Нас гнали к бледной башне безжалостным темпом; твари подбадривали отстающих тычками и пинками. Без моего пустóты я был хромающей и спотыкающейся развалиной: у меня были отвратительные раны от укуса через все туловище, а действие пыли, которая не давала мне почувствовать их, начало постепенно ослабевать. Но я все равно гнал себя вперед, а мой мозг лихорадочно изобретал способы нашего спасения, один невероятнее другого. Без моих пустóт все наши странные способности не могли противостоять тварям с их оружием. Спотыкаясь, мы прошагали мимо разрушенной постройки, где погибли мои пустóты, по кирпичам, забрызганным кровью попугаев и тварей. Промаршировали через огороженный двор, вошли в дверь башни и начали подниматься все выше и выше по ее изгибающемуся коридору мимо сливающихся в одно расплывчатое пятно одинаковых черных дверей. Каул шествовал впереди нас словно какой-то невменяемый лидер рок-группы: то весело шагая и размахивая руками, то оборачиваясь и осыпая нас оскорблениями. За ним вразвалку топал медведь с Бентамом, ехавшим на одной его лапе, и мисс Сапсан перекинутой через плечо другой. Она умоляла своих братьев одуматься: - Вспомните легенды об Абатоне и бесславный конец, который ждал каждого странного, кто похитил души из библиотеки! Ее силы прокляты! - Я уже не ребенок, Альма, и меня давно не пугают эти старые имбриновские байки, - презрительно усмехнулся Каул. - А теперь попридержи-ка свой язык. При условии, конечно, что ты хочешь сохранить его! Вскоре она оставила все попытки переубедить их и молча уставилась на нас поверх мохнатого плеча медведя. Ее лицо излучало силу. "Не бойтесь", - как будто хотела сказать она. - "Мы переживем и это". Я беспокоился, что не все из нас переживут даже путь наверх башни. Оборачиваясь, я пытался увидеть, в кого же все-таки попали. Посреди тесно сбившейся группы позади меня Бронвин несла кого-то, безвольно покачивающегося в ее руках, - мисс Шилоклювку, я думаю, - а затем мясистая рука шлепнула меня по голове. - Смотри вперед, или лишишься коленной чашечки, - проворчал мой охранник. Наконец мы достигли верха башни и ее последней двери. Дальше изгибающийся коридор освещал тусклый дневной свет. Над нами была открытая площадка - факт, который я зафиксировал для себя на всякий случай на будущее. Каул, сияя, стоял возле двери. - Перплексус! - позвал он. - Сеньор Аномалус, да, вы, там, позади! Раз уж я в какой-то степени обязан этим открытием вашим экспедициям и кропотливой работе, - следует воздать вам причитающееся! - думаю, вы должны оказать нам честь и открыть эту дверь! - Брось, у нас нет времени на церемонии, - начал было Бентам. - Мы оставили твою территорию без охраны... - Да не будь ты таким нюней, - откликнулся Каул. - Это займет всего секунду. Один их охранников вытащил Перплексуса из толпы и подвел к двери. С тех пор как я видел его последний раз, его волосы и борода стали белоснежно белыми, спина сгорбилась, а лицо избороздили глубокие морщины. Он провел слишком много времени вне своей петли, и теперь его истинный возраст начал нагонять его. Перплексус уже собрался было открыть дверь, как вдруг зашелся в приступе кашля. Отдышавшись, он взглянул Каулу в лицо, смачно втянул полные легкие воздуха и сплюнул блестящий комок слизи тому на плащ. - Ты - невежественная свинья! - выкрикнул он. Каул нацелил пистолет Перплексусу в голову и спустил курок. Послышались крики. "Джек, нет!" - завопил Бентам, а Перплексус вскинул руки и отшатнулся, но пистолет издал только сухой щелчок. Каул открыл пистолет, заглянул в барабан, а затем пожал плечами. - Такой же антиквариат, как и ты, - бросил он Перплексусу и дулом смахнул плевок с плаща, - Что ж, полагаю, в этот раз судьба была на твоей стороне. Хотя это и к лучшему - я предпочту увидеть, как ты рассыплешься в пыль, нежели истечешь кровью. Он жестом велел охраннику увести его. Перплексуса, бормочущего в адрес Каула проклятья на итальянском оттащили обратно к остальным. Каул повернулся к двери. - А, к черту все это, - пробормотал он и открыл ее. - Давайте заходите, все вы! Внутри была уже знакомая комната с серыми стенами, только в этот раз ее отсутствующая четвертая стена выходила в длинный темный коридор. Охранники, толкая, повели нас по нему. Гладкие стены сменились неровными и шершавыми, а затем раздвинулись и вывели нас в примитивную, залитую солнцем комнату. Комната была построена из глины и камня, и я бы назвал ее пещерой, если бы не почти прямоугольный проем двери и два окна. Кто-то вырыл с помощью инструментов и их и эту комнату в мягком камне. Нас вывели в жаркий сухой день. От открывшегося вида кружилась голова. Мы смотрели сверху на пейзаж, который вполне мог бы принадлежать какому-нибудь внеземному миру: повсюду вокруг нас, возвышаясь с одной стороны и плавно спускаясь в долину с другой, были холмы и пики из странного красноватого камня, испещренные, будто соты, примитивными дверями и окнами. Непрерывно дующий сквозь них ветер производил стон, похожий на человеческий, который словно издавала сама земля. Хотя солнцу еще было далеко до захода, небо горело оранжевым, словно прямо за горизонтом назревал конец света. И, несмотря на доказательства наличия здесь цивилизации, вокруг не было видно никого кроме нас. У меня было тяжелое чувство, что за нами наблюдают, словно мы проникли туда, где нам не положено быть.
Бентам слез со своего медведя и с благоговением снял шляпу: - Так вот это место, - произнес он, обводя внимательным взглядом холмы. Каул покровительственным жестом старшего брата закинул руку ему на плечо: - Я же говорил тебе, что этот день настанет. Мы с тобой и в самом деле заставили друг друга пройти через ад, пока добирались сюда, а? - Это точно, - согласился Бентам. - Но я говорю, что все хорошо, что хорошо кончается, потому что мне удалось это, - Каул повернулся к нам. - Друзья! Имбрины! Странные дети! Он подождал, пока эхо разнесет его голос по этим странным стонущим ущельям: - Сегодняшний день войдет в историю. Добро пожаловать в Абатон! Он сделал паузу, ожидая аплодисментов, которых не последовало. - Вы стоите на земле древнего города, который когда-то охранял Библиотеку душ. До недавнего времени его никто не видел уже более четырех сотен лет, и никто не завоевывал уже тысячу, пока я заново не открыл его! И теперь вы станете свидетелями моей... Он остановился, посмотрел себе под ноги, затем рассмеялся: - Для кого я распинаюсь? Жалкие обыватели, вы же никогда не сможете оценить все величие моего достижения. Взгляните на себя - словно стадо ослов, пялящихся на Сикстинскую капеллу! Он похлопал Бентама по руке: - Пойдем, брат. Пойдем и возьмем себе то, что принадлежит нам. - И нам тоже! - раздался голос позади меня. Один из охранников. - Вы же не забудете про нас, да, сэр? - Конечно, нет, - откликнулся Каул, попытавшись выдавить улыбку, но безуспешно. Он явно не мог скрыть своего раздражения тем, что с ним посмели спорить на глазах у всех. - Ваша преданность будет вознаграждена сторицей. Они вместе с Бентамом развернулись и направились вниз по тропе. Охрана принялась толкать нас следом.
