Две галки на клеверном поле

=

  — Хотите выпить, мистер Поттер? — спросила Нарцисса.

— Чуть-чуть, если можно, — согласился он, — только... не огневиски!

— Хорошо, я сейчас принесу.

«Принесу?» Она не отправила домашнего эльфа, а пошла сама? Хотела сменить платье и постеснялась сказать прямо? Или собиралась принести лечебное зелье для мужа, и нашла предлог? Возможно.

— Я пойду с тобой, Цисси, пороюсь в своих вещах, — сказала Белла.

Сестры удалились, а он перевел глаза на Люциуса и увидел, что тот наблюдает за ним.

— Вас что-то удивило в поведении моей жены, мистер Поттер? — спросил он с усмешкой.

«Он как будто читает мои мысли», — подумал Гарри с досадой, опустив глаза.

— Честно говоря, да, мистер Малфой. Разве ваша жена не должна была послать эльфов?

— А вы разве не в курсе? Вышел законопроект, по которому хозяевам вменяется в обязанность спрашивать согласия своих эльфов остаться на службе.

— И, как я понял, ваши оказались не согласны, — ухмыльнулся он.

— Нет, вы не поняли, мистер Поттер. Разумеется, во всей магической Англии не найти и двух эльфов, которые бы согласились отказаться от своей службы. Это просто такой инструмент.

— Инструмент чего?

— Инструмент давления. Выглядит это так — приходят люди из Министерства и заставляют хозяев раздаривать своим домашним эльфам одежду. Как вы понимаете, делают они это избирательно. Приходят всё больше к чистокровным. Впрочем, при желании, можно внести штраф, — он усмехнулся, — тогда, может быть, вам разрешат попользоваться вашими работниками еще какое-то время. Мы с женой решили, что нет никакого смысла платить за то, что у тебя так или иначе отберут, и сделали всё сами.

— Вы отпустили своих эльфов?! — он не мог поверить своим ушам. Бросил взгляд на высокие своды поместья, колонны, многие сотни квадратных метров мраморного пола.

— Но как же вы... Как же вы без домовиков умудряетесь следить за таким огромным домом?!

И глядя на лицо хозяина особняка, понял, что задал глупый вопрос. Никак. Они никак больше не следили за своим поместьем.

— Между прочим, — впервые подал голос Драко, — это всё работа твоей подружки Грейнджер. Законопроект проталкивали с ее подачи.

— Брось, Драко, Гермиона никогда не стала бы отбирать эльфов у их хозяев насильно. Кому-то просто было удобно этим воспользоваться.

— Безусловно, — согласился Люциус, — мисс Грейнджер, по-видимому, и невдомек, как используют законопроекты отделов нынешние заправилы Министерства — всякие Диггори, Фоссеты, Уизли.

Последнюю фамилию он произнес с отчетливым омерзением, так, что Гарри даже покоробило это нескрываемое неприятие семьи своих друзей. Он вдруг задал вопрос, который вовсе не собирался задавать, тем более, этому человеку. Но как-то пришлось к слову, а ему вообще редко когда удавалось сдерживать свои вопросы, когда они сваливались ему на язык. Поэтому он сперва спросил, а потом тут же пожалел, что сделал это.

— Мистер Малфой, вы можете мне ответить, есть ли всё-таки хоть одна причина, по которой семью Уизли называют предателями крови, кроме сословных предрассудков?

Драко тут же хмыкнул, покачивая головой, всем видом показывая «ну и идиот!», а Люциус попытался приподнять бровь, как он делал это обычно, когда что-то крайне удивляло или крайне раздражало его, но разбитый глаз тут же дал о себе знать, поэтому он просто поморщился и сказал очень медленно, тщательно подбирая слова:

— Видите ли, мистер Поттер, в чистокровных семьях о прошлом семьи Уизли знает каждый ребенок. Вы же... воспитывались в условиях... вряд ли подобающих приличному волшебнику, поэтому вам простительно не знать общеизвестные факты...

Он пропустил всю эту тираду сжав зубы, сдерживая желание выплюнуть в лицу Малфою парочку обвинений, и ругая себя самого за то, что поднял эту тему.

— ... но раз уж вас так заинтересовал данный вопрос, я удовлетворю ваше любопытство. Во времена правления Якова I семья Уизли сдавала других волшебников маггловскому суду как ведьм и чернокнижников, чтобы обеспечить себе безопасное и безбедное существование в маггловском мире. Сотни магов когда-то погибли по их вине. От этого предательства им достался в наследство особый интерес к магглам и рыжая шевелюра. В цвет костров, на которых горели их собратья.

«Это какая-то...»

— Не может быть! Я вам не верю! Это обычные злобные сказки, которые сочиняют поборники чистоты крови, чтобы очернить всякого, кто посмеет сказать, что магглы ничуть не хуже нас. Ни в одном учебнике истории о таком нет ни слова. Зато я слышал, что предки Малфоев имели весьма тесные сношения с магглами, а один из них даже собирался жениться на Елизавете I.

— Занятно, что вы пробавляетесь историческими побасенками, мистер Поттер, — холодно сказал Люциус. — Но даже если... я сказал, ЕСЛИ... представить себе, что подобное могло происходить, это было до принятия Статута о секретности. К тому же, согласитесь, вести дела с магглами — это одно, а отдавать на мучительную казнь своих собратьев — это совершенно другое!

— Чем же мои побасенки отличаются от ваших, мистер Малфой?

— Поттер в своем репертуаре! Откуда тебе что-то знать об истории чистокровных родов? — воскликнул Драко. — Ты правда думаешь, что Дамблдор стал бы тебе рассказывать всю правду о таких вещах?

— Если вы не верите моим словам, мистер Поттер, зачем тогда задавать такие вопросы? — усмехнулся Люциус. — Дело ваше, но я бы посоветовал вам, когда в следующий раз будете в гостях в доме Уизли, обратить внимание на свадебные снимки этой четы. Вы сможете на них прекрасно разглядеть, что волосы юной мисс Молли Пруэтт каштановые, а вовсе не рыжие. Через год в них появился отчетливый рыжий оттенок, через пять лет она стала полностью рыжей, как ее муж. Магия не прощает предательства, мистер Поттер. Волосы бывшей мисс Делакур... поинтересуйтесь у ней, какую краску для волос она использует, и потом взгляните на выражение ее лица.

— Твоя подружка Грейнджер тоже порыжеет, как только выскочит замуж за рыжего балбеса, — ухмыльнулся Драко.

Гарри на миг представил себе Гермиону рыжей, и... И ничего. Гермиона оставалась бы для него Гермионой даже с зелеными волосами.

— Если всё происходившее и имело место, мистер Малфой, нынешние Уизли совершенно не виноваты в том, что делали их предки сотни лет назад.

— Любое, — Люциус назидательно поднял вверх указательный палец, — слышите — любое деяние предков отражается на их потомках, запомните это, молодой человек!

— Вот это и есть основной вопрос, по которому мы не сходимся, мистер Малфой. Я считаю, что сыновья за отца не отвечают.

— Что ж, тогда закончим этот бессмысленный разговор и перейдем к насущным вопросам. Правда, если вы не против, у меня к вам тоже есть один вопрос.

— Спрашивайте, конечно.

Люциус какое-то время медлил, видимо, не зная, как правильно сформулировать то, что он хотел.

— Мистер Поттер, это по поводу Белл...атрисы. Вы не поделитесь со мной, каким образом получилось, что она оказалась с вами, да еще в таком, мягко говоря, откровенном виде?

Драко фыркнул себе под нос.

— Я вижу, вы не очень-то рады видеть свою родственницу, мистер Малфой.

— Похоже, мистер Поттер, вы еще не слишком хорошо усвоили, какую опасность может представлять эта женщина для окружающих, хотя довольно странно, что именно вы испытываете на этот счет заблуждения.

— Уверяю вас, мистер Малфой, об опасности этой женщины я знаю не понаслышке. Но в данный момент я отвечаю за ее безопасность, так что...

— Ах... вот как обстоит дело! — Малфой-старший снова попытался приподнять бровь, но снова вынужден был ограничиться задранным подбородком и искривленными губами.

— Безопасность тётки Беллы? Ты, Поттер? Да у тебя крыша поехала! — заключил Драко, смотря на него как на безнадежно больного.

— Поттер! — услышали они все голос Беллатрисы, как только она взобралась по лестнице с нижнего этажа. — Любуйся!

Он оглядел ее с ног до головы, и внутри пробежал какой-то неприятный холодок, так сейчас Белла напоминала саму себя в тот день, когда они с Роном и Гермионой угодили ей в лапы в этом самом особняке.

На ней было длинное черное платье с непременным вышитым корсетом, который делал ее стройную талию еще более тонкой, так что, казалось, ее можно охватить пальцами обеих рук, а грудь поднимал вверх, и она соблазнительными полушариями выступала в глубоком декольте. В ложбинке лежал серебристый амулет в виде черепа с глазами-алмазами, проткнутый прямым мечом сверху вниз. Руки в высоких черных перчатках она отставила в стороны своим привычным изящным полуиздевательским движением — локоть согнут, ладонь словно отброшена, в пальцах по бокалу в каждой руке. Перстень Блэков и серебряное кольцо в виде двух сплетающихся змей, надетые поверх перчаток, дополняли картину. Черные пряди волос стекали с высокой прически, обрамляя лицо, и только седая прядка висела прямо перед глазами, как символ пережитых испытаний.

Он почувствовал на себе взгляд обоих Малфоев и понял, что краснеет. Поведение Беллы было слишком демонстративно. Она подошла, стукнула донышками бокалов об стол и приподняла плотную шелковую юбку, демонстрируя высокие, как будто обрубленные спереди туфли с мощной платформой на квадратном приподнятом каблуке. На заднике каблука красовались вбитые в него металлические фигуры странной формы, похожие на руны. Не иначе, какие-то амулеты.

— Ненадёванные, — прокомментировала она, глядя вниз с некоторым сомнением. — Сейчас проверим.

С этими словами она вихляющей походкой направилась к лежащим у задней двери телам и с размаху нанесла несколько ударов куда попало.

— Годится.

Это заключение вызвало у Драко непроизвольный смешок.

— Простите, что так долго, мистер Поттер, — Нарцисса появилась в новом, довольно скромном для нее бежевом платье с подносом в руке, на котором стояла бутылка вина, бокалы и пара зелий.

Он взглянул ей в лицо и попытался определить, чем именно из их отношений поделилась ее сестра, но сразу похоронил эту надежду. Лицо Нарциссы как всегда было невозмутимым и совершенным, как бюст в музее искусств. Если Белла что-то и рассказала, понять это не было никакой возможности.

Люциус был не в лучшей форме, он с трудом мог подняться со стула даже после того, как залпом проглотил зелья, принесенные его женой, и Гарри понял, что разливать вино придется ему. Он неловко вытащил пробку, разлил сначала на треть бокала, потом больше в следующий, понял, что разница слишком велика, стал доливать в первый, уронив на стол несколько капель, стукнул горлышком бутылки о третий, увидел направленные на него насмешливо-снисходительные взгляды, окончательно смешался, когда, наконец, Белла вырвала у него бутылку из рук и с силой надавив на плечо, приземлила его на стул.

— Сядь уже, Поттер! Дерешься ты хорошо, но воспитывался ты в хлеву. Впрочем, ты и так это знаешь.

Он вновь почувствовал пропасть между собой и этими людьми. Сколько бы он ни старался, ему никогда даже и близко не добиться хотя бы толики тех манер и того достоинства, которые они демонстрировали, и от этого становилось одновременно досадно и гадливо. Он представил, насколько органично смотрелся бы сейчас в этой компании Сириус, и его охватила странная тоска. Кто знает, каким бы ОН был, будь у него возможность получить нормальное воспитание?! Пусть даже у него не было бы родителей. Живи он с крестным, наверняка его манеры ничем не отличались бы сейчас от сидящих рядом с ним за столом. Уж грамотно разлить спиртное-то он точно научился бы.

Он поднял бокал, разглядывая причудливые растительные узоры на его серебряной поверхности, и вдруг понял, что они всё еще продолжают смотреть на него. Он огляделся недоумевающе, не понимая в чем дело, ловя их внимательные напряженные взгляды, и внезапно до него дошло, что они оценивают его. Оценивают его пригодность для чего-то, для выполнения какой-то задачи, о которой он пока понятия не имел. И от этой оценки зависит, доверятся они ему или нет. От подобного сразу сделалось не по себе. Но отступать было некуда; четыре аврора валялись в углу комнаты в тот самый момент, когда они мелкими глотками смаковали вино с виноградников южного Прованса и приглядывались друг к другу.