Двуличный Айзаки

Глава 22 или Поцелуй

Прошло уже два месяца с того страшного дня. Сентябрь озолотил листья на деревьях, но по-прежнему было всё так же по-июльски жарко. Грустное настроение не покидает меня все эти месяцы. Совсем не хочется вспоминать тот день, но почему-то мыслями я вновь возвращаюсь в мамину комнату. Я совсем ничего не помню из-за постигшего меня горя. Только это бледное тело... Нет. Не буду думать об этом.

После того, как всё было закончено и мамино тело уже покоилось в земле (боже, как же страшно это звучит), я пролежал два дня на кровати, глядя в потолок. На звонки Хотоке я не отвечал, в кафе не появлялся, в школе тоже. Я ничего не ел и не пил, я просто лежал. Порой совсем без мыслей, порой плача, порой сжимая в кулаке помятую простыню. Заснуть тоже не мог. Только закрою глаза, как вновь вижу мамино доброе лицо и слышу её мягкий, вечно спокойный голос.. Если и удавалось вздремнуть, то максимум, на час.
Но сейчас уже всё хорошо. Я понял, что ничем не поможешь и перестал с такой болью вспоминать о маме. Осталась лишь тоска и грусть.
Я часто ходил к ней на её свежую могилу...
Наконец-то оклеймался.
Номер Два! Это ты? О боже.. Да я ведь не слышал тебя целых два месяца! Я напрочь забыл о тебе, честное слово!
Ну спасибо... Ты не представляешь, мне столько раз хотелось поговорить с тобой, развеселить ну хоть как-то! Но потом я подумал, что без меня тебе будет лучше...
В этом ты прав.
Но я так испугался! Я думал, ты умом тронешься с такими-то мыслями.
И не мечтай. Я ведь занял первое место на втором этапе.
Всё не пойму: как ты умудрился? Да у тебя просто мозгов немыслимое количество! В таком-то состоянии.. Как ты так?...
Я не знаю. Я писал эту олимпиаду от балды. Только на последнем задании минуты две подумал, а всё остальное было сущей ерундой. Можно было и с закрытыми глазами решать.
Ну, ну, довольно тебе хвастаться.
А я всё ещё помню твои слова о том, что я что-то скоро узнаю, но я так и не узнал этого.
Ого, какая резкая смена темы! А..ты действительно хочешь узнать это побыстрее?
Не уверен, но думаю, что да.
Время ещё не пришло, хе-хе. Ладнушки, я отключаюсь. А вот ты не забудь про свидание с Хотоке.
Ох, точно! Только это не свидание, а обычная прогулка. Я спрыгнул с кровати. Шаги тихо отдавались эхом по всему дому. Страшно... Но, если подумать, то последнюю неделю её жизни  я и вовсе забывал о ней. Так, ладно. Я помотал головой, чтобы выбросить эти грустные мысли. О смерти мамы никто, кроме Хотоке не знает. Как всегда, всем этим чужим людям в школе о моей семье ничего не известно.
Я полез в шкаф и надел самую приличную футболку которая у меня была. И, конечно, свои неизменные шорты. Потом я заглянул в кухню и убедился, что нужные мне вещи на месте: пакет с любимыми батончиками Хотоке стоял на столе. Я удивился, почему я помню, куда его поставил? Или это произошло машинально? Ладно, не хочу в это вникать. Я вышел из дома и закрыл на ключ дверь и калитку.
Всегда, когда я с Хотоке, я немного забываю о своём несчастье. Она очень удивительная. Не могу забыть, как она плакала, когда я рассказал ей про маму. Она говорила мне, что понимает, как это - потерять самого дорогого человека на свете. Думаю, в тот момент она вспоминала и о своей матери. А ещё наши отношения с Хотоке стали совсем другими с того дня, когда нас заставили чистить бассейн. Она редко относилась ко мне как к своему парню, но я видел, с какой нежностью и даже... хм... любовью? она смотрит на меня. Я больше не держал её за руку и мы даже ни разу не целовались. Но это всё мелочи, и я даже рад, что Хотоке не нужны такие сопли. Мы с ней ведём себя как друзья, доверяем друг другу на сто процентов и рассказываем друг другу все новости и мысли. Но я-то знаю: Хотоке на самом деле не хочется, чтобы мы с ней были обычной «сопливой парочкой выпендрёжников». Этим выражением она назвала парочку на улице. Девушка прыгала возле сакуры, пытаясь оторвать веточку. Конечно, было видно невооружённым глазом, что всё это было наигранно. После нескольких неудачных «попыток» она просит парня оторвать ей веточку. Тот слушается, они смеются, и, держась за руки, уходят. Хотоке это так взбесило, что она чуть ли не пнула то дерево ногой. Она ещё долго причитала и оскорбляла ту парочку, а я терпеливо слушал. Когда мне это уж очень надоело, я мягко взял её за руку и сжал её.
- Успокойся, это их жизнь, а не твоя. Если им так нравится, то пусть поступают, как хотят. Тебе не всё ли равно? - сказал я тогда, глядя на её профиль. Она замолчала, обдумывая, и со вздохом произнесла:
- Да. Ты, как всегда, прав.
Я выпустил её руку, но Хотоке сжала мои пальцы. Я подумал тогда, что, возможно, это был последний раз, когда я держу её руку.

