Любовь как закладная жизни

39 Глава

Всю дорогу домой она рассматривала свое кольцо: широкое и плоское, из какого-то белого металла по центру и с каймой отполированного золота по краям. На полосе белого металла одной линией располагались три камня. Поскольку они невероятно напоминали камни в ее кулоне, Агния не сомневалась, что и это бриллианты.
- Нравится?
Видимо Вячеслав, даже следя за дорогой, заметил ее интерес.
- Очень-очень, - совершенно искренне призналась Агния, одарив его счастливой улыбкой. И посмотрела на человека, который теперь перед Богом и людьми был ее мужем. - Только, наверное, я не смогу его носить постоянно, да? - с разочарованием она вновь глянула на безымянный палец своей правой руки, где сейчас это кольцо весело поблескивало камнями. - Это будет выглядеть подозрительно?
- Ты можешь носить его на другой руке, или на среднем пальце, - передернув плечами, заметил Вячеслав, - я так понимаю, что не это самое важное во всем этом вашем венчании.
- Ты свое будешь носить, да? - почему-то испытывая робость, спросила Агния, косо глянув на массивную золотую мужскую печатку, которая сейчас красовалась на пальце Вячека, куда Агния надевала ее дрожащей рукой всего час назад.
Вячеслав усмехнулся и протянул руку, обхватив ее щеку ладонью, мягко погладил, так, что Агния даже зажмурилась от удовольствия, и так глянул… В общем, и не сказал ничего, а она поняла, что была права - он это кольцо точно не снимет. Не по своей воле. Ведь оно в полной мере символизировало всю степень ее принадлежности ему.
- Голодная? - вместо этого спросил Вячек.
- Безумно, - улыбка Агнии стала шире. - Готова начать от тебя кусочки откусывать, - шутливо пригрозила она.
- Тпру, - Вячек вскинул руку, которой поглаживал ее щеку. - Лысый уже погнал в ресторан за праздничным обедом. Назад он короткой дорогой поедет. Лучше дождись, сто пудов, там будет что-то вкуснее, чем я, старый и потасканный…
Агния расхохоталась:
- Ты самый лучший! - она прижалась щекой к его плечу и обхватила любимого за пояс. А потом немного привстала на сиденье и коснулась губами его шеи в расстегнутом вороте сорочки. - И вкусный, - лукаво прищурившись, добавила она. - Все-таки, лучше я тебя съем…
- Спорим, я первый до тебя доберусь? - изогнув бровь, хмыкнул Вячеслав, обхватив ее затылок рукой, чтоб не дать отстраниться. И чуть наклонившись, хоть и продолжал смотреть на дорогу, так же шутя, как и она, легко прихватил зубами ее ухо. - Лучше дождись обеда, малышка. Там еще и Федот какой-то сюрприз для тебя приготовил. Человек так парился, не порть и ему праздник, а?
- Сюрприз? - тут же с любопытством переспросила Агния и уставилась на Вячеслава.
- Я не в курсе, - тут же открестился Вячеслав. - Мне от него ничего не светит, Андрей мне своего крещения еще не спустил, сказал, чтоб я до похорон больше от него никаких подарков не ждал. Так что это только тебе такая милость от него светит. И он от меня шифровался. Вот и жди до обеда, тогда все узнаем.
Агния, которая и так получила столько нежданных "подарков" и чудес сегодня, даже не представляла, чего еще ждать. Тем более от Федота.
Андрюха подарил Бусинке фотоаппарат. Не, ясно, что какой-то навороченный и крутой, суперсовременный, но Боров все равно чего-то не догонял:
- Блин, Андрюха, на кой ляд ей эта мыльница?! - поинтересовался Вячеслав, наблюдая, как смущенная малышка неуверенно вертит коробку в руках.
- Сам ты "мыльница", - огрызнулся Федот. - Тут три мегапикселя, ЖК-экран и зеркала. Мне под заказ привезли. Много ты понимаешь, - продолжал ворчать друг. Взял у Агнии коробку и, раскрыв, начал показывать какие-то кнопки. - Тебя, придурка, фотографировать будет малышка. Или, лучше, Плюха, он более благодарная скотина, - не паливно так намекнул Федот.
Боруцкий расхохотался, не поняв, что именно в этот момент Агния и начала практиковаться со своим "подарком". А малышка, тут же принявшись рассматривать его хохочущую физиономию на маленьком экране, заулыбалась во всю лукавую мордочку. И привстав на носочки, чмокнула Федота в щеку:
- Спасибо большое, - поблагодарила его малышка этого типа.
