Незаметно пролетали дни. Эдвина с Патриком бродили по холмам, плавали на лодке по маленькому озеру, собирали полевые цветы, фотографировались, а ночи проводили в объятиях друг друга.
Две недели промелькнули как одно мгновение; и вот они уже возвращаются в Лондон. Они провели две волшебные недели, но им обоим нужно было возвращаться. Эдвине надо найти Алексис, хотя она уже не чувствовала прежней уверенности в своей правоте. Она теперь подозревала, что сестра не хочет, чтобы ее нашли. Может быть, Алексис счастлива с Малкольмом Стоуном? И неважно, что он не нравится ни Эдвине, ни Джорджу?
Бывали минуты, когда Эдвина даже завидовала Алексис, потому что та получила все, что хотела. Правда, Эдвине трудно было представить себе Малкольма Стоуна достойным человеком, но могло же случиться, что Алексис действительно полюбила его. Эдвина так и не знала, как объяснит Джорджу, когда вернется, все произошедшее.
Но сейчас она не думала ни о Джордже, ни об Алексис. Она думала только о Патрике. Она держала его за руку и мечтала остаться с ним на всю жизнь, но они оба знали, что им не суждено быть вместе. Он с самого начала сказал ей об этом, и Эдвине придется вернуться в Штаты, к прежней жизни. Но все-таки на один прекрасный миг их мечта сбылась, и они всегда будут хранить в памяти эти драгоценные мгновения.
Когда Эдвина входила в отель, где остановилась Алексис, бриллиантовый браслет сверкал на ее руке, напоминая о днях любви, которые навсегда останутся с нею.
Патрик спросил о Малкольме Стоуне, и портье — это был уже другой мужчина — сказал, что он в отеле.
Патрик попросил не сообщать об их приходе и вопросительно взглянул на Эдвину.
— Ты хочешь подняться со мной или лучше мне первому встретиться с ним?
— Я пойду с тобой, — прошептала она, — а то ты можешь испугать Алексис.
Хотя, надо признать, Алексис вряд ли можно было чем-либо испугать — после того, что она сделала.
Она сбежала почти месяц назад. Джордж через несколько недель уже должен вернуться домой. Значит, надо как можно скорее привезти беглянку домой, если она вообще захочет вернуться, и Эдвина пошла за Патриком наверх.
Ее охватила нервная дрожь, когда Патрик стучал в дверь. Они оба думали, что же ждет их там, за дверью Патрик посмотрел на Эдвину, ободряюще улыбнулся ей и постучал громче.
Через полминуты высокий красивый мужчина, босой, с сигаретой в зубах, распахнул дверь. В руке он держал бутылку виски.
Из-за его спины выглядывала хорошенькая девушка в шелковой комбинации.
Только через мгновение Эдвина поняла, что эта девушка — ее сестра. Прекрасные светлые волосы Алексис были коротко острижены и завиты, лицо сильно напудрено и нарумянено, ресницы густо покрыты тушью, а губы — яркой помадой.
Но даже сквозь эту вульгарную маску Патрик разглядел, что Алексис действительно очень хороша.
Она тут же заплакала, а Малкольм с преувеличенной вежливостью поклонился и пригласил их войти, посмеиваясь про себя, что сестра-девственница привела мужика.
— Ого, семейный визит, и так быстро. — Он посмотрел на Эдвину с сарказмом, подогретым ирландским виски. — Я и надеяться не мог, что вы окажете нам любезность и навестите нас в Лондоне, мисс Уинфилд.
На секунду Патрик почувствовал искушение врезать ему, как это сделал в свое время Джордж, но сдержался и молча наблюдал за происходящим.
Эдвина серьезно смотрела на сестру, и Патрик видел, как вся ее мягкость исчезала на глазах.
Она вдруг стала строгой и жесткой.
— Алексис, будь добра сейчас же упаковать свои вещи!
Она с презрением взглянула на Малкольма. От него несло спиртным и дешевым табаком, и Эдвину передернуло, когда она представила себе жизнь сестры с этим субъектом.
Алексис стояла не шевелясь с той минуты, как они с Патриком вошли в комнату.
— Вы собираетесь забрать мою жену? — насмешливо спросил Малкольм.
— Вашей жене, между прочим, семнадцать лет, и если вы не хотите предстать перед судом за похищение несовершеннолетней и изнасилование, лучше позвольте ей уехать домой со мною, мистер Стоун, — холодно произнесла Эдвина.
— Это вам не Калифорния, мисс Уинфилд. Это Англия. И она моя жена. Так что ваши слова ничего не значат.
Эдвина посмотрела на него как на пустое место и подошла к сестре.
— Алексис, ты идешь со мной?
— Я… Эдвина, разве я должна? Я люблю его.
