selcouth.

слова

— Ева мне никто, парни, - уверенно произносит Кристофер, не зная, что девушка стоит недалеко и слышит каждое резкое слово.

— Так и правильно, замухрышка какая-то она, - смеются парни из penetrators и дают пять друг другу.

— Крис, ты идиот? Что ты делаешь? - опираясь на шкафчик и качая головой, неодобрительно говорит Вильям. - Зачем?

— Боже, Вильям, не тебе читать мне нотации, - неуверенный смех сдавливает его грудь. Кристофер знал, что он врет. И Вильям тоже это знал. Не знала Ева.

Ева, снова что-то уплетаешь? Когда же ты наешься, девочка? Знаешь, Ибен постоянно ходила в спортивный зал. И, черт, должен сказать, что это того стоило.

Кристофер целую неделю бросал в ее сторону неприятные слова, не замечая, как ниточка между ними рвалась. Как сердце Евы перестало находить уют и безопасность рядом с ним.

Сейчас она стояла в ванной его дома, ведь они стали жить вместе с того момента, как Кристофер впервые сам поцеловал ее. Она стояла обнаженная перед зеркалом и водила ладонями по своим изгибам, ненавистно лья слезы на кожу.

Чего он пытался добиться? Сделать ее неуверенной в себе? Заставить ненавидеть свое тело, себя саму? Ведь, если это был его план, то он определенно сработал.

Ева медленно забралась в ванну и закрыла шторку, боясь его прихода и новых комментариев.

— Она так часто плачет, вы бы знали. Ненавижу, когда женщины делают это, - гулкий смех раздался вдоль коридоров.

Сейчас, когда она была одна и Кристофер не знал, что Ева скрылась из комнаты в слезах, она могла выпустить все наружу. Вода такая горячая, словно кипяток, лилась из душа, обжигая ее кожу на шее, талии, бёдрах. Но ничего не сжигало ее так, как его слова в рыжей голове.

Эти ненавистные волосы, тело, слезы. Ева понимала, почему ему нравилась Ибен. Она была стройная, темноволосая и веселая. Она умнее, красивее, старше.

Ева завернулась в самую длинную пижаму, что у нее была с собой, и скрылась в комнате, которую Кристофер отвел ей на случай, если бы она не захотела спать с ним на одной кровати. Что же, впервые за время, проведенное с ним в этом доме, она лежала в кровати одна.

Ее глаза были полны слез, кожу на всем теле жгло из-за чересчур горячей воды. Мысли завязывали петлю на ее шее и душили, душили, душили.

— Ева? - она услышала тихий голос, разносившийся со стороны двери, и закрыла глаза. Да, она спала.

Она услышала, как он лег напротив нее. И чувствовала его взгляд на себе. Она была рада, что на щеках не осталось слез. Иначе он мог бы вновь напомнить ей о том, какая она несовершенная.

— Ева, я слышал, как ты плакала, - она корит себя за то, что не была достаточно тихой. Девушка открывает глаза, но не смотрит на него, боясь выпустить слезы. Он тянется рукой к ее лицу, но она отстраняется и зарывается лицом в подушку, оголяя плечи и шею. - Что это? - его пальцы касаются красных отметин на ее коже и чувствуют жар легких ожогов. - Черт, ты сделала это... Господи, прости меня, Ева, - он притягивает ее к себе, виновато утыкаясь носом в место между ее лопаток, после чего оставляет многочисленные поцелуи на красных пятнышках.

Он извинился десятки раз, каждый раз говоря, как сильно сожалеет о всем том, что говорил. Кристофер не знал, чем оправдать свое поведение, потому что слова просто лились без раздумий. Теперь он знал, как много значит она для него. Причиной ее слез он не хотел быть больше никогда.

— Ева, я не могу тебя потерять.