Саммервуд. Город потерянного лета

Часть II Глава 8

Пять лет назад. Утро перед праздником в честь дня рождения Эслинн МакКвин.

Юджин стояла в центре крохотной ванной комнаты, явно не рассчитанной на двоих, и бережно промокала полотенцем спину Деррена, покрытую каплями воды и исчерченную тонкими царапинами, которые накануне оставили ее ногти. Другое полотенце было повязано на его бедрах, небрежно и намного ниже, чем позволяли приличия; на Юджин же красовались только кружевные трусики и просторная мужская футболка. Но эта преграда не значила ничего: Юджин слышала, как бьется сердце Деррена, видела, как пульсирует жилка на шее, и чувствовала себя рядом с ним обнаженной и душой, и телом.

Упиваясь близостью, уже не запретной, но по-прежнему сладкой, Юджин улыбнулась, перекинула полотенце через плечо Деррена и двумя руками взъерошила его мокрые волосы. Те успели отрасти: прошел уже месяц с тех пор, как Юджин и Деррен впервые встретились в Эшпорте, едва ли знакомые, не понимающие, как начать разговор. Целый месяц — всего лишь месяц.

Да, они с рождения жили в одном городе, да, видели друг друга тысячу раз, но всегда — на расстоянии, всегда — по разные стороны баррикад.

Деррен Колдер — в Саммервуде это имя звучало как приговор. Городская легенда с плохим зачином и еще более паршивым продолжением. В истории Юджин все было иначе: имя, которое передавалось из поколения в поколение, фамилия, которой полагалось гордиться.

Элизабет Юджин Грей Вашингтон. Ее окрестили в честь бабушки, которую когда-то считали самой влиятельной женщиной в их городке. Но с первых дней жизни талисманом новорожденной девочки стало мальчишеское «Юджин», родовое имя, которое в числе прочих получал каждый первенец в семье Грей Вашингтонов в память о предке, основавшем когда-то Гринвилль. (1)

Вот только маленькая Юджин оказалась единственной старшей дочерью в роду и нарушила красивую двухсотлетнюю традицию: до нее в семье исправно рождались одни лишь мальчики, чтобы вырасти и занять свое место в бесконечной череде мэров, мировых судей и прочих представителей местечковой власти. Возможно, поэтому дед, один из Отцов-Основателей завода, не обращал внимания на старшую внучку и требовал от сына наследника, а, не дождавшись, оставил мудреное завещание, позавидовать которому мог даже сам Эдвард Колдер.

Дестини повезло больше: пышущая здоровьем, розовощекая, пухленькая малышка, похожая на кудрявого херувима, она была любимицей деда и бесспорной фавориткой родителей. Именно ей они посвящали свободное время, с радостью откликались на каждый писк и исполняли любой каприз.