Ransom

28. Reality bites - Реальность - та ещё сучка

Йен стоял у ворот Галлагеров, осматривая дом, который так давно не видел, пока эмоции разрывали его мозг. С одной стороны, он не мог дождаться момента, когда он наконец завалится в дом, сгребая в охапку каждого на своём пути и обнимая их до потери дыхания. Блин, как же он по ним скучал. 

Но с другой стороны, не сказать, что он был готов ко всем вопросам, которые последуют после объятий, поцелуев, семейных шлепков и слёз.

К тому же, всё это, его возвращение домой, значило, что Микки Милковича больше не будет в его жизни. Ему нужно будет вести себя так, будто Микки ничего для него не значит.Так, будто никогда и не было человека, перевернувшего его мир за эти несколько недель. Он просто не мог понять, каким же образом он должен будет сделать это.

Разве ты можешь снова упасть на землю, когда только внимал небеса?

Подавив в себе все эти смешанные эмоции, Йен наконец медленно, но верно открыл ворота, проходя к ступенькам и глубоко вздыхая, прежде чем войти в дом.

— Есть здесь кто-нибудь? — стянув с себя шапку и погладив свои волосы, огляделся рыжий — Эй? Ребята? Фиона? Лип? — не получив ответа, он снял с себя куртку и бросил её на диван. Он ждал, что его атакуют, стоит ему переступить порог. И сейчас, когда этого не случилось, было даже обидно.

Пройдя в пустующую кухню, он отметил, что ничего и не изменилось. Даже раковина всё так же была полна посуды, а грязные вещи мирно покоились в стиральной машине. Его не было всего три недели, но казалось, что намного дольше.

Через секунду до него наконец дошло, что остальные Галлагеры, скорее всего, были у Кева с Ви. Он сам сказал им залечь на дно, пока он не вернётся. Он устало провёл рукой по волосам, мимоходом подумав о том, что ему не мешало бы подстричься. Решив подняться в комнату, ещё он подзадумался о том, что можно немного насладиться тишиной, пока двери в ад не были сломлены и его семья не вернулась.

Наверху всё было так же, как и с кухней. Везде валялись вещи, игрушки, даже его кровать была всё так же не заправлена. Бессильно упав на неё, он глубоко вдохнул запах своей подушки. Казалось бы, пахло дешёвым стиральным порошком, но это был такой до боли родной аромат. Перевернувшись на спину, он просто смотрел на такие мучительно заученные трещины и отваливающиеся кусочки краски. На его глазах резко выступили слёзы, но он быстро их вытер. Нет. Он не будет плакать.