4

17

Рэчел сделала вид, что ее в самом деле мучила жажда, и осушила стакан с такой жадностью, что никому и в голову бы не пришло, что она притворяется. Когда стакан опустел, она положила руку на голову Эдварда.

— Давай-ка я уложу тебя обратно в постель, — сказала она.

Гейб шагнул вперед, понимая, что ясность должна быть внесена до того, как Рэчел отправит ребенка спать. Он внимательно посмотрел на маленького Эдварда, невольно вспоминая, с какой силой и яростью тот колотил его своими крошечными кулачками, и впервые увидел перед собой его самого, а не жалкое подобие Джейми.

— Чип, я очень люблю твою маму, и я никогда и ни за что не сделаю ей больно. Мне хочется, чтобы ты это запомнил. Если ты еще когда-нибудь увидишь, как мы трогаем друг друга, то знай — мы делаем это потому, что нам это нравится, а не потому, что что-то не так.

Эдвард бросил на мать изумленный взгляд.

— Тебе хочется его трогать?

— Я знаю, тебе трудно это понять, тем более что вы с Гейбом не очень-то ладите, но мне нравится быть с ним рядом.

— Если тебе хочется кого-нибудь трогать, дотрагивайся до меня! — упрямо заявил мальчик.

— Мне очень нравится тебя обнимать и целовать, — улыбнулась Рэчел. — Но я взрослая женщина, Эдвард, и иногда мне необходимо прикасаться к взрослому мужчине.

— Тогда обнимайся лучше с пастором Этаном.

У Рэчел хватило чувства юмора, чтобы рассмеяться:

— Боюсь, это невозможно, мопсик. Пастор Этан — твой друг, а Гейб — мой друг.

— Пусть он не врет, они с пастором Этаном никакие не братья.

— Почему бы тебе не спросить об этом самого пастора Этана, когда ты встретишь его завтра в школе?

Тут Гейб заметил, что его трусы вот-вот свалятся с Рэчел.

— Ну, иди, Чип. Я тебя сейчас догоню. Давай с тобой покормим еще раз Твити, прежде чем ты отправишься спать, — предложил он.

Эдвард, однако, был не так глуп, чтобы попасться на подобную удочку.

— А откуда я знаю, что ты снова не начнешь ее целовать, когда я уйду?

— Я буду целовать твою маму, — твердо сказал Гейб, — но только когда она не будет против этого возражать.