Чертополох

5

Предстоящая встреча с миссис Малфой меня здорово взволновала. Две недели я не то чтобы не могла найти себе покоя, но вновь и вновь возвращалась к ней мыслями.
В следующее же утро после разговора с Драко, дождавшись, когда все уйдут из спальни, я пристала к Рине с расспросами. Рина стойко отмалчивалась и порывалась идти на завтрак, но я вцепилась в нее крепко и не отпускала.
– Я тебе кого-то напомнила?
– Нет, – смущенно отвечала Рина.
– Я Драко кого-то напомнила?
– Не знаю. Наверное.
– Я ему ни слова за неделю не сказала, не могла его мама просто так захотеть меня видеть! Значит, либо я на кого-то очень сильно похожа, либо ему знакома моя фамилия. Он ведь тоже родственник Розье.
Рина внимательно выслушивает мои логические построения, но ничего не говорит. Явно ведь знает что-то!
– Ну что ты молчишь! Рина! Ты смерти моей хочешь?
– Нет, – наконец отвечает она, – не хочу. Давай дождемся встречи, ладно? Я сама еще ничего не знаю – может, и не подтвердится.
– Это насчет твоего дяди?
– Не только его.
Как я ни тормошила Рину, ни в этот день, ни в следующий ответа от нее не добилась. Поняла, что бесполезно, и прекратила. Ее не переупрямишь. Проще действительно дождаться.
Тем более что скучать в эти две недели мне не приходилось. Кроме учебы и сидения за переводом у Хмури, я собирала сплетни. Как бобатонские, так и хогвартские. Сплетен было много, все они были разные и неизменно меня веселили. Веселило меня и то, что наши девчонки, которые меня не особо жаловали, страшно обиделись на мой отрыв от коллектива. Когда в воскресенье вечером я пришла в карету, меня встретило шесть презрительных взглядов. Камилла предпочла отвернуться. Так было и в прошлые выходные, но в этот раз, кажется, девчонки разозлились больше. Может, тогда они решили, что это ненадолго? Ну и зря.
Я сделала вид, что ничего не случилось, села на кровать и принялась расчесываться. Процесс этот долгий и хлопотливый, и меня в его время лучше не отвлекать. Меня и не отвлекали. Флер начала рассказывать о том, как в пятницу вечером всех чемпионов вызывали для проверки волшебных палочек. И кроме того, еще фотографировали для «Пророка». Конечно, рассказывала она это не мне одной, но наверняка с пятницы успела пересказать не один раз. А я этой трогательной истории еще не слышала.
Кроме предвосхищения будущей статьи в газете, большая часть вдохновенного монолога Флер была посвящена хогвартскому чемпиону Седрику Диггори. Кажется, Флер нашла себе очередную мишень.
Вот чего не пониманию и не принимаю – так это подобных развлечений. Приставать на спор, влюбить в себя ради хвастовства перед подружками... не для меня это. Прямо хоть иди к Седрику и предупреждай его.
Может, и правда пойти? Или Малфоя попросить. Он же собрался Диггори поддерживать – вот пусть и поддерживает. Делом, а не словом.
К Малфою я, поразмыслив, не пошла. К Седрику тоже. Если он умный парень – поймет, что Флер нужна его слава, а не он сам. Если нет – то его и не жалко.
Через несколько дней статья в газете вышла. Мы с Риной читали ее вместе и хохотали до слез. Хотя ничего смешного в ней не было. Почти вся статья была посвящена Поттеру. Я, конечно, не знакома с английскими журналистами, но вряд ли правды в этом рассказе было больше половины. А может, и вообще не было. Диггори не упоминался вообще, а о Флер был один абзац, в котором ее обозвали Делакруа вместо Делакур. Над этим я ржала так, что Рине пришлось хлопать меня по спине, чтобы я не задохнулась. Потом я увидела лицо Флер, прочитавшей эту статью, и приступ смеха повторился.
Хорошо, что чемпионом выбрали не меня. Я бы такого издевательства над собой не простила. А с Флер давно пора сбить спесь.
Но хуже всего после статьи было, наверное, самому Поттеру. Не дразнил его только ленивый. Вроде нас с Риной. Мы нашли себе другое развлечение – представили себе, как бы Рита Скитер взяла бы интервью у Аластора Хмури.
