Чертополох

Глава 3

Почти все воскресенье я провела в библиотеке. Когда я оттуда уходила, у меня было полное впечатление, что вчера вечером я знала больше. Я взяла толстенную «Энциклопедию чистокровных магических семей» и несколько книг о войне с Волдемортом, которого они даже в книгах не всегда называют по имени. В «Энциклопедии» я нашла имя своего дяди, длинную историю рода Розье – как английской, так и французской его ветви, но ни малейшего упоминания, что же случилось с английскими Розье в настоящее время. Книги по новейшей истории дали мне еще меньше – от количества имен рябило в глазах, а длинные рассуждения о правомерности и неправомерности чьих-то действий наводили сон. Несколько раз попадалось имя Гарри Поттера, но с таким количеством занудных пояснений и предположений, что он казался не живым человеком, а придуманным специально для книг логическим построением. До чего же любят у нас в книгах туманно выражаться! Небось, считают, что чем больше слов – тем умнее, а как их простой школьник читать будет, никто и не задумывается.
Я всерьез подумывала, не подремать ли мне прямо здесь за столом – дома я не раз так делала. Но тут в библиотеку вошел Хмури, и я тут же сделала вид, что усердно читаю.
Он, к счастью, ничего мне не сказал, посмотрел косо и направился к библиотекарше. У меня было четкое впечатление, что, стоя ко мне спиной и разговаривая с мадам Пинс, он все равно за мной следит. Чо Чанг говорила, что он своим волшебным глазом видит даже то, что у него делается за спиной.
А что за мной следить? Сижу и читаю «Взлет и падение темных искусств», совершенно не запрещенную книгу. Может, в следующий раз что-нибудь вроде «Древнейших проклятий» попросить? Чтобы хоть повод был меня подозревать. Раз уж так ему неймется.
Но почему именно меня? Почему не Эсмеральду, к примеру? Она куда заметнее.
К обеду у меня в голове была мешанина из фактов и имен. Я спустилась в Большой Зал, что-то съела, не поддержала разговор о том, какой красавчик Седрик Диггори, не расслышала вопрос Камиллы, буркнула ей что-то нечленораздельное и убежала снова.
К вечеру я успела забыть даже то, что успела узнать до обеда. Осталась в памяти одна только фраза: «Благодаря успешно проведенной операции департамента магического правопорядка были ликвидированы Розье и Уилкс, одни из наиболее опасных сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть». Произошло это осенью восьмидесятого года, как я поняла.
Самых опасных, значит? Ну-ну.
Еще мне попалось имя Хмури. Вкупе с именем мистера Крауча, ныне – одного из судей Турнира. Крауч в те времена был начальником департамента магического правопорядка, а Хмури – один из самых известных авроров.
Было чувство, что не хватает одной маленькой детали, после которой я все пойму. Мелькнула даже мысль обратиться к Эсмеральде, но мысль эту я сразу отогнала. Мало ли что у нее все сбывается. Один раз может и не сбыться.
Почему мне вообще должно быть какое-то дело до их Волдеморта, Поттера и прочих заморочек? Мне своих хватает. Какая связь между участием Поттера в Турнире и опасностью, якобы грозящей Флер? Эсмеральда сама небось не знает. Сегодня утром, когда к ней приступили с расспросами, ничего убедительного сказать не смогла.
Я чуть не уснула второй раз, когда меня тронула за плечо Камилла.
– Бетти! Ты учебники взяла?
– Какие учебники? – Я как будто проснулась, хотя и не дремала вовсе. Только подумывала об этом.
– Обыкновенные. Для седьмого курса.
С первого раза я не поняла, чего хочет от меня Камилла, но потом до меня дошло. Я отдала все книги, которых набралась немалая стопка, и получила взамен такую же гору книг. Только других.
