Мама

1

Это произошло в мой день рождения, когда 6 мая 1966 года, меня убила моя собственная же мать.

В тот день я ни о чем не подозревал и лишь изредка в голову приходили мысли, что моя мама сходит с ума. Но чтобы понять мотив преступления и что происходило в тот момент в голове моей матери, надо рассказать все с самого начала.

Все началось ещё в 58-ом году, когда врачи диагностировали у моей матери шизофрению первой степени. Тогда мне было 5 лет и все эти гребанные годы я видел, как у мамы начинались "приступы фантазии" (так я их называл). В такие моменты я звонил своему отчиму, чтобы узнать, какие таблетки дать матери, а он лишь кричал: "Тодд, я расстался с твоей мамкой 4 года назад. Перестань звонить!" – и кидал трубку. А что касается биологического отца, то он бросил маму, когда та была ещё беременна мной и на все вопросы, кем был мой отец, мать нарочито отвечала: "Подонком!" 
Знаете, я вовсе не стыдился, что я из неблагополучной семьи. Я чётко сознавал все реалии и проблемы жизни, с которыми столкнулась моя мама. Врачи говорят, что шизофрения передалась моей матери по-наследству и есть вероятность, что она появится у меня.
Но я этому не верю.

Мне всегда было скучно. Я безнадёжно проживал свое время, которая дни. В будние, выходные да и в каникулы я со своими старыми друзьями от скуки брёл сквозь темный, бесконечный лес, проросший густой зеленью. Там мы построили маленький домик из подручных материалов, в котором мы коротали своё бессмысленное время, обсуждая всякие футбольные матчи, играя в карты и перелистывая журналы с голыми девчонками, которые нашёл Стив у своего отца:

– Я просто хотел найти деньги на выпивку, а нашёл это, – хвастался он, весь покрасневший и вспотевший: он очень хотел рассказать нам о своей находке, что бежал сломя голову. Благодарю тому случаю мы дали ему прозвище Искатель. Даже однажды, помнится мне, Стив нашёл у соседки золотую брошь, которую позже продал одному наркоторговцу. Среди ночи Стив со своим сообщником, который был в два раза старше его, ворвался в её дом и обыскал его дочиста. Оказалась брошь была припрятана в чердаке в шкатулке под кучей старых газет и бумаг. Фонарика у него с собой не было, что усложнило поиски, и этот факт удивил всех дворовых мальчишек, когда Стив хвастался перед ними. Полиция задержала их обоих на следующий день, когда соседка объявила о краже. Позже как выяснилось, сообщника Стива звали Генри Коннор, который был умственно-отсталым. Его отец работал в полиции, что помогло Генри выйти сухим из воды. А Стиву пришлось нелегко: он отсидел несколько месяцев в колонии для несовершеннолетних, после чего вышел условно-досрочно. Ему помогла его тётушка. Стив рассказывал мне, что она единственная, кто любит его искренне. "В моем сердце она заняла место матери", – говорил он мне, когда мы сидели на только что кошеной траве, наблюдая ночное небо и слыша сверчков. Такие откровенные разговоры между нами происходили довольно редко. Когда Стив рассказывал мне что-либо потаённое из его жизни, то я слушал его, не перебивая, и хранил его тайны, как нечто сокровенное.
Остальные – Вестон и Эван – были без прозвищ, да впрочем и я тоже. Вестон – обыкновенный американский подросток, гордость школы и мишень для хулиганов. Он носил очки и клетчатую рубашку, которую покупал в одном и том же магазине на протяжении уже 5 лет. Эта привычка у него появилась после смерти его матери, которая работала в том магазине. Подробности смерти его матери он тщательно скрывал лишь потому, что не знал их. Отец Вестона был достаточно состоятельным человеком и хорошим отцом. Он посчитал, что смерть матери итак была огромным ударом для Вестона и решил нужным скрыть от него обстоятельства смерти его матери. Как-то раз Вестон даже хотел пойти в полицию и расспросить их, но мы его остановили, сказав, что это глупо. Вроде бы он успокоился, но мы все равно с подозрением относились к тому, что говорил он, когда речь заходила о его матери.
А Эван – мечтательный романтик, идеалист и просто любовь всех девочек. Он говорил, что эта маска хорошенького мальчика умело маскирует его родителей.
Папа Эвана работал в железнодорожной дороге и получал лишь малые гроши за трудоемкое дело, но вскоре уволился. Он приходил домой и сразу же хватался за бутылку. Эван пытался достучаться до него, напомнить ему о своём существовании, но постоянные избиения выбили из Эвана все силы. Он бросил это дело. Он больше не напоминал о себе.

– Книги научили меня всему, а отец – отвращению к алкоголю, – с равнодушием рассказывал он нам.

Однажды Эван даже смог увернуться от тяжелого кулака отца, который напился в стельку и хотел выяснить у Эвана, почему тот отсутствовал в школе. Эван мужественно ждал удара в лицо, но заметив, что отец еле стоит на ногах, толкнул его. Он покатился по лестнице и потерял сознание. На утро он ничего не вспомнил, словно этого и не было.
Мама в отличие от отца-алкоголика, была образованной и интеллигентной женщиной. Она несколько лет работала учительницей литературы и английского, но уволилась по причине маленькой зарплаты. Устроившись в прачечную, она начала копить на новую жизнь. "Её мечта свалить отсюда со мной. Ну что ж, она моя мама, поэтому это стало и моей мечтой", – рассказал мне Эван по-секрету. Я надеюсь, что в их жизни всё наладиться.

В моей жизни была не только мама и друзья, но и учеба. В классе я был на тринадцатом месте по успеваемости, и не стыдился даже этого. Мама всегда говорила, что учеба лишь идеализирует то, чего нет у детей, потому не ругала меня, и тем более не била, как это делают большинство родителей. Школа – место довольно прискорбное, причём для меня. Однажды, помнится мне, был случай, когда один из учеников нашей школы выпал из окна кабинета истории, пока учитель что-то писал на доске. Этот случай запомнился мне, потому что этот некто был я. Нет, я не пытался убить себя (уж слишком мало я прожил для такого), и нет, меня никто не подталкивал к этому. Я хотел улететь, словно птица, из этого места и лишь свободно лететь над городами, беззаботно смеясь и радуясь своей птичьей жизнью.
Но я – Тодд Дюфренс, обыкновенный американский подросток, который живёт с больной матерью и собакой по имени Тру в старом доме с подбитыми окнами и распахнутой дверью, не боясь, что воры могут что-то украсть. И мысли о побеге – не что иное, как плод фантазии 13-летнего мальчишки.