физическая — моральная. И я ненавижу себя за это. Хватаюсь за ускользающие чувства, пытаюсь вновь впитать их силу боли и обреченности, но вместо этого остается довольствоваться отголосками.

Но всё по-другому с ощущением вины. Оно вдавливается в грудь, сверлит виски и мешает двигаться. Каждый шаг — боль, потому, что я не заслуживаю этих шагов. Тяжелое, убивающее чувство в паре с такими же мыслями. Я потерял его. Я не сумел спасти своего сына. Я виноват.

Грейнджер. Она по-прежнему делает всё, чтобы заставить меня поедать горсти разноцветных пилюлей и запивать всё это тошнотворно-сладким сиропом. Вкус медикаментов уже давно впитался и отпечатался на языке. Хоть землю жри — всё равно чувствуется лекарственная смесь во рту. Умелая гриффиндорка всё обставляет так невинно, будто ангел в белом халате, черт возьми. Отвлекает меня расспросами или своими детьми, приправляя очередную порцию каши-размазни каким-нибудь порошком из таблеток. Думает, что я не замечу. Глупая. Хотя, не такая уж и глупая, раз ей удается до сих пор кормить меня своими сиропами.

Они постоянно рядом. Её дети. Хьюго и Роза. Иначе и быть не могло — они же, в конце концов, живут здесь. Это я «погостить» пришел. Лишний. Впрочем, примерить это слово на себе почему-то не получается. Эти дети… слишком наивны и не так воспитаны, чтобы их раздражало присутствие чужого человека в доме. Хьюго мал, его совершенно не заботит то, что я постоянно торчу в соседней комнате. По-другому дело обстоит с Розой. С самого начала стало понятно, что она похожа на мать. Значит, не глупа. Раз не глупа, то у неё должны быть вопросы. Кто я? Откуда я? Когда, наконец, свалю из их семейства? Зачем её мать вообще заботится обо мне? Но нет, младшая копия Грейнджер не расспрашивает меня ни о чем, в то время как Хьюго не замолкает ни на секунду, рассказывая мне всё о себе, любимой мамаше и вредной сестре. Всего два года. Роза старше брата на пару лет, но ведет себя совершенно иначе. И дело даже не в возрасте, а скорее в генах. Младшая дичится меня, держится стороной, старается избегать взглядов, пока старшая Грейнджер всеми силами пытается переключить мое внимание на сына. Не для того, чтобы я сблизился с ним, а для того, чтобы не интересовался Розой. В последние дни мне всё чаще начинает казаться, что гриффиндорка хранит какой-то особенный секрет, заключенный в теле голубоглазой копии. Грейнджер явно не хочет, чтобы я изучал её дочь, а я именно этим и занимаюсь. Неосознанно. Не специально. Просто иногда ловлю себя на мысли о том, что стараюсь запомнить и найти смысл в каждом движении этой маленькой девчонки. С ней что-то не так. Причем именно для меня. И Грейнджер знает это. Она будто боится, что я тоже раскрою неведомую тайну. А может, гриффиндорка опасается меня. Думает, что я причиню какой-то вред. Тогда почему стережет именно дочку, не волнуясь о тех минутах, которые Хьюго проводит со мной? Или, может, Грейнджер просто пытается сблизить меня с сыном, чтобы я замещал себе Скорпиуса? Бред. Полный бред. Хотя, зная чрезмерное благородство гриффиндорки, она способна и не на такие идиотские убеждения.