Камилла попыталась выпытать у меня, чем я тут занималась. Я не могла ответить, что полнейшей ерундой, она бы меня уважать перестала. Заявила, что смотрела книги по новейшей магической истории Англии, чтобы быть в курсе последних событий. Кажется, она поверила. Камилла у нас вообще легковерная, она даже Цезарю верит. А мне – тем более. Да я и не врала почти. Только недоговаривала.
В понедельник я проснулась с трудом. Мысль о том, что надо идти в Хогвартс и учиться, вызывала отвращение. И не у меня одной. Флер выражала сожаление, что она на седьмом курсе, а Седрик на шестом. Эсмеральда, получив от мадам Максим расписание, сокрушалась, что у нас нет общих уроков с дурмстрангцами. Неужели она уже успела кого-то там себе приглядеть? Я же обрадовалась, что уроков не так много. Есть время и на самостоятельную работу – а работать я предпочитаю в одиночку – и на отдых. На последнее очень надеюсь.
Первым моим уроком была трансфигурация вместе со Слизерином и Равенкло. Студенты Хогвартса с любопытством смотрели на наши голубые мантии, но и только. Мы за эти два дня вообще мало с другими студентами общались, да и они знакомиться не спешили. Кто кого боялся?
Я села на свободное место рядом с симпатичной слизеринской девушкой. Волосы у нее были посветлее, чем у меня, и чем-то она мне с первого взгляда понравилась. Мы с ней переглянулись, но разговаривать не стали, хотя и очень хотелось.
Профессор МакГонагалл стала производить перекличку. Когда она назвала мое имя, сидящая рядом девушка удивленно глянула на меня, а потом, увидев, что преподавательница на нас не смотрит, прошептала:
– Ты из бретонских Розье, да? Моя мама тоже Розье.
Я мгновенно повернулась к ней.
– Да ну? Я вчера весь день в библиотеке просидела, пыталась хоть что-нибудь про английских Розье найти, и ничего путного!
Хотела было рассказать о единственной застрявшей в памяти фразе об опасных сторонниках Волдеморта, но тут нас оборвал строгий голос МакГонагалл:
– Розье и Уилкс, перестаньте разговаривать!
Разговаривать мы перестали. До самого конца урока. Но когда прозвенел звонок, из класса вышли вместе.
Ее звали Айрин. Айрин Уилкс. Все ее звали Риной. Мы нашли общий язык с первой же фразы. Как будто всегда знали друг друга и расстались только вчера.
– Ты расстроилась, что тебя не выбрали в чемпионы?
– Наоборот! Пусть Флер отдувается. Она любит, чтобы на нее все смотрели – вот и побудет в центре внимания.
– А я тоже свое имя бросала, но не особенно надеялась, что меня выберут. Но не понимаю, почему именно Диггори? Что, у нас в Слизерине лучше никого нет? Он только тем и примечателен, что в прошлом году у Гриффиндора в квиддич выиграл. Да и то, потому что Поттер с метлы упал.
– И часто у вас Поттер с метлы падает?
– Всего лишь второй раз. В прошлом году его дементоры напугали. Представляешь, явились прямо на стадион. Даже мне жутко стало! Хорошо, хоть падать было некуда – меня с двух сторон наши девчонки держали.
– А что у вас дементоры делали?
– Сириуса Блэка искали. Ты что, ничего не знаешь?
– Откуда мне знать, я же ваших газет не читаю!
Следующий час Рина мне подробно рассказывала про дементоров, про поиски Блэка по всей школе, про то, как в позапрошлом году по школе ползал василиск и Дамблдора сняли с должности директора, а я слушала и удивлялась – ну ничего себе дела творятся в этой школе! То василиск, то сбежавший преступник... интересно, а что в этом году стрясется? А ведь Эсмеральда ничего этого не знала!
Да ну ее, эту Эсмеральду. Я ей уделяю больше внимания, чем она того достойна.
Мы проговорили весь день, за исключением уроков. Я узнала все подробности о преподавателях Хогвартса, о том, что стоит от каждого ждать и как на каждого воздействовать. Меня посвятили во все тонкости отношений факультетов между собой и отношений к ним преподавателей.
