Warcraft: Круг ненависти

5

Байрок никогда не предполагал, что самым счастливым временем в его жизни станет то, когда он будет выходить порыбачить.

Такая жизнь не свойственна оркам. Рыбачить – значит, жить без битв, без славы, без проверки собственной отваги перед лицом не уступающего тебе противника. Ни оружия в руках, ни пролитой крови.

Важно было даже не то, что он делал, а почему он это делал: Байрок ходил порыбачить, потому что был свободен.

Молодым, он слышал лживые обещания Гул'дана и его Теневого Совета о новом мире, где небо голубое, а местные жители – легкая для завоевания добыча благодаря превосходящей мощи орков. Байрок, вместе с другими орками своего клана, следовал указаниям Гул'дана, не подозревая, что тот вместе со своими приспешниками делают все по указке Саргераса и его мерзких демонов, не представляя, что ценой за новый мир будут их собственные души. Прошло десятилетие, и орки были повержены. Сначала они были порабощены демонами, считая тех своими благодетелями, а затем людьми, доказавшими, что сражаются они лучше, чем демоны могли себе вообразить.

Демоническая магия притупила воспоминания Байрока о жизни на родной земле. В рабстве у людей у него не было желания что-либо запоминать, лишь работа, каторжная и грязная, которая уничтожила ту маленькую частицу его души, до которой не дотянулись демоны, иногда воскресала в памяти.

Затем пришел Тралл.

Это все изменило. Сын великого Дуротана – чья смерть во многом положила конец бывшему образу жизни орков – Тралл убежал от своих надсмотрщиков и использовал военную тактику людей против них же. Он напомнил оркам об их давно забытом прошлом.

В тот день, когда Тралл и его растущая армия освободили Байрока, он поклялся, что будет служить молодому орку до самой смерти.

Но смерть никак не приходила, несмотря на все усилия солдат людей и орд демонов. Один из младших демонов Пылающего Легиона все-таки забрал у Байрока правый глаз. В обмен на глаз Байрок снял у демона всю голову.

Когда сражения закончились, и орки поселились в Даротаре, Байрок попросил разрешения оставить свой воинский пост. Он пообещал: как только прозвучит зов к битве, он будет первым, кто снова наденет доспех воина, пусть даже у него и нет глаза. Но сейчас он хотел пользоваться свободой, за которую так тяжело сражался.