-Чертовы реалистичные сны!-подняв тяжелую голову с кровати, произнесла я. Все это мне приснилось. Как я ненавижу когда так! Мне уже несколько раз снились такие вещи, о которых я только могла мечтать и я верила, что это реальность. В голову не приходило даже, что я сплю.
Уже довольно сильно стемнело. Часы с подсветкой, которые загорались тогда, когда в комнате становилось темно, показывали половину десятого вечера.
Зевнув, я решила все-таки вылезти из кровати. Всунув ноги в теплые махровые тапочки, мое тело направилось в комнату Наоми. Я обратила внимание на комод: "Если бы тетя зашла сюда, то сразу заметила, что кто-то рылся в ее вещах"
Третья книга, которую я взяла в руки была третьей частью жизни Наоми. Она была самой толстой и потрепанной.
"1980 год. Джонсону уже 3 года. Вчера было 3 февраля - его день рождения. Я звонила домой, слава Богу, ответил Ной. Он так мило интересовался мной, много,чего рассказал о Джоне. Сын стал совсем взрослым и самостоятельным. Говорит длинные сложные предложения и научился кататься на трехколесном велосипеде. Мой Джон... Как бы я хотела увидеться с ним! Ной сказал, что в эту субботу он поведет Джо в парк развлечений и я могу прийти. В 3 часа дня. Я обязательно приду!"
Дальше шло описание ужасной жизни в мотелях. О работе, которую Наоми ненавидела все больше и больше. А потом встреча с сыном:"Суббота. 2:10. Я уже готова и скоро выхожу. Джонсон! Мой сын! Я скоро его увижу. 5:04. Я вернулась с встречи. Джон меня не узнал. Ну конечно, а чего я ждала?! Сын был одет в вязаную темно-синюю шапку, вельветовые брючки и теплую тканевую курточку на овчине. Серо-голубые глаза, прекрасные серо-голубые глаза, такие же как у Ноя, как у отца... Маленький носик и пухлые губки. Словно кукла - очень милый. Он рассказывал мне про его "маму" Мэгги, какая она добрая и хорошая, как он ее любит, и что совсем скоро у него появится новая машина. Ной тоже не узнал меня, сказал, что я сильно похудела и вообще изменилась. Я и сама знаю. Кожа стала бледной, почти серой, веки какие-то опущенные. Джон с опаской смотрел на меня по-началу. Потом освоился, правда, пытался всегда держаться ближе к Ною. Расставаясь, я плакала, а Джон меня обнял и сказал:"Не плачьте, мэм, в другой раз прокатитесь на карусели". Мой собственный сын назвал меня "мэм"! Я в отчаянии. Руки хотели взять бритву и покончить со всем этим, но тут в номер пришла уборщица. Господи, убить бы ее!"
