Неукротимый

Глава 12

Я лго и скрупулёзно обдумывала все, что произошло с Твитчем прошлой ночью. Час за часом я пыталась понять, как я ко всему этому отношусь и решить, как мне теперь быть. Взвесив все «за» и «против», я решаю навестить его на работе. И только тогда, когда я приближаюсь к его офису и останавливаюсь перед дверью, понимаю насколько я глупая. Но если я не сделаю этого сейчас, то никогда уже не сделаю. Так что я решаюсь. Прямо сейчас. Я бы солгала, если б сказала, что мне не страшно. Вхожу без стука, и он бросает рассерженный взгляд в сторону двери, чтоб посмотреть, кто же посмел его прервать. Когда замечает меня, его брови удивленно взмывают вверх, но его выражение лица быстро снова становится серьезным и непроницаемым. Смотря обратно в компьютер, он печатает и бормочет: — Я как бы занят. Что тебе надо, Лекси? Лекси. Не Ангел. Закрываю за собой дверь и делаю два шага вперед. Моя напускная храбрость тут же выпрыгивает в открытое окно. — Я-я думаю, тебе нужна помощь, — говорю я слабым голосом. Выражение его лица ожесточается. Взгляд становятся холодным. Потеряв то немногое, что я думала еще оставалось от моей храбрости, мой голос дрожит: — Ходить к психиатру не так уж и плохо, Твитч. Я тоже хожу. Он резко поднимается со своего места. Его стул врезается в стену. Меня начинает трясти. — Выметайся, — произносит он приказным тоном. Когда он видит, что я даже не шелохнулась, он медленно обходит стол, словно хищник. Лев, который собирается накинуться на свою жертву. Я цепенею от мысли, что антилопой буду я. Когда он останавливается в футе от меня, я шепчу: — Ты не должен так жить, Твитч. Он закрывает глаза. — Я сказал – выметайся. — Там тебе помогут. Он стискивает челюсть. — Выметайся, Алекса. — Ты почувствуешь себя новым человеком. Он открывает глаза. Наклоняется, пока мы не оказываемся нос-к-носу, стискивает свои зубы и шипит: — Выметайся отсюда на хрен, сука. Я не обращаю никакого внимания на его грубое оскорбление. Работая социальным работником, я знаю, как действуют защитные механизмы людей, и к тому же, меня называли словечками и похуже. Дрожа, я решаюсь кое-что попробовать. Кое-что невероятно глупое. Медленно поднимаю трясущиеся руки вверх, и нежно беру его лицо в свои ладони. Его челюсть сильнее сжимается под ними, а его холодные, сердитые глаза встречаются с моими. Я шепчу: — Ты не хочешь причинить мне боль. Он выплевывает: — Если кто-то и причинит тебе боль, так это буду я. Мое сердце пропускает удар. Жестокая ухмылка появляется на его лице. — В чем дело, Лекси? Испугалась? Я моргаю. Мое дыхание сбивается. — Ты вселяешь ужас. — Тогда почему ты все еще здесь? — Потому что тебе нужна помощь. — Не от тебя. — Если не от меня, то от кого? Его глаза вспыхивают еще раз, прежде чем он закрывает их и наклоняет свой лоб к моему. Он хрипло произносит: — Я собираюсь причинять тебе боль. — Констатация факта. Мое сердце ускоряет ритм, а руки сильней сжимают его щеки. — Ты не сделаешь этого. Я верю в тебя. — Я наблюдаю как он еще плотнее зажмуривает свои глаза. — Тогда ты еще более глупая, чем я предполагал. Он опускает свои требовательные губы к моим, и я впиваюсь в него. Он грубо, как бы наказывая, целует меня. И я принимаю его поцелуи, также яростно целуя в ответ. Его язык ласкает мою нижнюю губу, пока я своим бедром чувствую его эрекцию. Жар испепеляет мои внутренности. Я скольжу руками с его лица вниз, чтобы обнять за шею. Мне нужно прижаться ближе к нему. Притянув его голову, я соединяю