Эти слова ранили Эдвину, но Патрик почувствовал это только потому, что знал ее, так как она не подала виду, что ей больно, и он стал еще больше восхищаться ею за удивительное присутствие духа, которое она сохраняла, разговаривая с явно испорченной девчонкой и отпетым развратником. Как бы ни была Эдвина расстроена, она не показывала этого и говорила с сестрой очень сдержанно.
— Ты именно так желаешь жить? — насмешливо спросила она, оглядывая комнату.
На полу валялись пустые бутылки из-под виски вперемешку с окурками, какие-то вещи.
Эдвина брезгливо взглянула на Малкольма.
— Ты к этому стремилась? — Ее взгляд устыдил бы кого угодно, а уж семнадцатилетнюю девочку и подавно. Даже Патрик смутился от ее тона и Малкольм тоже. — Это твоя мечта, Алексис? Ты все променяла на это?
Алексис, всхлипывая, отвернулась. Эдвина с болью в сердце поняла, что произошло. То, что Алексис оказалась в объятиях Малкольма, было вовсе не простой случайностью. Она искала зрелого мужчину, способного заменить ей погибшего отца… из-за этого же она пыталась убежать к Филипу в Гарвард… ей нужен был опекун. Но она хотела найти не любовника, не мужа, а отца, и Эдвина чуть не заплакала, печально глядя на сестру.
— Эдвина… — Алексис захныкала. — Прости меня, прости…
Она ожидала совсем не этого! Она думала, что будет забавно, да к тому же эффектно бежать с Малкольмом, но теперь, прожив с ним несколько недель, она осознала малоприятную правду. Он только использовал ее, как хотел, и жизнь с ним была тягостной и унылой.
Даже Париж показался ей мрачным. Малкольм непрерывно пил. Алексис знала, что он встречался с другими девицами, но по крайней мере хоть тогда она могла побыть одна. Ей не хотелось близости с ним, хотя в глубине души она так ждала нежности и ласки. Когда он называл ее «малышкой», она все готова была для него сделать, он это отлично знал и пользовался этой слабостью.
— Оденься, — спокойно сказала Эдвина. Патрик наблюдал за ней с безмолвным восхищением.
— Мисс Уинфилд, вы не можете забрать мою жену.
Малкольм, покачнувшись, шагнул к Эдвине, пытаясь выглядеть грозным. Краем глаза она заметила движение Патрика и жестом остановила его. Она не может уйти, не узнав всей правды. Малкольм не из тех мужчин, которые решаются на скоропалительную женитьбу, тем более на такой невесте, как семнадцатилетняя Алексис.
— У вас есть брачное свидетельство, сэр? — холодно спросила Эдвина. — Вы же не думаете, что я поверю вам на слово. И, кстати… — Она повернулась к Алексис, которая успела накинуть атласный халатик. — И, кстати, Алексис, как это ты попала в Англию и Францию без паспорта или ты раздобыла его в Нью-Йорке?
Эдвина говорила резким тоном, и Алексис торопливо объяснила:
— Малкольм всем сказал, что я потеряла свой паспорт. А мне было так плохо, что никому не хотелось тревожить меня.
— Плохо? На пароходе? — сочувственно спросила Эдвина.
Она знала, каким тяжелым испытанием может быть морское путешествие, и удивилась, как это Алексис вообще решилась сесть на пароход.
— Они меня все время держали на наркотиках на «Бремене», — невинно произнесла Алексис, застегивая туфли.
— Наркотики? — Эдвина подняла брови, глядя в упор на Малкольма. — И вы рассчитываете вернуться когда-нибудь в Штаты, мистер Стоун? Наркотики… похищение… изнасилование… семнадцатилетняя девочка… несовершеннолетняя… Интересная история для суда, не правда ли?
— Да ну? — Малкольм оживал на глазах. — Вы в самом деле считаете, что ваш братец и его голливудские родственнички захотят раздуть это дело? Как это скажется на его репутации, вы подумали? Нет, мисс Уинфилд, он не пойдет в суд, да и вы не пойдете, и Алексис тоже. Он даст мне работу — вот что он сделает для своего-то зятя. А если не захочет дать мне работу, то, возможно, пожелает откупиться. Только это ему недешево обойдется!
Он засмеялся. Эдвина, в ужасе слушавшая его, посмотрела на Алексис, и та все поняла. Она плакала от стыда, что доверилась этому негодяю, убежала с ним. Она чувствовала, подозревала, что он не любит ее, а теперь все окончательно стало ясно.
— Алексис, ты действительно вышла за него замуж? — Эдвина смотрела ей прямо в глаза. — Вышла? Скажи мне правду. Я хочу знать. После всего, что ты сейчас услышала, ты должна мне сказать, ради Джорджа и ради самой себя.
Алексис покачала головой, к большому облегчению Эдвины и Патрика, и продолжала тихо плакать.
Малкольм проклинал себя за то, что отложил женитьбу, но он не ожидал приезда Эдвины в Англию.