Я подошёл к её калитке и сел на обдёртую, давно не крашенную скамейку. Хотоке вышла через минут пять, как всегда, в самом хорошем расположении духа. Я замечаю, что мы с ней совершенно разные люди, но кто-то сказал, что противоположности притягиваются. Может, это и хорошо. Но стоп! Мы с ней любим одну и ту же еду, и.. и.. Я судорожно перебирал воспоминания. И... больше ничего? Только еда сближает нас? Чепуха. Я всё время черпаю силы и более-менее нормальное настроение в поступках и словах Хотоке. Ну конечно! Я нужен ей, а она нужна мне. Почти не слушая её болтовню, я смотрю на неё с радостью, спокойствием и умилением. Она не стала надеваться празднично. Она надела то же самое платье, в котором первый раз гуляла со мной. Да, она всем своим видом показывает, что совершенно не старается выглядеть идеально для меня, но я-то вижу на её ресницах еле заметный слой туши и немного подкрашеные блестящие губы... Косметики крайне мало, я вообще не видел девушек без косметики. Когда её совсем чуть-чуть, Хотоке выглядит иначе, чем в школе. Если мне это только кажется, то как объяснить моё учащённое сердцебиение? Или чувство смущения? Я не знаю больше причин.
- Может, присядем? - спросила Хотоке, тем самым оторвав меня от мыслей.
- Давай.
Мы в саду. Везде и вокруг только сакуры, сакуры, сакуры... Хотя, то, что они уже давно отцвели очень меня радует. Тут так тихо... Даже птицы не поют и не ходят люди. В этом месте мы первый раз. Хотоке молчит, и поэтому я не могу сосредоточиться на своих мыслях. Под её болтовню очень интересно думать. А сейчас... Снова и снова, только одно смущение. Я не могу вести себя, как раньше. «Да что происходит?», - уже в который раз спрашиваю я себя и в который раз не нахожу ответа.
К пакету со сладостями мы ещё не притрагивались; я всё это время нёс его в руке. Теперь же, поставив его на скамейку, я открыл его. Он отделяет меня от Хотоке. Отделяет... Я приподнял его и уже хотел поставить к себе на колени, но Хотоке остановила меня. Глядя на меня испуганным взглядом, она тихо произнесла:
- Не надо, поставь на место... Может произойти самое страшное...
- Что? - тоже тихо спрашиваю я, а сердце так и скачет в груди. Неужели сейчас случится?... Я всё равно убрал этот чёртов пакет и мы с Хотоке одновременно подвинулись друг к другу. Хоть бы ничего не помешало... Мы сидим, глядя в землю, и ничего не происходит. Почему мне так страшно и сердце колотится, как бешеное? Она ведь ждёт. Чувствую, что ждёт. Я хочу повернуть её голову к себе, но руки не слушаются.
- П..повернись.. - срывающимся и таким противным голосом шепчу я. Она повинуется. Её глаза блестят и я вижу в них волнение. «Давай уже! Ну же, давай!», - говорю я себе. Вдруг что-то непонятное, резкое подтолкнуло меня к лицу Хотоке. Слава богу, это произошло не так резко, как рассчитывалось, ибо моя голова была просто неповоротлива в этот момент. Я ждал, пока она закроет глаза. Уже всё... Я медленно притрагиваюсь своими губами до её губ. Ну конечно, я совершенно не умею целоваться. Но я поскорее прогнал эти мысли и легко положил свою руку Хотоке на шею. Она же обхватила меня за пояс.

О боже. Я первый раз в жизни поцеловал девушку.