Dirty Work

19. Maelstrom.

— Знаешь, кажется, ты мне нравишься...

Глеб сидел неподвижно и, кажется, не понимал, что происходит. А вот до меня, пусть и не совсем трезвой, смысл слов быстро дошел. Вот черт.

Черт. Черт. Черт.

Тебе противопоказано пить, Гроттер. Надеюсь, он ничего не услышал или не понял. Медленно сползла с кресла, чтобы бесшумно удалиться с балкона.

Ветер здесь нечеловеческий. Холодные струи дули прямо в лицо, ероша волосы и остужая горящие щеки. Отчего-то так неловко и стыдно, хотя Бейбарсов даже на меня внимание не обращает.

А щеки по-прежнему гореть продолжают. Провожу ладошкой по ним, словно пытаясь алый румянец стереть.

Бейбарсов прикуривает сигарету и выпускает порцию сизого дыма, которая мгновенно рассеивается в воздухе. Где-то неподалеку истошно кричат чайки. Шум прибоя приятно ласкает слух.

Глеб делает еще одну затяжку, блаженно прикрывая веки. Кажется, он вовсе забыл о моем существовании. Что ж, мне же лучше.

Сердце колотится от чего-то так бешено, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Нужно успокоиться. Вдох. Выдох. В нос ударил резкий морской запах. Вдох. Выдох. Закрываю глаза и делаю шаг назад.

Глеб делает затяжку за затяжкой, глядя куда-то вдаль. Ветер трепет его волосы, а я сдерживаюсь, чтобы не рвануть отсюда со всех ног. Вместо этого делаю еще один шаг назад.

Скольжу по Бейбарсову затуманенным взглядом, задерживая внимание на его пальцах, сжимающих сигарету. Длинные. Бледные. Нервно сглатываю и делаю шаг назад.

Мысли смешались в кучу. Чертов ураган из мыслей. До боли закусив губу, почувствовала во рту металлический привкус. Вдох. Выдох.

Безумие. Это сплошное безумие.

А чайки продолжают кричать. Громко. Хочется заткнуть их, заставить замолчать. Заткнитесь, пожалуйста, просто заткнитесь. Голова идет кругом. И дело не только в выпитом алкоголе.

Ветер касается своими ледяными руками неприкрытых участков кожи и остервенело дует в лицо. Не отрываясь, смотрю на Глеба. Он держит в руках бокал, сжимая хрупкий хрусталь пальцами. Делает глоток. Бордовая капля потекла по подбородку, и он небрежно проводит рукой, стирая ее.

По спине поползли мурашки. И дело не только в бешеном ветре.

Делаю шаг назад.

Вдох. Выдох.

Звук падающего тела и звон разбивающегося стекла заставил Бейбарсова повернуться в мою сторону. Он мигом вскочил на ноги, ставя бокал с недопитым вином на столик. Бокал пошатнулся и упал на пол. Прозрачные осколки утонули в красном вине.

Руку пронзили искорки боли. Крепко сцепив зубы, вытащила из ладони кусок стекла. Кровь заструилась по запястью, капая неаккуратными каплями на светлый пол.

Он подошел ближе и помог подняться. Глеб взял мою руку, чтобы осмотреть порез. Но я резко дернулась, отходя от него на шаг.

Встретилась с непонимающим взглядом темно-карих глаз. Выдохнув, развернулась и направилась к двери, ведущей в комнату. Кажется, у меня хватило смелости повернуться к нему спиной.

Кровь стекала по пальцам и капала прямо на белый кафель. Плевать. Крепко сжала ручку и сделала глубокий вдох.

Глеб схватил меня за руку чуть ниже локтя и потянул на себя. Сердце быстро-быстро забилось. Мысли путались в голове, создавая ураган. Водоворот. Торнадо.

Спокойствие. Сохраняй спокойствие.

Он молча заглянул мне в глаза, едва прикасаясь к моей руке холодными пальцами. А в его взгляде бушевал шторм.

К черту спокойствие!

Отстраненным взглядом скользила по его лицу. Судорожно дыша, сжимала его пальцы в своей руке. Я не могу перестать. Я не могу перестать тонуть в его дьявольски-черных глазах. Воздух кончается. Кажется, я иду на дно.

Вдох.

Выдох.

Дышать становится все тяжелее. А его лицо всего в паре сантиметров от моего. Он наклоняется ближе. Еще ближе. Чувствую на губах теплое дыхание.

Стою у самого края пропасти. Пожалуйста, не дай мне упасть.