- Эй, я не понял, а ну отвалил от моей жены, - нахмурился Вячеслав типа в шутку и двинулся к этой парочке. - А то счас по башке получишь, - крепко обняв Бусинку, пригрозил он ухмыльнувшемуся другу поверх макушки малышки.
Эти умники, даже Лысый, рассмеялись. Да и сам Вячеслав не выдержал мины, ухмыльнулся в ответ, подумав, что как-то странно ее так называть - жена. Его Бусинка. Его малышка. Его жена. Странно. Но так, по-хорошему странно. Что внутри тепло и хорошо становится. И все правильно.
Кольцо Агния решила носить на среднем пальце правой руки, правда, для этого его пришлось немного "раскатать", как объяснил Вячек. Впрочем, ее муж это быстро уладил. А еще - купил какой-то специальный принтер, когда Агния захотела распечатать те фотографии, которыми уже успела заполнить карту памяти новенького фотоаппарата. И теперь она была занята тем, что придумывала, куда расставлять и развешивать снимки. Вот и сейчас, возвращаясь из студии, где они записывали сегодня песню, она попросила Вову заехать в магазин. И накупила огромное количество всевозможных рамок: деревянных и пластиковых, сдержанно-серебристого, коричневого и даже ярко-желтого цвета.
Полностью поглощенная мыслями о том, какое фото в какую рамку будет вставлять, она на "автомате" зашла в дом, совершенно не рассчитывая кого-то встретить. Да и тихо было так, что сложно было б предположить, что кто-то есть. Потому, свалив на диван свой груз, Агния заторопилась к лестнице, горя нетерпением принести со второго этажа стопку фотографий. И, честного говоря, прилично испугалась, заметив краем глаза какое-то движение за столом. Даже за сердце схватилась, охнув, совсем не ожидая застать сейчас на кухне Вячеслава, который утром говорил, что вернется поздно, и не перезванивал Агнии, чтобы порадовать быстрым возвращением.
Тем не менее, именно Вячек сидел сейчас на полу кухни, опираясь на одну из ножек стола. Около него стояла бутылка коньяка, определенно начатая, и полупустой бокал. В руках Вячеслав держал какие-то бумаги, которые видимо, читал до того, как появилась Агния. Увидев же ее, а может и всполошившись из-за ее вскрика, Вячеслав моментально оказался на ногах и через секунду уже подскочил впритык:
- Ты что, Бусинка? Что случилось? - обхватив руками ее плечи, Вячеслав наклонился, всматриваясь Агнии в лицо.
А она рассмеялась. Испуг сменился облегчением:
- Я совершенно не ждала никого дома застать, вот и испугалась, - объяснила Агния, крепко обнимая мужа.
Вячек кривовато усмехнулся:
- Ну, прости, малышка. Не собирался. Думал, наоборот, сделаю сюрприз, - муж передернул плечами, притянув ее ближе.
- Сюрприз почти удался, - рассмеялась Агния и с удовольствием прижалась щекой к его груди, ощущая, как он целует ее в макушку. - А ты почему так рано? Что-то не так? - запрокинув голову, она заглянула в лицо мужа, пытаясь за блеском в глазах, явно вызванным выпитым коньяком, угадать настроение.
Вячеслав улыбнулся шире и покачал головой. Сильно-сильно обнял ее за плечи:
- Наоборот, Бусинка, - он погладил ее пальцами по векам, бровям, обхватил ладонью щеку. - Все просто шикарно. Теперь, все путем, - она зажмурилась, когда Вячек стал гладить ее по волосам. - Ты песню свою записала? - погрузив пальцы в ее пряди, поинтересовался он.
- Да, - Агния только улыбнулась, не желая шевелиться, чтобы не мешать ему, потому что от каждого движения любимого испытывала удовольствие. - Записали, диск я тебе привезла.
- Хорошо, - Вячеслав кивнул, с каким-то завороженно-задумчивым выражением глядя на то, как проскальзывают между его пальцев ее волосы. - И ты мне ее вживую споешь, лады? - Хорошо, - с готовностью согласилась она. Помолчала. А потом решила, что лучше сама скажет, ей Вячеслав не будет грубить. - Вячек, там Михаил опять насчет того концерта говорил, он очень хочет, чтобы я начала выступать. Ты не сердись на него, когда он позвонит, хорошо? Я сказала, что ты не разрешил, но он хочет переубедить и…
- А ты сильно там спеть хочешь? - прервав ее торопливые объяснения, как-то так спросил Вячеслав, что она замолчала, уставившись на него. И вздохнул, но не начал сердиться, вроде.