наши губы снова и стону. Он такой вкусный. Как конфетка с виски. Я никогда не пробовала ничего более опьяняющего в своей жизни. Я начинаю понимать фразу «опьяненная любовью». Без предупреждения, его мускулистые руки оборачиваются вокруг моей талии, приподнимая меня. Я обхватываю ногами его худые, мускулистые бедра, и он несет меня к столу. Я знаю, что произойдет. Я должна остановить это. Правда должна. Но не могу. Я хочу этого. Очень сильно. У меня между ног становится влажно. Твитч всегда оказывает подобное низменное влияние на меня. Бесцеремонно развернув меня, он резко толкает меня в спину, и я приземляюсь животом на стол. Мои руки, живя своей собственный жизнью, встречаются за спиной, и он крепко зажимает их своей рукой. Задрав мою юбку, он дергает мои трусики вниз, избавляясь от последней преграды между нами. Вот так просто. Хоть я и не вижу его, я чувствую. Его свободная рука скользит вниз по моей спине к попе, сжимает ее, прежде чем я слышу, как он тяжело выдыхает, пока кончики его пальцев путешествуют по внутренней части моих бедер. Отпустив мои руки, он грубо приказывает: — Держи их вот так. Ни одного гребаного движения, Лекси. Сцепляю мизинчики за спиной, моя киска сжимается, когда кончик его пальца прикасается к моей влажной щелке. Я дрожу. Я слышу, как он посасывает свой палец, издавая звук «мммм». Мои бедра дергаются. Я так сильно его хочу. И я знаю, что он прекрасно это понимает. Он намеренно мучает меня. Я надуваю губы. Эта демонстрация его власти совсем не к месту. Внезапно, половинки моей попы раздвигаются, и я чувствую его влажный язык между ними. Сильней сжав руки, я широко распахиваю глаза и выдыхаю: — О, боже. Он рявкает: — Не единого долбаного слова. Иначе я остановлюсь. Прикусив губу, я тихонько стону, но повинуюсь. Как обычно. Еще крепче сжимая мои ягодицы, он раздвигает их, его язык проталкивается в мой вход и мои ноги становятся ватными. Горячая влажность его языка доводит меня практически до безумства. Протолкнувшись глубже в меня, его нос врезается в мой «черный вход», в то время как его язык описывает круги вокруг моей киски. Он целует мою киску, как будто это мой рот. С такой радостью. Так требовательно. Это божественно. Я никогда не чувствовала себя более желанной за всю свою жизнь. — Тебе нравится, малышка? — спрашивает он. Я молчу. Это ловушка. Я уже знаю Твитча. Он хитрец. Жулик и мошенник. Но, внезапно, я начинаю нервничать и у меня потеют руки. Так и не получив ответа, он одобряюще говорит: — Хорошая девочка. И несмотря на то, что я ненавижу эту фразу, произнесенную им, она кое-что для меня значит. Мое тело расслабляется на столе, и он продолжает «кушать» меня, будто я его последняя пища. Вот, каким должен быть оральный секс. Раскованный и освобождающий. Не неловкий и неуклюжий, какой у меня был всегда. Его язык скользит вверх до тех пор, пока влажное тепло его языка не встречается с тем местом, которое я еще не испробовала в сексуальном плане, и он облизывает его вновь и вновь. Это что-то новенькое для меня. Я не уверена, что именно я должна чувствовать, но мой желудок сжимается, а спина напрягается. — Остановись, — шепчу я. Но, конечно же, он не останавливается. Что он делает, так это массажирует мою ягодицу одной рукой, а другой дотрагивается ниже. Его пальцы находят мой клитор, и он гладит его медленно и нежно. Почти с любовью. Ощущения начинают меняться. Я больше не чувствую дискомфорт. Даже наоборот, я завожусь. Мое дыхание учащается, и я начинаю тереться о