Кажется, начинается шторм. Волны бушуют, яростно бьются о скалы. А чайки продолжают кричать. Остервенело. Истошно. Срывая глотку.

На счет три задерживаю дыхание. Раз. Зарываю глаза, все еще чувствуя обжигающе теплое дыхание на щеках. Два. Сжимаю руку в кулак, пачкая кровью пальцы. Три.

Вдох...

Отчаянно припала к его губам, надеясь на какое-то спасенье. Воздух, почти осязаемый, застрял в легких. Я тону. Стремительно опускаюсь на дно, захлебываясь собственными эмоциями.

Не разрывая поцелуя, Глеб берет мое лицо в свои руки. Холодные пальцы остужают горящие щеки. Его идеально-белой рубашке пришел конец. Судорожно сжимаю его плечи, оставляя темно-красные пятна на белой ткани.

Его руки спустились на талию, грубо сжимая нежную кожу. Нужно быть ближе. Обхватываю руками его шею. Еще ближе. Ногти впиваются в спину. Слышу утробный рык.

Воздух кончился. Резко отталкиваю Глеба, падая на колени. Воздух из легких словно выкачали. Сжимаю едва гнущимися пальцами шею, оставляя красные борозды царапин. Кашель, глухой и надрывный, вырывается из горла.

Кажется, на меня обрушился ураган. Пытаюсь отдышаться, судорожно вдыхая холодный воздух. На глазах выступили слезы. Чувствую, как одинокая слеза стремительно катится по щеке. А у самого уха слышится тихий вкрадчивый шепот:

— Дыши, Гроттер.

Бейбарсов сжимает в своих ладонях мои руки. Порез неприятно саднит. Я не хочу быть здесь. Не хочу, чтобы он касался меня. Не смотри на меня так, Бейбарсов, не смотри!

Мы все еще сидим на коленях посреди огромного балкона. Время замедлило свой ход или остановилось совсем. Чайки наконец-то заткнулись, а море, наоборот, разбушевалось еще больше.

Он обнимает меня за плечи, насильно прижимает к себе. Я даже не против, но... Но от его чертовых прикосновений сносит крышу. Пока держусь, но на долго ли?

Он что-то сбивчиво шепчет на ухо, робко поглаживает плечо. С ним мне больше нехолодно, я не ощущаю ничего, кроме какого-то непонятного чувства, которое становится все сильнее и сильнее, превращаясь в разрушительный ураган.

Я заблудилась, потерялась в самой себе. Продолжаю бродить по темному лабиринту в поисках выхода. Но каждый раз натыкаюсь на тупики. Где-то в дали светит огромный маяк, но добраться мне до него уже не суждено.

Тело бьет мелкая дрожь. Обнимаю себя руками и утыкаюсь носом Бейбарсову в шею. Он сжимает меня в своих объятиях, пытается согреть. А я чувствую, что нахожусь в герметично закрытой клетке.

Все все равно будет так, как он захочет. Сил сопротивляться нет, да и не было никогда. Я — безвольная, слабохарактерная кукла, задыхающаяся под грузом собственных эмоций.

Глеб поднимается на ноги и тянет меня за собой. Тащусь за ним, еле перебирая ногами.

В комнате тепло, но Бейбарсов по-прежнему продолжает обнимать меня. Глеб разворачивает меня лицом к себе и касается руками волос. Пальцы скользят по щекам, очерчивают линию губ, спускаются вниз по шее. А мне остается лишь судорожно глотать воздух.

Пожалуйста, прекрати эту пытку. Я так больше не могу.

Хочется оттолкнуть его, сбежать отсюда, но тело как будто парализовало. А он наклоняется ниже, и я чувствую его горячие губы на своих.

К черту все!

Он снимает с меня бомбер и кидает куда-то на пол. Мысли крутятся в голове, как на чертовой карусели. Хочется кричать. Громко. Срывая глотку. Но вместо этого трясущимися пальцами расстегиваю пуговицы на его рубашке.

Кажется, что я попала в самый эпицентр урагана.

Глеб жадно терзал мои губы, а мои пальцы тем временем путались в его волосах. Чувствую спиной мягкую поверхность кровати.

Вещи летят в разные стороны. Его губы оставляют на шее фиолетовые отметины, я же в свою очередь до боли впиваюсь ногтями в его спину, оставляя красные полосы.

Мы добрались до точки невозврата. Отстраняюсь от Глеба и заглядываю в его глаза. Шторм даже не думает прекращаться. Добровольно опускаюсь на дно.

Я потеряла контроль. Спаси меня.