Она хоть и отверженная дохуя, но по сути ещё ребёнок. Просто рано повзрослевший.
Юнги никогда особо не заострял на этом внимания, упуская из виду то, что ей всего девятнадцать лет. Как-то не до этого было, да и вообще похуй.
Но вот забирая её из отделения полиции, небрежно интересуясь делами, он как-то приохуел, увидев в паспорте совсем не тот год, который ожидал. Он не против, ему все равно, но вот ей?
Она сминает в пальцах папку с документами и кусает губы, оглядывая в окно машины улицы, пропитанные влагой от дождя. Хмурится, зная, что сегодня был последний день, когда её хоть что-то связывало с прежней жизнью. Родственниками. Почти месяц прошёл. Дело не открыли, она без сожаления подписала отказ и сейчас спокойно выдыхает, надеясь, что амбалы со стволами не притащатся за ней. Она никто, зачем им заморачиваться на её счёт?
— Всё отлично, — высказывается, кивая своим мыслям, подмечая, что в последнее время в её жизни появился просвет в виде Мин Юнги. Мутный он конечно человек, придурок, но добрый. Хотя может только с ней. Потому что остальных он не особо жалует, да и нормальные люди бегут от него, не выдерживая потока сарказма и грубости.
Неотёсанный, животное. Курит по две пачки в день, хлопает ночью дверью, постоянно куда-то исчезая по «делам» и внезапно появляется в кафе, где она работает, отваживая от неё щедрых посетителей с таким лицом, что к ней больше никто на метр и не подходит.
Их отношения замерли на грани чего-то сомнительного.
Она благодарна, ему похуй. Он суёт ей деньги на продукты, пошлит, чтобы развеселить и говорит всё напрямик, пожимая плечами.
Он обманщик. Он говорит всё и ничего. Как так можно? Но в его «бля, не ной, всё будет хорошо» охотно верится.
Ей не было неловко. Ни разу. Начиная с первого дня знакомства. И вот уже как месяц, что она живёт в его квартире, примеряя роль домработницы, изредка ночуя на работе.
Такая неправильная жизнь с такими неправильными ними.
Но это никого как-то особо не колышет.
— Кто подвозил тебя вчера? — этот его голос пропитанный брезгливостью и хриплой грубостью. Конечно, он глубоко клал на всё это. А то, что желание сломать каждый палец, что прикасался к ней, бьёт больным ударом — это ничего. Ничего не значит.