Агния немного смущенно сжала губы, глянула на него из-под ресниц:
- Хочу, - тихо призналась она прерывающимся голосом. - Понимаешь…
- Тогда можешь сказать Михаилу, что я разрешил. Хотя, - остановился Вячеслав, когда Агния все еще ошарашенно смотрела на любимого. - Не надо, я сам скажу, и серьезно с ним побазарю, насчет всего этого. Но если ты хочешь - я не против, - опустив лицо между ее шеей и плечом, Вячеслав, кажется, прикрыл глаза.
Все еще ничего не сказав, Агния молча глянула на бутылку с коньяком: вроде Вячек и выпил мало, бутылка казалась только открытой. Может это вторая? С чего это он вдруг так кардинально изменил свое мнение?
- Вячек? - неуверенно переспросила Агния, чуть отклонившись. Протянула ладонь и погладила мужа по лбу, по щекам, на всякий случай проверяя нормальная ли у него температура. - Ты уверен, что все хорошо?
Он поднял голову и глянул на нее с немного насмешливым превосходством, надавил на ее затылок, заставив теперь Агнию устроиться на его плече:
- Если бы ты могла себе хоть представить, как я тебя люблю, - с нажимом проведя по ее волосам ладонью, вдруг тихо прошептал Вячеслав, целуя ее брови.
Так, что у Агнии мороз по коже прошел. И от признания, которого она не слышала все эти месяцы, хоть и не сомневалась в чувствах любимого. И от этого тона, от выражения глаз Вячека.
- И я тебя очень люблю, ты же знаешь, - почему-то, совсем смутившись, так же тихо ответила она.
- Знаю, малышка, - кивнул Вячеслав, еще раз погладив ее.
Но так улыбнулся… Со всей этой любовью, с нежностью, но будто и некоторым снисхождением. Словно его немного рассмешило сравнение их чувств.
Он не смог объяснить ей, почему сейчас на таком подрыве. И того, почему не может Бусинку из своих рук выпустить, Вячеслав не сумел бы донести. Раз не говорил о подозрениях насчет ее здоровья, то и своего облегчения от того, что все последние анализы были в норме - словами не выговорить. Впрочем, это совсем не мешало ему кайфовать. Собственно, Вячеслав, наверное, никогда не испытывал такого оголтелого подрыва, как тогда, когда Леха ему этим утром перезвонил и сообщил, что все нормально.
Блин, Боруцкому реально заорать от облегчения захотелось. И он даже не сердился, отмахнувшись, когда Леха начал извиняться. Хрен с ними, с непонятками этими. Кто знает? Может и не было ничего, действительно. А может не зря он и себе и Андрюхе на горло наступил, и все это дало свои результаты? Главное, что Бусинка в его руках - здоровая, веселая и невредимая. А со всем остальным он справится, витаминами ее напичкает просто.
- Ты куда так бежала? - еще немного хрипло из-за всего, что давило на грудину изнутри, поинтересовался Вячек, продолжая крепко обнимать свою малышку.
- Я рамки для фотографий купила, - Бусинка просто расплылась в счастливой улыбке. - Хочу посмотреть, какой снимок, в какую вставлять, и развесить на стенах.
- И как ты их развешивать собиралась? - вздернул бровь Вячеслав, слабо представляя себе свою малышку, прыгающую вокруг стен с молотком и гвоздями.
- Ну, я об этом не думала, если честно, - призналась она. - Сначала хотела разобраться с рамками. А потом… Вову попросила бы, наверное. Ты же поздно планировал вернуться.
- Ладно, чего Лысого дергать, пошли, будем разбираться с твоими рамками, раз уж я дома, - готовый сейчас хоть листы в нотной тетради ей переворачивать на радостях, Вячеслав потянул ее на второй этаж, куда Агния и бежала до этого.
Как ни странно, но за эту неделю Агния успела наклацать просто кипу фото, они занимались их размещением чуть ли не до вечера. И когда Вячек немного уже забодался махать молотком, но ясное дело ни слова об этом не сказав, не желая сбивать энтузиазм своей Бусинки, она наконец-то замерла посреди первого этажа. Так, чтоб и лестница просматривалась, и гостиная, и кухня. До его кабинета они со своими фото еще не добрались.
- Здорово, правда? - его малышка закружилась на месте, стараясь рассмотреть все снимки.