– «Мое любимое занятие – раскрывать заговоры темных сил», – сказал он, и скупая мужская слеза скатилась по испещренной шрамами щеке, – торжественно произносила я.
– Помедленней! – просила Рина сквозь смех. – Я не успеваю записывать!
– «Даже здесь, в этой школе, темные маги гнездятся в небывалом количестве. Вчера я обнаружил в своем кабинете дохлую мышь, каковая, без сомнения, является трасфигурированным проклятым артефактом, обрекающим на смерть каждого, кто к нему прикоснется! Однако школьный смотритель Филч не разделяет мои опасения и утверждает, что эту мышь задушила его кошка, миссис Норрис».
В таком духе мы накатали страницы три, а вечером читали это в переполненной слизеринской гостиной. Хохот стоял такой, что я всерьез опасалась за цельность стен.
– Вот бы это Хмури дать почитать! – сказал кто-то, рыдая от смеха.
– И дам! – воодушевилась я.
Рина пришла в ужас и попыталась меня отговорить, но решимость моя была тверда.
В четверг я пришла в очередной раз переводить книгу и незадолго до ухода, убедившись, что Хмури полностью погружен в работу, вытащила из кармана заранее подготовленные листки и сунула их между листами своего перевода.
Хмури виду не подал, что прочитал наше творение, но всю следующую неделю заставлял меня ходить к нему каждый день. И мало того – начал придираться к моему переводу. Прочитал мне целую лекцию по поводу этимологии фамилии «Лестранж» и ее звучания на английском и французском языках. Хочет показать, что он не только палочкой махать умеет, но и в языках разбирается? Ну-ну.
Одно было плохо – из-за Хмури я еле успевала делать домашние задания. Все свободные уроки мы с Риной проводили в библиотеке, и больше времени не оставалось ни на что. В том числе и на мысли по поводу моих родных, чему я была несказанно рада. Зачем мне себя изводить?
Был момент, когда я подумала, не является ли Рина тем самым родственником, о котором говорила мне Эсмеральда. Но тут же отбросила эту мысль. Рина ничего опасного сделать не способна. Придумать, составить план, полностью проработать идею – да. А реализовывать ее должен кто-нибудь другой. Я, например.
И отец у нее такой же был. Судя по ее рассказам и тому, что я прочитала в книге.
Если бы у меня было побольше времени, я почитала бы еще и газеты. Но времени не было абсолютно.
В пятницу Хмури отпустил меня чуть ли не около полуночи, и сил у меня хватило только прийти в слизеринскую гостиную, сказать что-то Рине и рухнуть на постель.
Зато утром я проснулась в прекрасном настроении. Во-первых, перевод был почти закончен – осталась буквально пара вечеров, во-вторых, впереди два выходных, в-третьих, через три дня первое испытание Турнира, и я предвкушала возможность полюбоваться на то, как Флер опозорится. Реакция у нее никакая. Кроме того, наше с Риной издевательство над Хмури приобрело небывалую популярность в школе и весь Слизерин смотрел на меня с восхищением. В том числе и Драко, который с того вечера не подходил ни ко мне, ни к Рине.
Даже встречи с Нарциссой Малфой я не боялась. А, собственно, чего бояться?
После завтрака я вернулась в гостиную и долго приводила себя в порядок. С полчаса, наверное, делала себе прическу. Даже глаза чуть-чуть подвела и губы накрасила. Почему-то захотелось казаться взрослее. Рина сидела как на иголках и все время меня торопила, хотя спешить было некуда – Драко просил нас подойти в «Три метлы» к часу дня. До этого времени можно было обойти весь Хогсмид, и не один раз.
Что мы и сделали. Сначала зашли на почту, где я отправила письмо дяде с тетей. Письмо получилось на редкость кратким – я осознала, что не могла им написать ни о предсказании Эсмеральды, ни о встрече с матерью Драко, ни о Хмури. Написала, что у меня все хорошо, что чемпионом избрали Флер, а я подружилась с Риной Уилкс, по матери – Розье. Про Рину можно было и не писать, но я не удержалась. Тетя постоянно упрекала меня, что я не дружу ни с кем в классе, но вряд ли она считает дочь Упивающегося Смертью хорошей компанией. Пусть поволнуется за меня, ей это полезно.
