Репутация убийцы.

Chapter VII.

Заметка №1.

«Я помню лица, на которых застыл ужас. Помню, как синие и красные огни освещали все вокруг. Помню, как Натали пришлось вколоть снотворное, потому что она начала плакать, а от этого кровь из раны потекла ещё хлеще. Помню Калеба, который сидел рядом со мной и успокаивал. Родители, детектив Хадсон, куча людей. Были все, кроме Кирана. В голове тогда всплыло письмо от неизвестного и подпись к нему — «К». Но потом я вспомнила и тот факт, что Кирану было бы не выгодно рассказывать о своём усыновлении. Ведь так бы он лишился всего.
После этого происшествия школа закрылась на неделю, а я была переведена до конца февраля на домашнее обучение. Плюс ко всему меня начал «консультировать» психолог. И это был не тот психолог, которому ты платишь тысячу долларов за час. Это был психолог из полиции. Миссис Линдеберг приходила ко мне каждую неделю, расспрашивая о моем самочувствие. Я молчала. Потому что это тупой, ужасно глупый, невероятно идиотский вопрос. Она пыталась выпытать у меня, почему я раньше не обратилась в полицию с этими смс-ками. Но и на этот вопрос я не отвечала. Я не была готова разговаривать. Мне нечего было сказать ей.
Полиция забрала мой телефон. Письмо. Прислала повестку в суд. Через две недели мне нужно будет давать показания под присягой. Не знаю, смогу ли хоть что-то вымолвить. Хотя, думаю, взгляд матери Анны или миссис Джексон приведёт меня в чувство.
Но и это не помогло. Я разрыдалась на суде, и родителям пришлось меня увезти домой.
Через два дня к нам снова пришла миссис Линдеберг. Только не расспрашивать. А посоветовать родителям снова запихнуть меня в клинику. И те послушались. Теперь я сижу в окружении антикварной мебели, кучи растений и снующих туда-сюда медсестёр. Основная масса проходящих здесь лечение — наркоманы. И не мудрено. Детки богатеньких родителей не знают, что ещё можно такого вытворить, а травка, кокаин, амфетамин и героин — их верные помощники. Только они могут спасти эти заблудшие души, с каждым разом окуная их все глубже и глубже в мир сладких грёз. Есть ещё парочка алкоголиков, а остальные — люди с такими же расстройствами, как и я.
С каждым днём мои ночные кошмары становятся все ужаснее. Я не могу не кричать, а потому медсестры теперь поочередно сторожат мою палату, чтобы вовремя вколоть дозу снотворного. Ко мне никого не впускают. Абсолютно. Потому что когда я вижу хоть одно знакомое лицо, мне становится не по себе. Они напоминают мне о моей самой большой ошибке. О Тайлере, которого я не смогла спасти.
Мне плохо. Я чувствую, как с каждым днём я все больше угасаю. Осознание того, что старая жизнь безвозвратно потеряна маленькими шагами подкладывается к моему сознанию. Ничего (и никто) уже не станет прежним. Мне остаётся лишь попытаться жить дальше, чтобы окончательно не сойти с ума».