Вячек и сам огляделся:
- Стоп. Погоди. - Он нахмурился, повторив ее маневр. Прошелся вдоль стен, которые сам продырявил. И так же хмурясь, повернулся к Агнии. - Я не понял, а че так мало твоих фото?
Собственно, он даже преувеличил: на всех снимках был или сам Вячеслав, или Плюх, или они всей компанией, с Федотом и Лысым. Малышка же имелась лишь на одном снимке, который сделал Федот сразу после того, как подарил этот фотоаппарат, в день венчания. У Бусинки на этом фото еще даже платок на плечах лежал, тот, что Вячеслав безумно долго выбирал, почему-то боясь ее расстроить своим выбором. А сама малышка на этом снимке крепко обнимала Вячеслава за пояс. И он же настолько же сильно держал ее. Типа их свадебное фото.
- Так я же вас фотографировала, - рассмеялась Агния, отмахнувшись от его суровости. - Как бы я там была?
- Не, Бусинка, так дело не пойдет, - Вячеслав еще и губы поджал. - Давай, тащи сюда свою мыльницу, научишь и меня снимать. Чтоб и твоих фотографий было много.
Агния удивилась, но с радостью принялась объяснять ему эту нехитрую науку.
Наше время (2011)
Он занялся коробками, которые привез с квартиры, уже ночью, когда Агния уснула. Почему-то хотелось все расставить и развесить чуть ли не так, как было у них в старом доме. Вот, чтоб малышка встала утром, осмотрелась и…
Но Вячеслав был достаточно умным, чтобы понимать - не вернуть того, что было. Дом не тот, и они уже другие. И пусть он сохранил все ее старые снимки, пусть забрал большую часть украшений и вещей Агнии до того, как спалил прошлый дом - как тогда, до этого года, уже не будет. И все-таки, Вячеславу хотелось как-то "освоить" строение. Чтоб утром малышка почувствовала себя больше дома, чем этим вечером.
За пару часов, на которые доверил охранять Агнию Федоту (кроме остальных охранников), он успел и все вещи перевезти, не так уж много у них пожитков осталось, и с журналистом встретиться. Завтра утром должна была появиться первая статья о Викторе. Хорошо, конечно. Старт дан.
Но даже не о мести думал сейчас Вячеслав. Доставая из коробок одну фотографию Бусинки за другой, он в который раз за эти месяцы, вспоминал каждый момент, каждый из этих дней, всю их жизнь. Но сегодня, возможно потому, что знал - Бусинка спокойно спит в соседней комнате, ему это давалось чуть легче. Было больно, да. Но, по крайней мере, сейчас он не так боялся сойти с ума от этой боли и отчаяния.
Здесь были и фото с выступлений Бусинки, не только домашние снимки. Федот снимал малышку во время каждого концерта, начиная с того, самого первого. Так уж как-то выходило, что атмосфера располагала. Отпустив тогда Агнию, в беседе с Михаилом Вячеслав четко поставил условия, что эта девочка слишком хороша, чтобы выступать у кого-то на разогреве или в пустую мучать свой голос ради оголтелой и пьяной молодежи на попсовых концертах. Михаил, кстати, имел такое же мнение. И тщательно подбирал те мероприятия, на которых Бусинка начинала свои публичные выступления. И публика, нормальная, адекватная публика, может, побольше самого Вячеслава разбирающаяся в одаренности его малышки, оценила молодую певицу. Как-то так повелось, что все концерты Агнии моментально относились в разряд "для ценителей". К тому же, малышка сумела стать индивидуальной, создать какой-то свой стиль, такую атмосферу на своих концертах, за которой люди шли. Даже тогда, когда Михаил через какое-то время нереально взвинтил цены на ее выступления.
Агния не зацикливалась только на тех песнях, которые написал для нее Стас. Она исполняла и известные романсы, и отрывки из опер, и даже некоторые из тех песен, которые пела в его ресторане. Но и откровенный шансон в ее исполнении звучал так, что слушатели аплодировали стоя. Потому что его девочка на каждом концерте выкладывалась на полную, всю душу обнажала в этих песнях.
А Вячеслав потом выхаживал ее по несколько месяцев, трясясь и оберегая, видя, как она утомляется после публичного пения. Заставлял отдыхать, ворчал, ругался, грозился, что больше не позволит… И все равно отпускал. Не мог отказать Бусинке, если она хотела. Да и сам тайком сидя на самых задних рядах во время этих концертов, смотрел на Бусинку, и понимал - это часть ее. И без такого его девочке будет уже не так…
А с того момента, как он выдернул ее с концерта в Киеве, Агния ни разу не пела…
Вячеслав не знал почему. И так же не знал, стоит ли ее просить об этом или заставлять.