Потом мы прошлись по главной улице, зашли в кондитерский магазин и накупили себе конфет и мороженого. В магазине и на улицах было полно студентов, и чуть ли не каждую минуту мы останавливались и приветствовали друг друга радостными воплями. Я увидела даже Эсмеральду с каким-то парнем из Дурмстранга и сделала вид, что ее не заметила. А она меня и в самом деле не заметила.
Время приближалось уже к часу, мы устали, замерзли и только собрались направиться в «Три метлы», как я заметила входящих туда Хмури и Хагрида.
Этого еще не хватало!
Я схватила Рину за руку.
– Ты чего?
– Опять этот старый параноик!
– Ну давай подождем.
Ждать на ветру – не очень приятное занятие. И вдобавок к тому же и бесполезное. Мы проторчали под дверью минут двадцать, но Хмури оттуда не вышел.
Ждать дольше смысла не было, и мы вошли. Пока я растерянно оглядывалась по сторонам, Рина схватила меня за руку и куда-то потащила. Через несколько секунд я и сама заметила Драко, за столиком в дальнем углу. А рядом с ним сидела женщина в синем плаще с капюшоном.
Мы подошли и сели. Драко представил меня своей маме, хотя, по-моему, в этом необходимости не было. Чем-то она напоминала мою тетю, не чертами лица, а скорее общим его выражением. И цветом волос, хотя у тети они чуть потемнее. А еще – она, как ни странно, больше походила на меня, чем на Драко. Я в прошлом году, упражняясь в трансфигурации, перекрасила себе волосы в белый цвет – чтобы подразнить Флер. Ненадолго – к вечеру вернула обычный цвет. Смотрелась я, честно говоря, по-идиотски. Не то что миссис Малфой, которой, в отличие от меня, светлые волосы идут.
Я смотрела на миссис Малфой с интересом и вежливым любопытством. Зато она, по-моему, от одного взгляда на меня впала в шок. Потом быстро справилась с собой, посмотрела на Драко, потом на Рину и указала нам на стоящие на столе бутылки сливочного пива:
– Угощайтесь.
Драко с любопытством следил за матерью, но заговорил совсем о другом:
– Мама, а ты читала эту статью о Поттере?
Рина картинно подняла глаза к потолку. Я вспомнила наше с ней творчество и тихонько прыснула в кулак.
Драко не удержать – минут пять он вдохновенно вещает о Поттере и демонстрирует матери значок. Она его, по-моему, и не слушает. Или делает вид, что слушает, а сама украдкой наблюдает за мной.
Одно хорошо – я немного расслабляюсь. Поначалу все-таки было немного неловко, а болтовня о постороннем эту неловкость сглаживает.
Минус через десять разговора о Поттере, Турнире, разнице методов преподавания в Англии и Франции и прочем, Нарцисса говорит:
– Драко, Рина, идите, погуляйте.
– Мама... – Драко корчит несчастную рожицу, но Рина вцепляется в его руку и тащит прочь. На полдороги оборачивается и одобряюще мне подмигивает.
Все в порядке. Ничего я не боюсь. Чего мне бояться?
И Хмури куда-то делся. Ушел, наверное. Хагрид точно ушел. Я заметила, как они вместе подходили к гриффиндорской девчонке, подружке Поттера, а потом куда-то делись. И девчонка тоже ушла. Интересно, а где сам Поттер? Страдает в своей спальне, как предположил Драко?
– Бетти, – говорит миссис Малфой, – расскажи мне, пожалуйста, о себе. Ты с рождения живешь во Франции?
– Нет, мне говорили, что я родилась в Англии, но мои родители умерли, когда я была совсем маленькая, – повторяю я уже, наверное, в сотый раз.
– А ты что-нибудь помнишь?
Расспрашивает она меня минут пять, на протяжении которых я чувствую себя полнейшей дурой. Ничего я не помню, кроме той несчастной куклы. И ничего мне тетя с дядей не рассказали. И сама ни о чем не догадалась и ничего не узнала.
– Когда у тебя день рождения?
