selcouth.

ад

Не криви улыбку, руки теребя, -
Я люблю другую, только не тебя.

Он ведь такой дешевый. И дешевая у него душа.

Кристофер мог бы стать совершенно другим человеком. Нура всегда говорила, что люди не рождаются плохими или хорошими. Они сами делают выбор. Видимо, он сделал выбор и считает его правильным. Но Ева не считает.

Ей все казалось, что ее окружает ситец. И она все никак не может выбраться. Словно паук связал руки, завязывая бантик сбоку из паутины. Прямо как делал он.

Кристофер, Кристофер, Кристофер. Знал бы ты, как при одном взгляде на тебя все ее тело немеет. Как стремительно она теряет рассудок.

Ева увлекалась японской культурой и часто читала книги о ней. Она узнала, почему цветы сакуры имеют такое название, почему столицей не является тот или иной город, почему девушки родом оттуда такие красивые. Узнала, что псевдоним Дзёси Икита, придуманный героем, означает «выживший самоубийца». Ища ответы на свои вопросы, Ева находила все больше загадок. Но это помогло ей сбежать от самой себя. Сбежать от гложущего чувства, которое имело свойство туманить разум.

Она сумела побывать на всех кругах ада Данте, начиная с первого и заканчивая девятым.

На первом ее встретила тоска, которую с собой несли тяжким бременем Гомер, Аристотель, Платон. И это перерастало в скорбь по своей прежней жизни, где не было Кристофера, Юнаса и всех проблем, шепчущих на ушко пламенное «ура» каждый раз, когда она оступалась.

На втором она разбивала руки в кровь о шершавые стены заброшенного здания возле свалки. Ева страдала за все те разы, когда позволила ему подойти ближе, «вторгнуться в ее личное пространство». Сидела в пустом помещении ночами по несколько часов, чувствуя, что если сдвинется, то ее руки никогда не смогут зажить. Но не только физически она была покалечена. Вся ее душа так и норовилась сбежать из этого грешного тела и оставить эту тряпичную куклу страдать в одиночестве.

На третьем круге она мокла под ливнями, стоя у его дома, сотни раз пытаясь постучать, но ни разу не выходило. Один раз она почти решилась, пока не увидела, как девушка с длинными блондинистыми волосами не вылазит из окон его комнаты. Больше Ева не приходила к Шистаду.

Рыжеволосая не знала, что она уже на четвертом, когда ссоры с Вильде стали обыденным занятием. Она постоянно с ней спорила, говорила, что с Кристофером виделась недавно и что у них все хорошо. И она плакала в подсобке, понимая, что не может слышать правду от других людей.

Ингрид вцепилась в волосы Еве, когда она перестала игнорировать все смешки, разговоры о себе. Они расцарапывали друг друга лица и рвали одежду в грязном снегу возле учебного заведения, где все скандировали и делали ставки. Так начинался пятый. И он закончился, когда Ева оттолкнула девушку от себя, потому что она больше не могла сражаться в одиночестве с самой собой. Ее взгляд пересекся с хмурым лицом, стоявшим позади всех, но она просто ушла, ведь ей надоело быть зависимой.

Она уже похоронила себя на шестом. Алкоголь стал пристрастием, без которого не обходился ни один вечер. Ей никто не звонил. Одиночество съедало ее. Ведь как известно, ничего не убивает человека быстрее, чем его собственные мысли.

Город Дит она обошла с тихим упоением, ведь кроме насилия над собой она никакого другого не совершала. Весьма вероятно.

На восьмом она собирала всю свою ложь и кормила себя ею, словно чувствуя, как от его взгляда все немеет. Неужели она возвращалась к тому месту, с которого начала?

Будучи на девятом в течение трех недель, она поняла, что замерзает. Что ее не греют собственные свитера, голос Нуры, взгляд сладкого принца. Может, она уже не была больна им?