Мэр Кэстербриджа. Томас Гарди

Глава 31

Речь торговки пшеничной кашей, произнесенная перед судьями, передавалась из уст в уста, и уже через сутки не было в Кэстербридже человека, который не знал бы о том, что натворил Хенчард в припадке безумия на Уэйдонской ярмарке много лет назад. Правда, Хенчард впоследствии искупил свою вину, но об этом забыли, так как драматизм его проступка затмевал искупление. Если бы все давно знали об этом случае, теперь на него, возможно, смотрели бы как на довольно тяжкий, но едва ли не единственный грех молодости, совершенный юношей, с которым у теперешнего зрелого и степенного (хотя и немного упрямого) торговца не было почти ничего общего. Но его проступок до сего времени оставался в тайне, поэтому люди забывали о том, сколько лет прошло с тех пор, и черное пятно, омрачившее юность Хенчарда, казалось клеймом преступления, совершенного на днях.

Случай в суде, по существу, был незначителен, но на жизненном пути Хенчарда он отметил поворот или, вернее, начало спуска. С этого дня, чуть ли не с этой минуты, Хенчард, достигнув вершины преуспеяния и почета, начал стремительно катиться под уклон. Странно было видеть, как быстро таяло уважение, которым он некогда пользовался. Его престижу был нанесен сильный удар, а в коммерческих делах он после своих безрассудных сделок перестал идти в гору, поэтому скорость его паденья и в том и в другом отношении увеличивалась с каждым часом.

Теперь, проходя по улице, он чаще смотрел на мостовую и реже на фасады домов; чаще на башмаки и гетры и реже в лицо людям, которые когда-то невольно отводили глаза под его горящим взглядом.

Новые события способствовали его крушению. Год выдался несчастливый не только для него, но и для других, и крах одного должника, которому Хенчард великодушно поверил, завершил падение его пошатнувшегося кредита. А тут еще он, в отчаянии, не сумел соблюсти то строгое качественное соответствие между пробой зерна и целой его партией, на котором зиждется вся хлебная торговля. В этом был виноват главным образом один из его служащих; этот болван по глупости взял пробу из огромной партии второсортной пшеницы, принадлежащей Хенчарду, и очистил ее от большинства помятых, больных головней и вообще поврежденных зерен. Если бы, продавая партию зерна, о его недостатках сказали открыто, это не вызвало бы никакого скандала, но в такой момент утайка правды была роковой ошибкой и смешала с грязью имя Хенчарда.