его пальцы. Он напрягает язык и проталкивает его в меня. Мои внутренности делают сальто. Это не должно быть настолько приятно. Мои мизинцы сжимают друг друга все сильней. Мое тело дрожит. Он проталкивается все глубже и его дыхание обжигает мне кожу. Я двигаюсь навстречу ему, и он рычит, облизывает меня еще раз и затем выпрямляется. Я точно знаю, что сейчас, наконец, он трахнет меня и готова разрыдаться от счастья. Я слышу, как он расстегивает молнию. Этот звук раздается громом в тишине комнаты. Но когда его член прикасается ко мне, мои глаза широко раскрываются, и я стараюсь отодвинуться подальше от него. Шлепок ладонью по моему заду заставляет меня вздрогнуть и подскочить. Он протягивает руку и берет меня за волосы и осторожно потянув их на себя, произносит: — Ты хочешь этого. Я? Правда хочу? Я не уверена в этом. Головка его члена вновь устраивается у моего «черного входа» и он бормочет: — У тебя есть последняя возможность отказаться. Ты так уверена, что я не сделаю тебе больно? Ты правда настолько глупа, чтобы остаться? Черт! Это проклятая проверка! И, кажется, я ее не прохожу. Твою мать! Я не готова к этому. Не туда. В другой раз, возможно, но не сейчас. Слезинка выскальзывает из уголка моего глаза, и я неубедительно говорю, прерывисто дыша: — Я доверяю тебе. Какого хрена я это сказала, не знаю. Но эти слова уже не вернуть обратно. Слишком поздно теперь поворачивать назад. Я чувствую, как его тело напрягается, и он шепотом говорит: — Ты сделала неправильный выбор. Самый кончик его входит в меня, и я тихо взвизгиваю. Это немного больно, но мой анус настолько скользкий от его слюны, что возможно мне больно просто от неожиданности. У меня перехватывает дыхание и еще одна слезинка скатывается по щеке. Он вздыхает позади меня и, зажав мои руки, сцепленные за спиной своей рукой, он наклоняется вперед и это движение проталкивает его член еще чуть глубже в меня. Это приносит острую боль, и я закрываю глаза, нахмурив брови от боли. — Если ты не хочешь, чтобы тебе было больно, — шепчет он, — то немного наклонись и расслабься. Давай. Закончив свою фразу, он медленно проталкивается внутрь, и я выполняю то, что мне сказали – я прогибаюсь и двигаюсь ему навстречу. Шарики его пирсинга проскальзывают в меня без проблем. Мой желудок сводит от острых ощущений. Я никогда не чувствовала себя настолько заполненной прежде. Это не больно, просто немного саднит. Он останавливается на секунду, тяжело дыша. Свободной рукой он гладит меня по волосам и нежно говорит: — Хорошая девочка. Не проходит и минуты, прежде чем он отпускает мои руки и берет за плечи. Он шепчет: — Держись, малышка. Вот тут-то все и начинается. Он входит в меня настолько глубоко, насколько может, немного выходит, затем опять проталкивается внутрь. Белые пятна появляются перед глазами. Он двигается во мне в равномерном ритме и все, что мне остается делать, так это держаться за стол пока меня трахают. Я в замешательстве от захлестнувших меня ощущений. Это так потрясающе. Хотя, все, что касается Твитча дарит потрясающие ощущения. Край стола касается моего клитора с каждым толчком, и непонятно от чего, но я чувствую, как мое тело напрягается, а дыхание учащается. Я сжимаюсь вокруг него, и он стонет: — Черт, Ангел. Сделает это. Кончай. Неспособная больше сдерживаться, я кончаю. Мое тело сжимается в судорогах, и я чувствую, будто я падаю. Падаю с высокой горы. В океан чистого наслаждения. Я пульсирую с каждым толчком и прикусываю язык, чтобы не закричать. