А впрочем...

Правильно

Клэри открыла глаза. 

Яркие лучи солнца слепили, поэтому она машинально поморщилась. Вокруг совершенно не было людей. Кажется, она находилась у себя. 

Девушка приподнялась на локтях, оглядываясь по сторонам. Она действительно сейчас в своей комнате. 

Рядом стоял простой деревянный стул. Наверное, она провалялась на кровати не один день. 

Кларисса старалась что-то вспомнить, но в голове всплывали неясные образы демона, стенки и Алека. Все мгновенно завертелось в ее голове, но Моргенштерн удалось уловить лишь самое важное. 

Алек Лайтвуд сказал, что любит ее.

И именно тогда мир Клэр перевернулся окончательно. В голове мелькают до боли знакомые образы. 

Мама. Она обязательно должна сходить домой, чтобы сказать Джослин, что у нее все хорошо. 

Но это потом.

Сейчас Клэри должна идти к нему. К Алеку Лайтвуду. 

Девушка старалась подняться, но тело не совсем слушалось ее. Ноги, опустившись в домашние тапки, нашли опору и помогли поддержать равновесие. Кларисса кинула на себя беглый взгляд в зеркало. Растрепанная. Заспанная. Бледноватая. Вся в синяках. 

Плевать. 

Она открывает свою дверь и бредет по коридору в сторону комнаты Алека. А где именно она находится? На этом этаже, а может, на другом? 
Неизведанным влечением ее тянуло в сторону ближайшей двери, немного правее от самой девушки.

Клэри резко потянула за ручку, открывая себе проход в комнату. 

Алек Лайтвуд лежал на кровати, листая какую-то книгу. Видимо, до жути скучную, так как его выражение лица не излучало никакого интереса. 

Впрочем, как и всегда. 

Резко взгляд его синих глаз остановился на ее губах, а потом поднялся выше, к изумрудным глазам. 

− Кларисса, ты уже очнулась. Что ты здесь делаешь? − бесстрастно спрашивает он. 

Притворяется. Снова. 

А может, Алек просто надеется, что Моргенштерн ничего не помнит? Но нет, самые важные вещи отчеканились в ее памяти до мельчайших подробностей. 

Клэри помнила его встревоженный и сбитый голос, когда Лайтвуд признавался ей в любви. Это казалось попросту брошенными словами, но ребята знали, что это не так. Все гораздо глубже. 

− Хватит притворяться, Алек, − Моргенштерн подходит ближе, 
прикасаясь пальцами к его плечам. 

− Я не понимаю, о чем ты, маленькая девочка. 

Нервно сглатывает. Да все ты понимаешь, Лайтвуд. Просто даже сейчас стараешься вести какую-то свою игру. 

Но что бы Алек себе не говорил, он не сможет больше скрывать правды. Клэри необходима ему, как глоток свежего воздуха. Она всегда будет его стимулом, чтобы двигаться дальше. 

Клэри – его маленькая девочка. 

− Я все помню. 

Она все помнит. Кларисса все помнит. Она знает, что Алек говорил ей той роковой ночью. 

Она. Все. Помнит. 

− Что ты помнишь? − зачем-то спрашивает он. 

Вдох-выдох, вдох-выдох. Клэри все еще бегает пальцами по изгибам его плеч, пропуская сквозь себя электрические заряды. Воздух накалялся. Тут абсолютно точно не обошлось без химии. 

− Я тоже люблю тебя, Алек Лайтвуд, − просто отвечает девушка, улыбаясь. 

− И что ты скажешь дальше? Что нам… 

Но Моргенштерн не дает ему договорить. Она попросту выбивает книгу из его рук, прижимаясь к его раскалившейся под рубашкой груди. Клэри запускает ладони в его волосы, наслаждаясь тем, что наконец-то может позволить себе что-то подобное. 

− А теперь тебе следует меня поцеловать, − шутя, подсказывает Кларисса. 

− Серьезно? − фыркает Алек, обнимая ее за талию. − Ты решила моим учителем заделаться? 

− А почему бы и нет? Тебе не помешает пару курсов от Клэри Моргенштерн.

И Лайтвуд, сквозь смешок, целует ее. Губы Клэри были со вкусом спелого зеленого яблока, в то время как его собственные отдавали ноткой пряностей. Алек точно не знал, сколько он ждал этого поцелуя. 

Наверное, он бы хотел получить его впервые в то мгновенье, когда Клэри переступила порог Института и наткнулась на его колючий взгляд. 

Это бы показалось ему правильным. Сейчас. 

Кажется ему правильным и то, что он проводит пальцами по ее гибкой шее и линии ключиц. И то, как Клэри пристально смотрит в его глаза, утопая в них. 

Правильным будет и то, что никто лишний не узнает, что произойдет этим утром. 

Но правильно настанет только в тот момент, когда Алек будет вжимать ее стройное тело в постель, заглушая своими поцелуями ее не слишком громкие стоны. 

Правильно наступит тогда, когда они будут по-настоящему счастливы. 
А значит, правильно будет всегда. 

Что было между нами?
А впрочем...