– Двадцать девятого мая.
– Семьдесят седьмого года?
– Да, – отвечаю я и нетерпеливо смотрю на нее. Ну сколько можно меня мучить! Сначала Рина, потом мать Драко. Не говоря уже о самом Драко.
– Я дочь Ивэна Розье, да? – не выдерживаю я.
Нарцисса качает головой.
– У Ивэна Розье не было детей.
Я хочу что-то еще спросить, но почему-то не могу заговорить. Но почему тогда я так уверена, что мы с Риной родственники? Да и Рина это чувствует, она мне сама сказала.
Тем временем Нарцисса достает из своей сумочки колдографию и протягивает ее мне.
– Взгляни.
Беру в руки и смотрю. Первые полминуты вообще не могу понять, откуда эта колдография взялась. На ней две девочки в хогвартских черных мантиях со слизеринскиими гербами, и та, которая постарше, – вылитая я. А младшая похожа на мою кузину Аннет, но это не она. У Аннет волосы темнее и черты лица не такие. Но старшая – точно я!
Что я делаю рядом с незнакомой девочкой? Да и хогвартской мантии у меня никогда не было! Рина предлагала мне одолжить, но я пока еще не согласилась.
Я растерянно хлопаю глазами, наверное, еще минуты три. Потом смотрю на миссис Малфой:
– Это я?
– Это не ты, – качает она головой. – Это моя старшая сестра Беллатрикс на седьмом курсе. А рядом – я.
Что?
В настоящий момент, я смогла бы, наверное, победить в конкурсе на самый глупый вид.
Надо что-то сказать, и я спрашиваю первое, что приходит в голову:
– А у нее дети были?
– Да, – отвечает Нарцисса и отпивает большой глоток из своей бутылки.
Я про свое пиво-то и забыла. А зря – в горле совсем пересохло.
– И что?.. – севшим голосом говорю я.
– В восьмидесятом году, после смерти Ивэна Розье и Тэда Уилкса, Белла объявила о смерти своей дочери. Я была на похоронах.
Он говорит медленно и неуверенно, словно бы сомневаясь, стоит ли мне вообще говорить.
– Но я же не умерла! – совершенно по-детски возражаю я.
– Да, – улыбается Нарцисса, – ты не умерла. Я думаю, что Белла и Рудольф тебя спрятали, тайком отправив за границу. Времена тогда были неспокойные, они решили, что надежнее будет объявить о твоей смерти.
– А... сколько ей было?
– Столько же, сколько и тебе. Я помню дату рождения. И звали так же – Бетти. Только полное имя у тебя не Беатрис, а Бетельгейзе. Блэки, как правило, давали детям имена звезд и созвездий. Я – исключение.
Ну надо же. Вспоминаю, что Бетельгейзе – звезда из того же созвездия, что и Беллатрикс. И действительно сокращается до Бетти.
А Драко, оказывается, мне брат. Двоюродный. И я с полным правом могу его воспитывать. Вот сегодня и начну. А Рина тогда, получается, моя троюродная сестра. Вот это повезло – столько родственников сразу!
Думаю я совершенно не о том. Точнее сказать – ни о чем. Мысли путаются.
Все ведь сходится. Или не все?..
– А фамилия моя – Розье?
– Нет, фамилия твоя – Лестранж. Розье – наши родственники во Франции, раз тебя отправили к ним, то сочли нужным поменять и фамилию.
Логично. И имя тоже поменяли на близкое по звучанию, ибо оно не просто редкое – уникальное.
Стоп, я же читала про Лестранжей! Они упоминались в той самой книге, как наиболее активные из сторонников Темного Лорда! Хмури еще придрался к моему переводу этой фамилии и целую лекцию мне прочитал!
– А они давно умерли? – с тем же глупым выражением лица спрашиваю я.
– Нет, – тихо отвечает Нарцисса. – Они не умерли.
Что?
– Тебе сказали, что они умерли, и я вполне понимаю почему. Они в Азкабане. Уже почти тринадцать лет.
Мне захотелось лечь и разреветься. Несмотря на то что я даже в детстве никогда не плакала. Только поверила, что родители живы и я смогу их увидеть... Азкабан – это хуже смерти. Рина рассказывала мне про дементоров. Ей становилось плохо, даже когда они на небольшое время оказывались поблизости. А в Азкабане они рядом постоянно. Как можно выдержать такое?