Сейчас он просматривал фотографии, раздумывая, куда их стоить повесить. Не гвозди в стены вколачивая, ясное дело, Бусинка же отдыхала. Возвращаясь сюда, он купил специальный двухсторонний скотч.
Предварительно распределив на столе эти снимки так, как собирался их размещать, Вячеслав достал из коробки другие фото: тот год, когда ему исполнилось сорок, а его малышке - двадцать. Год, когда он впервые задумался о том, сколько реально сможет защищать свою малышку от всего на свете. И как долго сумеет цепляться за жизнь, даже при самом благоприятном раскладе? Сколько потом его Бусинке придется одной встречать дни? Эти мысли ни тогда, ни сейчас не доставляли ему радости или удовольствия. Не относились они и к тем, которые Вячеслав стал бы озвучивать при жене. Тогда, пять лет назад, он просто заталкивал их поглубже в своем мозге и старался получить максимум от каждого дня. Наверное, сейчас ему стоило поступать так же. И он пытался, рассматривая снимок, который вертел в руках: на фото малышка лежала прямо в огромном сугробе снега, нежданно выпавшего на его день рождения, в конце декабря. И так искренне хохотала, что даже просто глядя на ее смеющееся лицо, Вячек словно бы снова слышал этот смех.
Только вот теперь она так не смеялась. Вообще никак не смеялась. Хорошо, хоть улыбаться начала.
Отставив это фото, решив, что пока именно оно будет стоять у него на столе, Вячеслав сумрачно глянул на следующую коробку. Там было не так и много фото. Он точно это знал, хоть ни разу не раскрыл за этот год. Потому что именно сюда запрятал все снимки того времени, когда его жена была беременной.
И нельзя сказать, что Вячеслав так уж хотел ребенка. По правде сказать - и не задумывался. Его Бусинка была для него абсолютно всем, целым миром и вселенной. И она вроде бы ни слова не говорила о том, хочет ли детей. Они жили и жили. И все было просто шикарно. До одного дня.
Нет, и тогда ничего не стало плохо. Просто что-то изменилось. Раз и навсегда.
Он даже руку протянул, взяв эту коробку. Подвинул себе, решив, что надо прекращать отодвигать это в сторону и стоит вскрыть нарыв, чтобы легче стало и самому, и Бусинке. Его малышке надо будет отпустить и это. И он не сможет ей помочь, если сам не в состоянии хотя бы глянуть на карточки.
И все-таки не открыл. Чертыхнулся, резко развернулся и вышел на улицу через раздвижные стеклянные двери. Вытащил сигареты и глубоко затянулся, прикурив. Запрокинул голову, глянув на звезды. А потом зажмурился. Сильно-сильно. Но так и не смог выкинуть из головы картинку, вспоминая, как однажды Агния, напряженная и неуверенная, остановилась на пороге его кабинета в их старом доме.
Полтора года назад
Он только отправил Лысого восвояси, закончив разбирать приблизительный план дел и поездок Бусинки на неделю. Они уже давно старались просчитать это наперед, чтобы согласовать и график Боруцкого, хоть он и не особо часто заезжал в свой горсовет, куда переизбрался уже в который раз, а все равно время уходило. Да и бизнес тянул время. Но Вячеслав отдавал первенство времени, которое проводил с женой, потому и подстраивал их графики. В этом месяце у малышки ничего серьезного не планировалось, судя по списку Михаила. Да и Вячеслав не позволил ему протолкнуть ее на какой-то концерт, заметив, что Бусинка в последние дни стала как-то слишком уставать. Видно задергали ее всей этой кутерьмой. Он даже всерьез подумывал куда-нибудь отвезти ее, чтоб на пару месяцев она вообще забыла про все свои песни, студии и прочую суматоху.
Во дворе, судя по гаму, носился Плюх, давно выросший в матерого пса, а продолжающий беситься, как тот щенок, что в первый же день устроил переполох во всем доме, окатив Агнию водой и подняв их с Вовкой на ноги из-за ее визга. Видно, прицепился сейчас к Лысому, заскучав гонять бездомных котов, что часто забредали на их участок. Вячеслав даже встал, собираясь выйти на крыльцо, глянуть, когда двери кабинета открылись без всякого стука, и на пороге замаячила Бусинка. Да еще с таким лицом, что у Боруцкого в голове зашумело и как-то холодно стало, хрен знает с чего.
