Юнги не больной. Правда. Он просто временами укуренный. Вот как сейчас. Ему нравится это состояние, когда в голове пусто, а в кончиках пальцев приятно покалывает.
Он откидывается на мягкой софе, прикрывает глаза и ловит яркие картинки, временами думая о том, что знатно вляпался.
— Нахуячился ты от души, — весело хмыкает Хоуп, пиная ботинок друга, присаживаясь с ним рядом на диванчике, — где твоя знакомая?
— Дома, — неуверенно пожимает плечами, вытаскивая из кармана джинс красную пачку сигарет, — наверное... — он про неё забыл. Забыл осознанно. Она вчера своими хлёсткими словами ему кусок арматуры в голову воткнула, образно, разумеется. Трахалась бы она с жирными уёбками за баблище в соседнем притоне? Блять... нахуй такое вообще. Юнги лично свяжет её и кинет в близлежащий водоём, если ещё раз услышит подобные слова от своего чокнутого божества, — она ебанутая.
Наверное уже в сотый раз за сегодня мыслями возвращается к ней.
— Не думаю, что дела обстоят хуже, чем у тебя, — хохочет Хоуп, щедро рассыпая по гладкой поверхности стола белый порошок, смазывая его носом.
— Сомневаюсь, — Мин устало вздыхает, закатывает глаза и глубоко затягивается, держа дым в себе, выпуская его серыми кольцами, — хуёво, — ёмко. Ему реально стремно, башка гудит, словно процессор древнего компа, а в глазах рябит, как на зажёванной кассете.
— Иди проблюйся, — назидательно произносит друг, шмыгая носом, разваливаясь по дивану, резко поворачивая голову в сторону открывшейся двери, — о, а я пока с девочками поболтаю, — широко улыбается, замечая в проходе двух «экскортниц».
— Вызови мне такси, — Юнги бросает свой мобильник в парня и медленно поднимается на ноги, чувствуя, как пространство вокруг искажается и испаряется, заставляя его чуть ли не ползком добираться до уборной.
— Бля, только рожей в унитаз не нырни, — кричит «друг».
— Пошёл нахер.
Юнги больше не торкает, он вытирает лицо салфетками, моет руки и прикладывает их ко лбу. Он сегодня убрался в ноль.
В помещении дымно, жарко и шумно.
Не глядя, подбирает свой телефон со столика и выходит из прожженной комнаты под хриплые стоны. Чего только не было в этой комнатушке двадцать на двадцать. Кабинет Хоупа пережил все самые грязные и интересные вечера, что бывали в его жизни.
