Зелье Вечной Вражды

Глава 11. Думай, Драко... Думай...

Гермиона

Как только я увидела Малфоя среди Пожирателей, мне стало плохо. Я просто не смогу поднять палочку на него. У меня оставалась надежда на то, что он не Пожиратель Смерти. Или что он просто служит Дамблдору под прикрытием. Своего рода двойной агент. Но как только я увидела на нем черную мантию... Дамблдор применил к каждому, кому доверяет заклятье. Мантия окрашивалась в красный цвет. Только Дамблдор мог наколдовать такое. Но он... был в черной!

Очнулась я в больничном крыле.

– Гермиона, – я услышала чей-то приятный голос.

– Малфой? – я не верила своим глазам. Может мне это снится? Но когда я поняла, что это не сон, я закричала: – Малфой, убирайся! Что он здесь делает! Он Пожиратель Смерти! Гарри! Рон! – у меня началась истерика.

– Я сражался за вас, – на нем была красная мантия.

– Я не верю... – я плакала, – я же видела тебя... там... с ними... Вон! Уходи!

А он ушел. Одна часть меня говорила:

«Он сражался за нас, раз у него красная мантия! Ура! Может, он и не врал!».

Но вторая упорно отрицала:

«Это еще ничего не значит. Ну, был он в красной мантии... Подделать ее легко, хоть Дамблдор и говорит, что невозможно. Ты же видела его в черной мантии Пожирателя!».

«Это можно проверить».

«Ну, вот и проверь!».

Я встала с постели. Гарри и Рон воскликнули:

– Гермиона, лежи...

– Нет. Мне нужно с ним поговорить.

Я пошла по коридору, как вдруг услышала голоса:

– И что она? – спросил Блейз.

– Она такая вредная! Не верит мне! Вечно строгая и святая... Как она меня бесит! Не то, чтобы ее мнение хоть что-то для меня значило... И вообще, я не обязан перед ней отчитываться, – возмущенно ответил Малфой.

– Вот именно, – посоветовал Блейз. – Просто не обращай на эту скучную стерву внимания.

Так мое мнение для него ничего не значит?! Я его бешу?! Строгая и святая?! Скучная стерва?!

Я не дослушала разговор и в слезах убежала. Он совсем не раскаивается. Что уж говорить о том, что он любит меня? А я... все еще люблю. Нужно забыть его. Чем скорее, тем лучше.

***

Драко

Дамблдор объявил, что то, что война закончилась, конечно, хорошо, но учебный год все-таки нужно закончить. Оставалась всего две недели. Я еще пару раз подходил к Гермионе, но она не верила мне... У меня уже просто опустились руки. Каждый день я пытался забыть ее локоны, которые все время находятся в беспорядке (что мне очень нравилось), ее карие глаза, если в которые я взгляну, то не смогу отвести взгляд никогда, ее милую морщинку на лбу, когда она о чем-то думала... Стоп! С такими мыслями я точно о ней не забуду! Каждый день я ругал себя за то, что думал о ней... Нельзя! Каждый день я ругал себя за то, что пытался придумать способ доказать ей, что люблю ее. Каждый день я говорил себе: «Думай, Драко... Думай...», но ничего не приходило мне в голову.

«Ты можешь говорить все, что угодно, Малфой. Я не поверю ни единому твоему слову...» – именно эти слова меня останавливали от длинных речей, которые каждый раз хотелось ей высказать. Каждый вечер я напивался и каждую ночь мне снились кошмары. Но я по-прежнему любил ее.

Как-то раз вечером (когда я решил напиться) меня остановил Блейз и решил составить мне компанию. Я потянулся за бокалом с огневиски, но Блейз сказал:

– Алкоголем делу не поможешь.

– А чем поможешь? – мне было непривычно то, что уже вечер, а я все еще трезв.

– Лучше посмотри на звезды и луну и подумай...

