selcouth.

симбиоз

Ева проснулась от легкого прикосновения перьев (?) из одеяла к своему бедру. Тихо засмеявшись, она уткнулась лицом в мягкую подушку, ерзая в чужой кровати. Она чувствует этот упоительный запах мужского тела, исходящий от постельного белья. И не может остановить себя: через секунду Ева сильнее зарывается лицом в черную наволочку, посильнее вдыхая воздух.

Она слышит смешок совсем рядом. Будто возле уха. И резко садится, прижимая одеяло к груди.

— Доброе утро, - на нее смотрели большие глаза, обладатель которых с любопытством разглядывал девушку перед собой. - Моя одежда смотрится на тебе лучше, - его лицо озаряет пошлая улыбка, а Ева настороженно опускает взгляд вниз. На ней его кофта, на которой необычным шрифтом было написано The Penetrators. Она готова была поспорить, что на спине красным цветом обведено его имя. - Снимешь ее потом, она у меня единственная. Я тебе не Вильям с коробкой одинаковой одежды.

Ева молчит. Не хочет смотреть на него. Но осознает, что она еще ни разу не видела его вещи на других девушках.

— Что ты сделала со своими волосами? Неудачные эксперименты? - он пытается ее задеть шутливо, не понимая, что за пару мгновений может заставить ее давиться слезами.

— Ненависть выжигает цвета, ты знаешь, - бормочет она. На самом деле, Ева не хотела говорить этого, слова просто выпорхнули из ее мягких губ.

Она чувствовала его взгляд на себе. Знала, что он не понимает. Знала, что Кристофер жил в своем мире и не пускал туда никого, кроме самых близких. Вчера вечером парень показал, что у него есть что-то, кроме черноты внутри.

Сейчас ей казалось, что они лишь состоят в том виде симбиоза, где один использует другого. Со стороны казалось, что их отношения есть мутуализм. Как же такое может быть, если он - чертов паразит ее больного воображения.

Если бы только она проснулась и поняла, что вовсе не перья щекотали ее кожу. Была ли Ева в состоянии принять, что Кристофер считал созвездия веснушек на ее бедре и думал, что это его самый любимый участок на ее теле?

Она тихо встала из кровати, ноя из-за боли в кисти руки. Но пошевелив пальцами, обнаружила, что ее костяшки перебинтованы. Ева замерла, смотря на аккуратный бантик сбоку ладони. Рыжая думала, как это мило с его стороны было позаботиться о ней, даже тогда, когда она свалилась словно снег на голову. Ей льстило, что она первая, кто носит его одежду. Первая, кому он перевязывал руку.

Но ей надо было побеспокоится о том, что Кристофер так по-мастерски завязывает бинты на сбитых костяшках. Не слишком сильно, не слишком слабо. Идеально. Словно делает это время от времени. Словно это заменяет ему любимое хобби. Она не знала, сколько всего вмещают в себя его черные-черные зрачки. Не знала, что он бросил курить на днях, хотя на деле надо много чего еще бросить. Это не единственная его зависимость.

Она оседала свинцом в его голове, давила на мысли, сжимала легкие, мешала дышать. Заставляла прикладывать пальцы к своей шее, чтобы он мог удостовериться, что она еще дышала ночью.

Кто бы мог подумать, что слова, произнесенные им ровно через двадцать секунд после того, как она вышла за дверь его комнаты, станут причиной, из-за которой Ева вновь и вновь возвращалась к нему.

— Ненавижу эти рыжие волосы. Ведь обожаю их настолько, что утопаю.