– И надолго? – спрашиваю я, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Пожизненно.
Мы замолкаем. Я допиваю наконец свое пиво. Мне его явно мало, но вставать с места и идти к стойке не хочется.
Теперь понятно, почему тетя мне так говорила. И надо же – Эсмеральда оказалась права, утверждая, что мои родители – темные маги. А Хмури? Он смотрел на меня с первого же дня, потому что я похожа на Беллатрикс?
– Тетя Нарцисса, – такое обращение для меня пока непривычно, но ее так даже Рина называет, так что надо привыкать, – у нас есть профессор Хмури...
Я замолкаю, потому что не знаю, как можно выразить в словах весь наш опыт общения за последний месяц. Но поскольку миссис Малфой молчит и мне не помогает, то приходиться продолжать:
– Он так странно смотрел на меня с самого первого дня... А теперь он меня просто ненавидит.
– Неудивительно, – вздыхает Нарцисса, – ты ведь так на нее похожа.
– Это он посадил маму в Азкабан?
Слово «мама» мне пока тоже непривычно. Особенно в сочетании с Азкабаном.
– Нет, приговор вынес Барти Крауч. Ты его видела на открытии Турнира. А Хмури ее, скорее всего, допрашивал.
Крауча я действительно видела. Строгая мантия, усы щеточкой... Сухарь сухарем. И в той книге про него много было. Только не было ответа на вопрос, почему же его сместили с поста главы департамента магического правопорядка.
Хмури, значит, допрашивал. А в те времена, как я узнала из той же книги, было разрешено применение к подозреваемым непростительных заклятий.
Наверное, лицо у меня становится каким-то совсем ужасным, потому что Нарцисса берет меня за руку и что-то тихо шепчет, я даже не слышу поначалу что. Кажется, призывает успокоиться.
Успокоишься тут... Жаль, что Хмури ушел, я бы сейчас вцепилась ему в морду и выцарапала оставшийся глаз безо всякой палочки.
Нет, не жаль. Потому что меня бы тут же схватили и отправили в Азкабан. Глупо попадаться так рано и так нелепо. Вообще, попадаться глупо.
А Крауч, между прочим, должен на первый тур приехать. Может, ему глаза выцарапать?
– И что мне теперь делать? – растерянно спрашиваю я.
– Будь осторожна, – мягко говорит Нарцисса. – Прошу тебя, не надо пытаться отомстить и вообще куда-либо лезть.
Она и правда на мою тетю похожа. Та очень любила говорить, чтобы я никуда не лезла. А я лезла постоянно. То в Лувр, то в Оперу.
Сейчас меня не хватит даже на то, чтобы до школы дойти, не то что лезть куда-нибудь. 
– Конечно, тетя Нарцисса, – покорно отвечаю я. 
Голос какой-то не мой. И я – это не я?.. А кто? 
Я ведь почти этого ждала... но когда знание навалилось на меня и придавило сверху, оказалось, что предугадывать и знать – это разные вещи. 
Мы говорим еще некоторое время, причем говорит в основном Нарцисса, а я пытаюсь хоть как-нибудь обуздать рвущиеся в разные стороны мысли. Чувствую себя вымотанной до предела. Надо будет еще раз обсудить все с Риной, может, тогда в голове все и уложится.
– Тебе, наверное, пора в школу, – говорит Нарцисса. – Пиши мне. Я бы позвала вас с Драко к себе на каникулы, но вы, скорее всего, захотите остаться, у вас там грандиозный праздник намечается.
Праздник меня сейчас не волнует. И на каникулы я бы поехала к Рине, а не к Драко.
Но до каникул надо еще дожить. Жить осталось меньше месяца, но этот месяц кажется мне бесконечным. С тем, что я сейчас узнала...
Выхожу из «Трех Метел» и сразу же натыкаюсь на Рину и Драко. Вид у обоих встревоженный.
– Ну что? – нетерпеливо спрашивает Драко.
– Здравствуй, кузен, – отвечаю я. – Идем в замок, воспитывать тебя буду.