Я послушался совету Блейза. Я посмотрел на эту темную ночь. Интересно, что сейчас делает Гермиона? Наверное, спит у себя в гриффиндорской спальне. Эти звезды... как же их много! А эта полная луна! Как она красива.

Полнолуние... Полнолуние... Стойте... Полнолуние!

«Если ты не знал, Драко, это не только цветы для зелья от насморка. Когда от этих цветов исходят золотистые пузырьки, и они начинают светиться (а это происходит только в полнолуние), мужчина должен сорвать его и подарить той, кого любит. Это давняя традиция. Так делали волшебники в глубокой древности. И если этот мужчина действительно любит ту девушку, для которой сорвал цветок, на его лепестках отпечатается признание в любви. Именно этого подарка ждут молодые ведьмы от своих возлюбленных, потому что Аналогниум никогда не врет. Никогда. На него пробовали накладывать различные заклятья, но все равно цветок говорит правду...». Каким же я был придурком! Как же я раньше не догадался?!

– Ты гений, Блейз!

Я побежал в Запретный Лес. Цветы. Эти черные цветы светились и от них исходили золотистые пузырьки. Я подумал о Гермионе и сорвал Аналогниум. Этот цветок засветился еще сильнее, а на каждом его лепестке вывелось золотыми буквами:

Я, Драко Люциус Малфой, люблю тебя, Гермиона Джейн Грейнджер. Я ни к кому такого еще никогда не чувствовал. Рядом с тобой мне становиться хорошо, как будто я обрел что-то, чего мне так не хватало все время... Я люблю тебя и хочу провести с тобой всю оставшуюся мою жизнь...

Я так обрадовался и побежал в свою комнату. Взяв метлу, я подлетел к окну Гермионы. Я заглянул туда. Браун, Патил и Гермиона мирно спали. Я постучал в окно. Я постучал настойчивее. Браун встала и открыла окно, гневно пробормотав: «Кому пришло в голову присылать сову так поздно?!». Я влетел в спальню девочек.

– Малфой? – Браун очень удивилась.

– Я к Гермионе, – я тихо подкрался к кровати Гермионы. Она все еще спала. – Гермиона...

– Малфой? – она очень испугалась.

– Тише. Я всего лишь хотел тебе кое-что подарить.

– Мне не нужны твои... – я протянул ей Аналогниум. Она потеряла дар речи. Она просто удивленно пялилась на этот черный цветок. – Аналогниум ведь никогда не врет?

Я улыбаясь кивнул. Она посмотрела на меня полными решимости глазами и поцеловала.

– Драко, я ведь все это время...

– Молчи. Я знаю. Я чувствовал.

Браун чуть ли не плакала от счастья.

– О, Мерлин, как это трогательно! – они с Патил обнялись и заревели.

Эпилог. Через пять лет.

Было уже одиннадцать вечера. Моя любимая жена, Гермиона Малфой, уже спала.

А я решил пожелать спокойной ночи нашему сыну:

– Пап, – ко мне подошел Скорпиус. – А как вы с мамой начали дружить?

Я решил назвать нашего сына Скорпиус, в честь моего погибшего кузена. Гермионе просто понравилось это имя. Она сказала, цитирую : «Идеальное чисто-малфоевское имя!».

– Как мы начали дружить? – за все это время Скорпиус ни разу не спросил об этом.

– Да. Мама говорила, что вы с ней до шестого курса были врагами.

– Ну... не то чтобы врагами... Слушай. Как-то раз нас наказали, и мы убирались в кабинете твоего крестного – Северуса. И вот Пивз переклеил этикетки на зельях...

Я подумал, что очень сильно люблю свою жену, и мысленно поблагодарил Пивза за то, что он переклеил этикетки на зелье.

Вчера я спросил Гермиону, довольна ли она жизнью. И знаете, что она ответила?

– Я просто счастлива, Драко!

И тогда я тоже почувствовал себя самым счастливым.

The End...