- Привет, - слабо улыбнувшись, его жена неуверенно дошла до свободного стула и села на тот, не глядя Вячеславу в глаза. Глубоко вздохнула, почему-то нервно потирая ладони.
- Бусинка? Ты чего вскочила, рано ж еще, - ощущая растерянность, он почесал пальцем бровь. - Ты же устала вчера, вроде…
- Вячек…
Прервав его, Агния с какой-то дури вдруг подхватилась со своего стула. Подошла к нему впритык и крепко обняла, будто прячась лицом у него на шее. Крепко сжала его футболку в своих кулачках. И снова как-то прерывисто и нервно вздохнула.
У него в затылке чего-то дергаться начало. И за грудиной сжало. По правде сказать, за эти семь лет Вячеслав так и не избавился от привкуса того дикого и беспомощного страха, который испытал однажды, осознав, что может потерять свою Бусинку по совершенно независимым от него обстоятельствам. Каждый день он засыпал лишь после того, как несколько минут вглядывался в ее лицо, и убеждался, что все хорошо, и малышка не выглядит измученной или усталой. И каждое утро он первым делом присматривался к ней. Два раза в год Вячеслав заставлял ее проходить полное обследование, и каждый раз напряженно ждал результатов, хоть за эти годы больше ни единого раза в ее анализах не было каких-то отклонений. Она ворчала, смеялась и недоумевала, совершенно не понимая, почему он так жмет на это, а Вячеслав ничего не объяснял. Просто таскал ее на анализы и дарил потом подарки, благодаря за то, что жена терпит его "тараканов" довольствуясь невнятным: "лучше провериться".
Вот и сейчас его тряхануло, потому как держа ее в руках, он очень хорошо ощущал, что его Бусинку телепает.
- Эй? - он погладил ее по щеке, безуспешно пытаясь заглянуть жене в глаза. - Малышка, ты что? Тебе нехорошо? Может ты еще все-таки ляжешь, загонял тебя Мишка с этим диском. На ходу в последнее…
- Вячек, я беременная, - прервав его, выдохнула Бусинка ему в шею.
- …время засыпа… Чего? - он оторопело застыл. Даже моргнул пару раз и уставился на ее светлую макушку. По ходу Вячеслав вообще не врубился в то, что она сказала. Вон, чего послышалось. - Ты чего?! - Вячеслав приподнял малышку, чтобы наконец-то глянуть ей в лицо. - Это… Как это? - начал было он.
А она на него так глянула, короче, он сам не понял, то ли смущенно, то ли испуганно. То ли еще чего. И вспомнилось, что врач сказал его Бусинке перерыв в таблетках сделать. А у них резинок не было. А у него крышу от нее и сейчас срывало так же, как и раньше. Если не сильнее, потому что еще роднее, еще ближе Бусинка ему была. Часть его самого. И нет, он не сглупил, и следил, и вышел, несмотря на искус и ее недовольно сморщившуюся мордашку. Хотя сама малышка испытала оргазм, он обеспечил это в первую очередь. В общем, вроде все путем должно было бы быть, а по факту…
- Слушай, ты уверена? - глубоко вдохнув, Вячеслав снова глянул в глаза жене.
Она кивнула с какой-то потерянной улыбкой, притаившейся в уголках рта.
Он выдохнул:
- Блин. Так. Ты, главное, не переживай, Бусинка, - Вячеслав притянул ее к себе, позволив спрятать лицо на груди. - Мы решим, я тебе говорю. Все путем будет…
- Нет, Вячек, - она запрокинула голову и поймала своими ладошками его лицо, заставляя смотреть на нее. А сама глядела с каким-то отчаянием. - Послушай. Я знаю, что ты не думал, и не хотел… Но… Если уж Бог дал… Я хочу ребенка, - зажмурившись, словно прыгая в ледяную воду, выдохнула она.
Вячеслав в некотором отупении уставился на нее, ощущая себя тормозом.
- Чего? - ну точно, как дебил, переспросил он.
- Я люблю тебя, Вячек, правда И знаю, что ты, наверное, не хотел ребенка, и не хочешь… Только я не буду ничего делать, не сердись. Но я хочу…Очень хочу твоего ребенка. Маленького и… и просто, он же твой. Наш, - его девочка вновь прижалась лицом к его груди.
Как раз там, где сейчас лихорадочно бухало его сердце.