— Сначала он обещал, что мы поженимся, а я была слишком пьяна, чтобы вспомнить об этом потом. Но мы думали пожениться в Париже, однако он был все время слишком пьян для этого, — рыдала Алексис.
Эдвина едва не засмеялась от радости, глядя на Патрика.
— Вы не можете ее забрать, — Стоун пытался блефовать, — она моя гражданская жена. Я не позволю забрать ее.
Потом ему в голову пришла другая мысль.
— Кроме того, — с надеждой сказал он., — возможно, что она беременна.
— Нет-нет, — тут же ответила Алексис. Эдвина облегченно вздохнула. Алексис подошла к сестре и печально посмотрела на Малкольма.
— Ты никогда не любил меня, ведь так? Я никогда не была твоей малышкой.
— Конечно же, была. — Он выглядел несколько смущенным, когда посмотрел на Алексис. — Мы еще можем пожениться, ты же знаешь. Ты не обязана с ними ехать, если не хочешь.
— Я увезу ее силой, если понадобится, — сказала Эдвина.
— Не имеете права. — Малкольм снова шагнул к ней, а потом вдруг посмотрел на Патрика, будто в первый раз его заметил. — А это, кстати, кто такой?
Эдвина хотела было ответить, но Патрик остановил ее и грозно взглянул на Малкольма.
— Я судья. Если вы скажете еще хоть слово или будете задерживать девушку, мы арестуем вас и выдворим из страны.
Малкольм съежился, будто из него выпустили воздух. Он безмолвно смотрел, как Патрик открывает дверь и они уходят.
Алексис только раз оглянулась через плечо. И вот они уже в вестибюле отеля, кошмар кончился.
Эдвина благодарила господа, что Алексис не вышла замуж, и молилась, чтобы никто не узнал об этой истории. А что касается кинокарьеры, то Алексис может послать ей прощальный поцелуй. С этого времени, пообещала себе Эдвина, Алексис будет сидеть дома с Фанни и учиться печь овсяные булочки. Самое печальное во всей этой истории то, что Алексис было недостаточно любви старшей сестры и она обманывала себя, пускаясь в бесполезные поиски мужчины-отца.
Ночью Эдвина поделилась своими мыслями с Патриком. Алексис в это время лежала в «Кларидже» в ее спальне.
Между сестрами произошла бурная сцена со слезливыми извинениями. Алексис умоляла Эдвину простить ее. Но этого и не требовалось — Эдвина обняла ее, и обе плакали, пока Алексис наконец не заснула, а Эдвина вернулась в гостиную поговорить с Патриком.
— Как она?
Он беспокоился, у них был трудный вечер, но все обошлось лучше, чем Патрик ожидал. С девочкой в общем все было в порядке, и от Малкольма Стоуна они на удивление легко отделались.
— Заснула, слава богу, — ответила со вздохом Эдвина, и Патрик протянул ей бокал с шампанским. — Что за ночь!
— Какой гнусный тип! Как ты думаешь, он станет вас преследовать?
Эдвина и сама не знала, да и что она могла бы сделать, разве что предупредить Джорджа, чтобы тот внес Стоуна в свой черный список. Ей, правда, не очень хотелось это делать.
— Не знаю. Надеюсь, нет. Слава богу, он оказался слишком ленив, чтобы оформить брак. Мы, конечно, могли бы его аннулировать, но это такие сложности, я уверена, что тогда вся эта грязная история просочилась бы в газеты.
— А теперь?
— Если повезет, без шума вернемся в Америку, и никто ничего не узнает. Как ты думаешь, мне удастся получить для нее паспорт?
— Я завтра похлопочу об этом в посольстве. Патрик хорошо знал американского посла и надеялся, что тот выдаст паспорт без лишних расспросов. Как и Малкольм, он скажет, что Алексис потеряла документ, путешествуя с сестрой.
— Ты не мог бы еще кое-что для меня сделать? — Она хотела его попросить об этом с тех пор, как узнала, что Чарльз был его кузеном. — Ты не позвонишь леди Фицджеральд? Она, должно быть, теперь в почтенном возрасте. — Мать Чарльза и одиннадцать лет назад была не так уж молода. — Если она согласится, я бы хотела повидать ее.
Он помолчал секунду, а потом кивнул.
— Я должна попрощаться с ней, — тихо сказала Эдвина.
Раньше у нее не было такой возможности. А больше всего ей нужно было попрощаться с Чарльзом, и Патрик поможет ей сделать это.
— Я позвоню ей завтра. — Потом он с сожалением поцеловал на прощание Эдвину. — Я приду утром.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
— Я тоже люблю тебя. — Патрик улыбнулся и прижал ее к себе.
Но они оба понимали, что скоро расстанутся. Если Эдвина хочет без лишней огласки доставить Алексис домой, им нельзя задерживаться в Лондоне. Однако у нее от боли щемило сердце при мысли о расставании с Патриком.
