Football disaster

21.

Луи сам не мог подумать, что будет так одержим предстоящим событием, одним из самых важных в его жизни. Это, без сомнений, очень волнующе и весьма нервировало, потому что он знал, что Гарри достоин всех его мучений с организацией и миллионов сюрпризов, и это было тем, что заставляло продолжать засыпать Зейна вариантами, деталями, любыми мелочами, когда сам Малик не хотел собственного пафоса и, в силу своей прямолинейности, поставить Лиама перед фактом. Пейн все равно оставался бы самым счастливым человеком в мире.

И он был им, когда они смотрели футбол у Луи, и Зейн так внезапно все провернул, что никто из парней не смог сразу же понять, что он сделал. Вытащив из кармана черную коробочку, Малик не дал Лиаму время, чтобы удивленно вздохнуть или забегать глазами по его лицу, он просто надел кольцо на его палец, ничем не объясняя свое действие, просто натянул то простое аккуратное кольцо на его палец и поцеловал руку, продолжая спокойно смотреть матч.

Лиам сорвался спустя несколько секунд, расцеловывая лицо счастливого Зейна и шепча что-то о том, что он кретин, и Пейн едва не стал заикой на всю свою жизнь, которую проведет с Маликом. Глаза Гарри так ярко засияли в момент, когда Лиам бросился на шею мулату, что Луи захотел сделать что-то еще более грандиозное чем то, что уже придумал. Гарри почти лежал на нем, расположившись меж раскинутых ног Луи, прислоняясь спиной к его груди, когда это случилось, самый счастливый момент в жизни Лиама и Зейна. Он поднял голову, чтобы посмотреть на Луи, радостно улыбаясь и чмокая его в губы. И Луи воспринял это как еще один знак, хотя Гарри и думать не мог о том, чтобы таким образом показать, как он хочет ощутить то же самое.

Поэтому уже на следующий день дома у женихов Томмо наматывал круги на кухне, почти кусая свои ногти, но отдергивая руку в последний момент. И если Лиам хотя бы пытался сделать вид, что его сейчас может интересовать что-то помимо собственной свадьбы и Зейна, сидящего рядом, то Малик и вовсе не обращал внимания на нервного друга, целуя шею своего бойфренда-жениха.

Это само по себе выводило из себя только из-за того, что Луи до сих пор метался между идеями, не в состоянии объединить их в одно грандиозное шоу для своего возлюбленного, и напрягал тот факт, что не нужна была вся эта бомбезность, нужна была искренность и, наверно, Луи будет рыдать первым, когда сделает все это. Если сделает.