Голодные игры

Глава 8.

Чувствую боль во всем теле. Что со мной?
Я провожу подушечками пальцев по простыне, на которой лежу. Нет, я не дома. Тогда где?
Пытаюсь открыть глаза. Первое что я замечаю - палата в больнице. Конечно, где же я могла еще очнуться! Медсестра, сидевшая рядом, оторвалась от вышивания и сказала:

-Она очнулась!

Тут ко мне подбежали еще две медсестры во главе с доктором. Они начали вокруг меня хлопотать.
Сквозь стеклянные стены я замечаю Пита. Он стоит у двери и держится за ручку. Видимо врачи закрыли дверь, чтобы он не вошел.
Мы смотрим друг на друга.
Это своего рода контакт. Зрительный контакт. Через взгляды мы мысленно общаемся. Вдруг, Пит жестом сказал мне: Подожди.

И куда-то ушел. Я приподнялась на локтях, но одна из медсестер опустила меня и сказала:

-Лежите. Вам нужен покой.

Да не нужен мне никакой покой, мне нужен ПИТ! Хотела им это сказать, но другая медсестра сунула мне в рот таблетку. К двери вернулся Пит. Только теперь он был не один. На меня смотрели мои дети (слава богу, что с ними все хорошо) и... Гейл.
О боже! Что он здесь делает. Я была очень рада его видеть В руках у них были записки:....

(Наконец-то ты очнулась. Мы волновались. С нами все хорошо. Скоро прийдет главный врач и скажет, что да как)

Я улыбнулась Если с ними все в порядке, значит волноваться не о чем . Правда они за меня видимо волновались. Дети были не опрятно одеты. Волосы Вуд торчали во все стороны, а о внешнем виде Финника вообще лучше помолчу. Пит был не побрит. Круги под глазами говорили о бессонных ночах. Увидев мою семью, врач подошел к двери и закрыл жалюзи на стене. Я хотела сказать ему что-бы он открыл, но вместо слов, у меня вышло непонятноe шипeние.

- Это побочный эффект таблетки, которую вам дала Ханна.

Черт. И долго я не смогу говорить? Ладно, пока что прийдется повиноваться им. Слушаться кого-то - это моя слабость. Я не могу подчиняться. Я хотела жестами показать, что мне надо увидеть семью, но Ханна сказала.

-Пожалуйста, лежите смирно. Нам надо сменить бинты.

-Не могу я лежать смирно! Эх, если бы я могла говорить.

Тут дверь открылась и в палату вошел главный врач в сопровождении моей семьи.
Дети сразу бросились ко мне с криками:
- МАМА!

Но медсестры отогнали их словами:

-Тише! Вашей маме нужен покой.

Дети обиделись на них, сели на стулья, что стояли рядом с моей кроватью и уставились на пол. Пит стоял рядом со мной и держал мою руку.

-Гейл приехал сразу как узнал о пожаре в 12-ом.

Гейл... Где он?

Гейл сел на стул, между детьми. Как же я ему благодарна! Он всегда чувствует когда мне нужна его помощь. От чего же я не такая? Почему я не чувствую его боль и страдания. Может он скрывает от меня свои чувства? Наверно это так.

-Привет Кис-кисс,- слышится мне.

Может у меня галлюцинации? Нет. Гейл и вправду смотрит на меня, улыбается. Как бы мне хотелось встать с койки, подойти к нему обнять и ответить:

-Привет.

Жаль что я лишена такого счастья. Может даже оно и маленькое, но на то мы и люди, что-бы радоваться мелочам.

-Как ты себя чувствуешь?

-Она не может говорить,-сказал Глав.врач. - Так действует обезболивающие, которое мы ей дали.

- И долго оно будет действовать?

-Нууу, - врач взглянул на часы, - осталось 17 минут. Всего действует полчаса.

-А как вообще ее состояние? - Вмешался Пит.

- Трудно сказать. Перелом левой руки, головокружение, а так в целом не плохо. Могло быть и хуже.

Мне стало страшновато. И долго я буду лежать? Одно радует - осталось 17 минут немоты.

Дети начали шуметь и баловаться, так что медсестрам пришлось выставить их за дверь. Наконец-то 17 минут прошло и я начала говорить. Я разговаривала с Питом и Гейлом. Потом запустили и детей. Оказалось, они сидели в парке и даже не подозревали о катастрофе в День Дистрикта. Хоть это радует. Без сознания я пролежала один день. Видимо меня хорошенько треснули по голове. Врач сказал что у меня сотрясение мозга и еще, что я упала на левую руку и сломала ее. Из-за сотрясения мне нельзя Ни читать, ни писать, ни смотреть телевизор. Мы договорились, что Пит будет заботиться о детях, а Гейл будет ежедневно навещать меня и разговаривать со мной. Иногда его будет замещать Хеймитч. Пит сказал что нашy поездку придется отложить где-то на месяц, пока я не выздоровлю до конца. Когда все ушли и я осталась одна, я дала волю слезам. Это не были слезы печали, боли или обиды. Это слезы радости. Как хорошо что уменя есть они - дети, Пит и Гейл.

Простите что пропала на ДОЛГОЕ время, ждите еще одну главу на этих зимних каникулах)