Вячеслав не то, что не хотел, он даже не думал о таком никогда. Ну, серьезно, у него была Бусинка. Его девочка, его жена, его любимая. Она была для него всем. Все мысли Вячеслава были о ней. О ее здоровье, благополучии. Он бы что угодно сделал и положил на то, чтоб с Бусинкой все нормально было. Дать готов был ей все на свете. А это… Блин, да она слабая у него такая. Он же постоянно следит за тем, нормально ли она питается и на воздух вытягивает. И просто, кутает, чтоб не простыла, не дай Бог.
А тут беременность. Да Бусинка же хрупкая такая. А это, небось, просто так для здоровья не пройдет. И вообще, ну нафига им еще кто-то? Еще и орущий, мокрый и внимания надо будет куча…
Но глядя на ее напряженное личико, Боруцкий просто не мог высказать это все вслух. Не мог даже попытаться настоять на чем-то. Блин, да он вообще ничего сказать не мог.
Еще раз резко выдохнув, он отпустил свою жену и уселся на край стола. Растер лицо руками, кожей ощущая, что она стоит и глядит на него в напряженном ожидании, и крестик свой теребит. Блин. Да. Навряд ли, чтоб Бусинка согласилась на то-то иное, кроме как на "родить". Хоть он, ну хоть стреляйте его, не мог пока представить, чего и как тут выйдет. И все же, Вячеслав нашел в себе силы поднять голову и глянуть на свою жену:
- Мы сначала посмотрим, чего врачи скажут, - наконец, как-то без особой уверенности, прохрипел он.
А Бусинка его чуть на стол не завалила, налетев с такой радостной мордашкой, что в кабинете посветлело, кажись. И так крепко обняла… М-да, и как тут откажешь?
Верный своему решению, Вячеслав потянул малышку в больницу чуть ли не сразу же. Возможно, лелея в душе надежду на то, что Леха или кто-нибудь из консультантов однозначно заявят, что им даже думать о ребенке нечего. Тогда это не было бы его решением. Потому что сам Вячеслав просто не мог отказать своей Бусинке ни в чем, хотя его конкретно нервировала мысль о вероятном появлении ребенка. Ну не так просто было с этим что-то, и все. Он не мог себе этого представить, при том, что вроде бы не страдал нехваткой мозгов или воображения.
Но всем его ожиданиям не суждено было сбыться. Врачи не то, что не запретили, а всеми руками поддержали готовность Бусинки рожать. И не видели причин запрещать ей вынашивать эту беременность. Единственное, сомневались, что она сама окажется в состоянии родить при своем изящном строении, но даже тут не торопились с окончательным заключением.
А Вячеслав, почему-то ощущая себя каким-то дебилом, никак не мог понять, когда же потерял контроль над происходящими событиями и почему сейчас не может ни во что "въехать"? Однако даже не пытался об этом заикнуться или во что-то вмешаться, потому что его Бусинка просто-таки светилась, отвечая на все вопросы врачей и сама выслушивая их советы и рекомендации. Вряд ли и у слепого остались бы сомнения в том, насколько она хотела этого ребенка. А он никак не мог сопоставить все: и это ее желание, и сам свершившийся факт. Смотрел на жену, которой сейчас на какой-то ляд делали УЗИ, в чем-то там удостоверяясь, а Бусинка то и дело пыталась приподняться и заглянуть на экран монитора, словно надеялась чего-то разобрать в этих черно-бело-серых пятнах. Чего, спрашивается? Вячеслав, вон, как идиот, во все глаза на этот монитор пялился, а все равно ничего различить не мог. Но смотрел. А видел малышку свою, как она к нему первый раз пришла: девчонка, которой "почти шестнадцать" исполнилось. И ту, немногим старше девочку, которая его на крыше целовала, а потом научить всему просила. Господи, да разве сейчас его Бусинка старше? Девчонка еще, ну куда ей ребенок?! Да что она видела? Что успела? Еще и половины того, о чем его малышка мечтала, они не успели сделать. И с карьерой этой ее - только три диска выпустили. И показать ей Вячеслав еще столько хотел.
А теперь что? Куда? Каким боком?!
И все-таки он молчал, потому что зародилось у него внутри стойкое подозрение, что, несмотря на то, что не заговаривала Бусинка об этом ни разу, даже не заикалась - но хотела его девочка дитенка. Капец, как хотела, судя по всему. Отчего ему не говорила? Фиг знает. Но кто, не желая ребенка, будет вот так в монитор непонятный заглядывать и улыбаться до ушей?
Видно и врач думал так же, и с благожелательной улыбкой чего-то там пытался объяснить, а малышка жадно слушала.
