Во всем виноват Волан-де-Морт

===

  Зябко ежась и плотнее укутываясь в полосатый шарф, Гарриона кинула осторожный взгляд на почему-то грустную Грейнджер и совершенно счастливого Рона, который шел бодрым шагом, что-то рассказывая на ходу.
Взгляд Уизли часто возвращался к обладательнице шрама, что заставляло девушку хмуриться, вздыхать и досадовать на собственную мягкотелость, которая помешала перечить Гермионе, предложившей рыжему идти вместе в Хогсмид.

— ...а она как закричит: «Мамочки, помогите, меня насилуют!», — обрывки фраз Рона все же доходили до воспаленного сознания Поттер, и девушка машинально кивала, думая о своем. В голове брюнетки броуновским движением кишели мысли, которые, казалось бы, должны были волновать Гарриону в последнюю очередь. Почему-то девушка вспоминала о глупых мелочах, вроде надоедливых близнецов Уизли, внимание которых, как ни крути и не упирайся, льстило; вспоминались и тихие беседы с Дамблдором, который, укоризненно качая головой, переселял Поттер из мужской комнаты в женскую, делая девушку соседкой Гермионы; и странно, но воображение брюнетки услужливо рисовало перед ней холодный взгляд голубых глаз, которые действительно пугали и... притягивали некой фривольностью? Теперь чувства стали обостренней, они начали сильнее воздействовать на Поттер, в то время как раньше явно были притупленными. На задний план отходила операция под названием «вернуться в старое тело, и не ипет!», ведь даже Поттер начала опускать руки от безвыходности, смиряясь с плоской шуткой безносого урода. Казалось, что проблема колоссальных масштабов уже не колышет, а другие въедаются острыми зубками в кору мозга, проедая ее насквозь.

«Неужели все девушки такие чувствительные?» — думала брюнетка, рвано вдыхая холодный воздух, обжигая легкие.

— Гарриона? Гарриона, ты слышишь? — голос Уизли вырвал девушку из вязкого омута воспоминаний, возвращая в хмурую реальность. — Где ты витаешь постоянно? — Рон поджал губы, вопросительно и с неким упрямством уставившись на собеседницу.

— Эм, я? Просто задумалась, не обращай внимания, — Поттер вяло улыбнулась, засунув руки в карманы. Возможно, в данный момент она манкировала дружбой, но находиться рядом с Роном было все тяжелее. Каждый раз казалось, что рыжий чего-то ожидает, что было явно не в радость молодой девушке. Это заставляло напрягаться, каждый раз обдумывая произнесенные слова и процеживая их сквозь призму холодного рассудка.

— Ты в последнее время слишком задумчива. Пора бы уже свыкнуться, — глубокомысленно изрек Уизли, кинув на бывшего друга двоякий взгляд. Брюнетка сглотнула.

— Эх, одно дело говорить, другое – делать, — произнесла доселе молчавшая Грейнджер, внимательно смотря под ноги, словно пытаясь там что-то разглядеть. — Гарри тяжело, ей нужна наша поддержка...

— Не Гарри, а Гаррионе! — перебил рыжий, поджав губы. — Не путай, Гермиона.

— Да-да, ты прав, — тихо пролепетала девушка, потупив взгляд.

Поттер, в свою очередь, лишь раздосадовано вздохнула, в который раз жалея, что согласилась на эту прогулку. Лучше бы она сидела в комнате и искала выход из сложившейся ситуации, чем слушала спор друзей, ей-богу.

— Мы пришли, — радостно известил всех кэп-Рон, открывая перед девушками двери в «Сладкое королевство».

Дамы, переглянувшись, вошли в уютное помещение, в котором витал приторный запах сладостей. Оглядевшись, Гермиона кивнула в сторону пустого столика, тем самым приглашая друзей присесть.
Когда ребята заняли место, к столику подошел официант, принимающий заказ.

— Мне драже «Берти Боттс» и сахарных перьев, пожалуйста, — произнесла Грейнджер, мило улыбаясь официанту.

— Мне лакричных леденцов, — пробормотала Гарриона, изящно откидывая за спину выбившийся из укладки иссиня-черный локон. — Ну, и чай тоже не помешал бы. Зеленый. Без сахара.

— Хорошо, — кивнул официант, перо которого, повинуясь волшебству, само записывало заказ. — А вам, молодой человек?

— Эм, мне? — оживился Рон, цокая языком. — Мне шоколадных лягушек и карамельных бомб, и тоже что-нибудь запить.

Официант поклонился, отходя от стола, а Поттер, склонив голову, начала наблюдать за тем, как тонкие пальчики Гермионы тихо постукивают по деревянному столу, создавая ритмичные колебания. Брюнетка невольно заслушалась, не обращая внимания на речь Рона, которую парень говорил уже около пяти минут. Если честно, то слова Уизли редко когда были обременены смысловой нагрузкой, и потому можно было совершенно не слушать его, а просто кивать в такт словам...

Внезапно по спине девушки прошлись мириады мурашек, а сама Гарриона съежилась, нерешительно подняв взгляд. Рядом никого не оказалось, однако, повернув голову, девушка заметила холодный взгляд серых глаз, который словно обжигал кожу.

— Малфой? — тихо пробормотала девушка, отводя взгляд.

— ...не захотела. Что, прости? — удивленно вопросил Уизли, речь которого была бесстыдно перебита Поттер.

— Рон, ты не знаешь, что здесь забыл Малфой? — прошептала брюнетка, косясь на Драко.

— Ну, я догадываюсь, — пожал плечами собеседник, таинственно улыбаясь.

— И что же? — нетерпеливо.

— Гарриона, ты слышала о том, что в Хогвартсе по рукам пошла травка?

— Что?! — Гарриона вместе с Грейнджер открыли рты, недоуменно поглядывая друг на друга.

— Да тише вы, — залепетал смущенный, однако довольный таким вниманием парень. — Да, в Хогвартсе продается дурь. Косячок, иными словами. Вот так.

— Погоди, а причем здесь Малфой? — вопросила Поттер, анализируя полученную информацию. Сведения упрямо не укладывались в голове, атакуемые личными тараканами брюнетки.

— Он дилер. Берет у Флюма – хозяина «Сладкого королевства» – травку, и транспортирует ее в Хогвартс. Немалые бабки сшибает, кстати, — кивнул Рон, хитро улыбаясь.

— Не знала, что он употребляет, — вздохнула Гарриона, встречаясь взглядом с Драко и быстро отводя глаза.

— А он и не употребляет. Просто имеет за это все лишние бабки, которые можно потратить на телоч... вернее, на девушек, — хихикнул рыжий, забирая из рук официанта заказ.

Гермиона переглянулась с Поттер, укоризненно мотая головой. Гарриона весело прыснула, подмигивая подруге, а та в ответ показала язык, посылая в рот частичку драже. Накалившая атмосфера понемногу разряжалась, а беседы между друзьями становились все легче и не обремененнее. И все было бы просто замечательно, если бы ледяные искорки голубых глаз не въелись в память брюнетки, заставляя ту периодически краснеть.

«— Да что, черт возьми, со мной такое?!» — думала она, удивленно хмурясь.

— Эх, говорила мне мама, будь осторожнее с карамельными бомбами, — прервал все размышления Рон, стирая со щек стекающие сладкие струйки.