За обедом я села рядом с Риной за слизеринский стол. Не знаю, как на это отреагировали наши, – я сидела к ним спиной. Впрочем, поднимаясь из-за стола, я поймала возмущенный взгляд Эсмеральды и непонимающий Камиллы.
О главном мы с Риной пока не говорили. Я так и не спросила ее о Розье, решив оставить на потом. Никуда мы друг от друга не денемся.
Друг от друга мы действительно не делись. Следующие два дня от завтрака до ужина мы были постоянно вместе. В свободные часы сидели в библиотеке над домашним заданием, а потом говорили не умолкая. Я рассказывала ей о Бобатоне, но о предсказаниях Эсмеральды пока умолчала. Не хотелось пока ничего тревожного и серьезного. Достаточно нам задания по трансфигурации, которое оказалось не таким уж простым, как думалось сначала.
В среду после обеда у нас был урок по защите от темных искусств. Честно говоря, мне было немного не по себе, это заметила даже Рина. Она не обращала внимания, но я-то видела, что Хмури продолжает за мной наблюдать. Кто его знает, что он обо мне думает. И находиться в непосредственной близости от него не очень-то и хотелось.
– Бетти, ты чего?
– Этот ваш Хмури... – я замешкалась.
– Он ненормальный, – усмехнулась Рина. – Успокойся. Он на слизеринцев страшно злой, а ты-то ему ничего не сделала.
– Ничего не сделала? А что же он на меня пялится с первого вечера! Мне наши девчонки проходу не дают, говорят – влюбился.
– На меня он тоже пялится, – серьезно сказала Рина. – С первого занятия. Не обращай внимания.
Я удивленно посмотрела на Рину, но не успела задать ей вопрос – в класс вошел профессор Хмури.
Пока он делал перекличку, мне казалось, что смотрит он только на меня. И то, что мы сидим рядом с Риной, ему явно не нравилось. В голове вертелась какая-то мысль, но оформиться во что-то определенное не успела.
– Я вижу, у нас появились новые ученики, – с кривой усмешкой произнес Хмури. – Стоит проверить, что вы знаете. Мисс Розье, подойдите сюда.
А почему я?
– Палочку не забудь, – чуть слышно прошептала Рина.
Я действительно чуть ее не забыла. Вот бы хороша была! Сразу можно «неудовлетворительно» ставить.
Главное – оставаться спокойной и не дать показать, что ты волнуешься или боишься. Медленно встать. Не оборачиваться. Размеренным шагом подойти к преподавательскому столу...
Но не успела я сделать и шага, как что-то резко хлестнуло меня по лицу. Я не удержалась на ногах, попыталась уцепиться за ближайшую парту, но рука соскользнула, и я повалилась на пол.
– Это нечестно! – крикнула с места Камилла. – Вы не дали ей подготовиться!
Это он меня что, заклятьем приложил? Ну ничего себе!
– Ваш противник не будет ждать, когда вы подготовитесь к нападению. Нужно быть всегда готовым!
Ах, всегда готовым? А сам-то готов?
Я медлила подниматься, сделав вид, что сильно ушиблась и встать мне трудно. Рина протянула мне руку, я было потянулась к ней в ответ, но вместо того чтобы встать, оперлась левой рукой на пол, а правой подняла палочку и подумала про себя: «Импедимента!» Можно было бы и посильнее, но на первый раз с него хватит.
Реакция у Хмури оказалась превосходная. Я даже додумать до конца не успела, как он встречным заклятьем опрокинул меня на спину.
– Вы слишком долго думаете, мисс Розье, – сказал он, глядя, как Рина помогает мне встать.
Я долго думаю? Ну смотри, старый хрыч!
И снова он меня опережает. Палочка вылетает из моей руки и опускается к его ногам.
– Запомните – постоянная бдительность! Вы не должны дать противнику опередить вас!
Как ты меня достал, старый параноик!
