4

18

Этан передал Кристи поднос с едой через окно своей машины, затем открыл дверцу и скользнул на водительское место. Ноздри его тут же уловили запах духов Кристи, который почему-то вызвал у него ассоциацию с черным бельем и румбой. Последняя мысль была совсем уж странной, поскольку румбу он танцевать не умел и не собирался учиться этому и впредь.

— Там было шоколадное печенье, и я купил немного, — сказал он, захлопывая дверцу.

— Прекрасно, — сказала Кристи весьма прохладным, но вежливым тоном, которым она разговаривала с Этаном весь вечер, словно давая ему понять, что он ее босс, но никак не приятель.

Колечки на ее пальцах поблескивали, отражая огоньки светового каскада, который включили на время перерыва между сеансами. Под озабоченным взглядом Этана Кристи поставила поднос с едой между сидений и развернула свой хот-дог. Этан попросил, чтобы его сдобрили горчицей, исходя из того, что ему самому горчица нравилась. При этом он с огорчением отметил, что понятия не имеет, как к этой приправе относится Кристи Браун. За последние восемь лет они добрых две тысячи раз ели вместе, но он не мог припомнить, что она любила из еды, — в голове у него роились лишь смутные воспоминания о каких-то салатах.

— Салатов у них не было, — сказал он на всякий случай.

— Само собой, — сказала Кристи, бросив на него слегка удивленный взгляд.

Этан почувствовал себя полным идиотом.

— Я не знал, что тебе больше нравится — обыкновенная горчица или острая. — Он сделал небольшую паузу. — Там есть и та и другая.

— Меня вполне устроит эта.

— Может, предпочитаешь кетчуп?

— Это не имеет значения.

— Или еще какую-нибудь приправу? — Этан отложил сосиску. — Я могу сходить и принести.

— Не нужно.

— Правда? А то я могу. — Этан уже наполовину приоткрыл дверцу машины со своей стороны, на Кристи его остановила:

— Этан, если уж на то пошло, то я терпеть не могу хот-доги!

— Вот как. — Пастор Боннер захлопнул дверцу и откинулся на спинку сиденья, чувствуя себя совершенно несчастным. На экране часы на фоне марширующих бутылок с содовой водой отсчитывали последние секунды перед началом нового сеанса, но у Этана возникло такое чувство, будто бегущая по циферблату стрелка отмеряет последние мгновения его жизни.