- Единственное, пол ребенка пока смотреть не будем. Лучше уже, чтоб не ошибиться, мы позже, на двадцатой-двадцать второй неделе глянем… - попытался было заикнуться врач.
Но Бусинка только отмахнулась:
- Ой, и не надо. Я точно знаю - это мальчик, - заявила она с той же непробиваемой уверенностью, с которой когда-то требовала место в его ресторане. - Даже имя придумала - Леня.
Вячеслав аж откашлялся, заставив малышку оглянуться на него.
Не то, чтоб он опешил. Нет. Офигел просто. Ну, то есть, он вроде и не думал, да и ребенка не хотел. Но "Леня"? Это че за имя такое? Ну, серьезно? Он че, Иванов какой-то? Или Шевченко? Ну кто, с фамилией "Боруцкий", будет сына "Леней" называть? Ну, не серьезно это как-то, совсем. И по фигу, что вырос Вячеслав тут, в этой стране, корни то польские у него из крови никуда не делись. А у него родители поляками были. Вячеслав даже последний год пытался найти какие-то концы и края в польских архивах, в слабой надежде на то, что может, отыщет каких-то родных. Не для себя, даже. Просто подспудно грызла его мысль о будущем. О том, где его малышка совсем одинокой оказаться может. У нее точно никого не осталось, даже из самой дальней родни, это он в первую очередь перепроверил.
Короче, не в том сейчас дело. Вроде и не отличался он национализмом, но блин, "Леня" … это как-то… ну, совсем ему не нравилось. И об этом им точно стоило поговорить, однозначно.
Бусинка закусила губу, видно заметив эту решимость в его взгляде. И Вячеслав бы развил тему, не зазвони у него мобильный. По монитору тут же пошли помехи, как по старому черно-белому телевизору.
- Здесь нельзя пользоваться телефоном, - с укором глянул на него врач. - На двери висит предупреждение.
Да плевать он хотел на эти предупреждения.
Вячеслав и отвечать не хотел, только от Федота ж не отвяжешься игнором. Потому тяжело глянув на умничающего доктора, он показал Бусинке, что будет в коридоре, и поднял трубку:
- Ну?
- Ну что, эти опять обнаглели. Шамалко прет, Мелешко прав был, он своих людей пхает, ни на что не глядя, ни границы, ни договоренности не уважает, - друг говорил отрывисто и раздраженно.
Вячеслав хрустнул пальцами, ругнулся:
- Ладно, ты знаешь, что делать. Мне сейчас, реально, не до этого, - раздосадовано отмахнулся Вячеслав, чуть толкнув двери. И зачем-то пялился через щель в двери все на тот же дурной монитор.
- А вы где, кстати? - Федот казался несколько раздраженно. - А то я приехал, а Лысый че-то мнется и ни фига мне толково сказать не может…
- В больнице. Я тебя потом наберу, - попытался отвязаться Вячеслав от назойливого интереса Федота, видя, что Бусинка начинает подниматься.
Федот молчал секунд тридцать. А потом напряженно откашлялся:
- Ты же ее только полтора месяца назад тягал на обследование, Слав. Что-то опять нашли?
О-па, он и не думал, что Андрюха такое решит. Вячеславу даже смешно стало, хоть сейчас, в принципе, юморного мало виделось в ситуации.
- Она беременна, - решив не юлить, с ходу бахнул он Федота "новостью".
В этот раз друг молчал минуты полторы. Прочистил горло. Даже выругался. А потом аккуратненько так спросил:
- И как малышка к этому относится? - явно намекая на то, о чем и Боруцкий в первый момент подумал, уточнил Федот.
- А она имя сыну выбирает, Андрюх, - прояснил он ситуацию.
- Ага… - Федот вновь помолчал. - Слушай, может, ты ей объяснишь… - начал было он. - А, блин, ты же все равно упрешься рогом, - сам себя прервал друг, видно поняв, что убеждать Вячеслава в том, насколько это и сейчас "не умно" - бесполезно.
- Бусинка хочет…
- Я понял, - оборвал его Федот. - Я все понял, - со смиренным вздохом признал он. - Ну, типа, поздравляю. И малышке передай от меня привет, - добавил друг. - Ну, вы, блин, и даете! Головой подумать не могли?! - вдруг возмутился Федот, напоследок видно, и разорвал звонок.
"Ага, дают".
Вячеслав спрятал телефон и растер переносицу ладонью.
В висках как-то подозрительно стучало. И вообще, все было не так. Особенно это имя. Леня. Не, ну никак оно ему не звучало. Однозначно надо это еще с малышкой обсудить и объяснить ей, что и как.