Уловив паузу в его речи, я выпаливаю на одном дыхании:
– А не надо создавать себе врагов! Сами себе врагов создаете, а потом говорите про бдительность!
В классе повисла мертвая тишина. Рина посмотрела меня с ужасом. А я стояла в проходе, держась левой рукой за стол, так как меня еще шатало, и с вызовом смотрела на Хмури.
Он молчал, наверное, с полминуты. И, честно говоря, было ощущение, что он приложит меня заклятьем потяжелее. Или вообще непростительным – выглядел он сейчас способным на все.
Наконец он медленно заговорил:
– Непозволительная дерзость, мисс Розье. Завтра в шесть жду вас в моем кабинете.
Что?
Переспрашивать я не стала. Хотела сесть на свое место, но он жестом удержал меня.
– Я не велел вам садиться. Идите сюда.
До конца урока мы отрабатывали защитные приемы. Причем Хмури показывал их исключительно на мне. На этот раз хотя бы предупреждал меня о нападении. Но несмотря на это, половину ударов я все равно пропускала.
Если он и хотел дождаться от меня извинений или просьбы о пощаде, то он их не дождался. Я вообще ни слова не сказала.
Зато, когда мы выходили из класса, меня трясло. Если бы Рина не держала меня под руку, я бы упала и умерла прямо тут, на месте.
– Идем, – говорила она, настойчиво таща меня куда-то.
Перепугалась за меня еще больше, чем я сама. Но у меня сил бояться уже не осталось.
Хорошо хоть, что это последний урок на сегодня.
– Куда идем?
– К нам в гостиную.
– Но мне туда нельзя...
– Плевать!
Мне и вправду было плевать. К себе в спальню я сейчас идти не хотела. Наши соберутся там и начнут надо мной потешаться. А мне никого из них не хотелось видеть. Даже Камиллу.
Опустившись в мягкое кресло у камина и выпив стакан тыквенного сока, начинаю приходить в себя. Хватает сил даже осмотреться по сторонам. Здесь мне нравится даже больше, чем в нашей гостиной в Бобатоне и тем более – у нас в карете. Здесь просторнее. Нет навязчивого уюта. Есть пространство, в которое можно вложить любое содержание – какое хочешь.
– Ты в порядке? – с беспокойством в голосе спрашивает Рина.
– Почти, – отвечаю я. – Еще немного посидим – и буду совсем в порядке.
– Спешить нам некуда. Уроки можно и после ужина сделать.
А я и думать забыла, что у нас есть какие-то задания, которые надо делать. Да кому они вообще нужны, эти задания!
– За что он меня так ненавидит?
– За то, что он псих. Свихнулся на своей работе. Так ему и надо. – Рина смотрит на меня, словно прикидывая, стоит еще что-то говорить или нет. И наконец решается:
– Он убил моего отца.
– Что?
– Это было еще до падения Темного Лорда, в восьмидесятом году.
– Погоди! – я чуть не вскакиваю с кресла. – Я об этом читала! Все воскресенье проторчала в библиотеке, а запомнила только фразу, что были ликвидированы Розье и Уилкс, одни из самых опасных сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть. А Розье...
– Это мой дядя. Ивэн Розье. Брат моей матери. Их с отцом застали врасплох... – Рина помолчала, а потом добавила: – но дядя в долгу не остался – отхватил Хмури половину носа. На большее его уже не хватило...
Рина замолчала. Я тоже не смогла сразу заговорить, переваривая услышанное. А в самом деле, что можно сказать? Посочувствовать? Сколько можно сочувствовать четырнадцать лет спустя!
Я могу понять, как Рина может с этим жить. Я ведь живу, не зная ничего о своих родителях. Но я не могу понять, почему она при этом так спокойно может ходить к Хмури на уроки. Я бы на ее месте ему показала...
Хотя сегодня уже пробовала. И не получилось. Может, она права и лучше не связываться?
Вместо того чтобы спросить о Хмури, спрашиваю совсем о другом:
– А у твоего дяди детей не было?
– Он не был женат.
– При чем тут женат? Я про детей спрашиваю!
– Ну раз не был женат, значит, и детей не было. А зачем тебе?
– Понимаешь, – я смотрю куда-то в пол, потому что мне первый раз за три дня нашего знакомства становиться трудно говорить, – я родилась в Англии. Когда мне было три года, меня отправили во Францию к дальним родственникам. Как раз в восьмидесятом году. Мне сказали, что мои родители умерли.
– Как? – Рина смотрит на меня большими удивленными глазами. – Ты хочешь сказать...
– Что твой дядя был моим отцом.
– Не может быть! – Рина энергично мотает головой, но в ее голосе слышно радостное возбуждение. – Но я тебе говорю, что он не был женат!
– Ну мало ли кто не женат! А может, он женился и никому не сказал. А может, он скрывался.
– С трехлетним ребенком?
– Ну вот ребенка во Францию и отправил. Или после его смерти отправили.
– Невозможно, – говорит Рина, продолжая улыбаться.
– Ну почему невозможно?
– Тогда ты получаешься моя кузина? А ты знаешь, мне с первого взгляда в тебе что-то знакомое почудилось.
– Мне тоже!
– Знаешь, – Рина пытается говорить серьезно, но пока что у нее не получается, – я маме напишу. Она должна знать.
– Напиши. А что нам с Хмури делать?
– Я же тебе говорю – не обращай внимания!
– К тебе он тоже с первого урока цеплялся?
– Скорее я к нему. Говорила таким тоном, как будто он – ничтожество. Он мне той же монетой платил.
– Он меня так ненавидит, потому что я Розье... – вслух размышляю я. И тут осекаюсь: – Но ведь он с первого дня на меня смотрел! Я уверена, что он еще тогда меня возненавидел! А ведь он не знал мою фамилию! Слушай, а я на твоего дядю сильно похожа?
– Совсем не похожа, – качает головой Рина. – Он светлый, а ты темноволосая. И глаза у тебя не такие. А ты своих родителей совсем не помнишь?
Я качаю головой.
– Не помню. Помню, кукла у меня была – большая такая, с меня ростом, в красном платье. Куклу помню, а маму – нет.
– А я папу немного помню. Он меня читать учил. И считать. Мы с ним кубики в слова складывали. А еще, – Рина замешкалась, – я вспомнила недавно, как мы переезжали... тогда отец с дядей нас отправили куда-то в другой дом, а сами остались, сказали, что вернутся попозже. И не вернулись. А я все спрашивала маму, куда они пропали, а потом увидела, что мама плачет...
Рина замолчала. Потом добавила:
– Я это только в прошлом году вспомнила. Помнишь, я тебе говорила про дементоров на стадионе? Вот тогда. Хорошо, что я в квиддич не играю, а то бы я тоже с метлы свалилась. Как Поттер.
– Дементоры что – пробуждают воспоминания?
– Не просто воспоминания, а самые страшные воспоминания. Не удивлюсь, если Поттеру Темный Лорд тогда привиделся.
Поттер меня сейчас не волнует. Темный Лорд тоже. Меня больше волнует завтрашний вечер. Я уже решаю, что при случае еще раз выскажу Хмури все, что о нем думаю, раз уж Рина не хочет. У них за провинности баллы снимают, а с меня никто баллов не снимет.
– Как ты думаешь, что он со мной сделает? Он тебя еще после уроков не оставлял?
– Нет. Он в первый день учебы Драко Малфоя в хорька превратил за то, что тот на Поттера напасть пытался.
– Если он меня превратит в хорька, – решительно говорю я, – я откушу ему остаток носа!
– От этого менее уродливым он не станет, – давится от смеха Рина, – дальше уже некуда!
Смеемся вместе, и я осознаю, что теперь я действительно в порядке. Даже Хмури не боюсь.
Кто он, на самом деле, такой, чтобы его бояться?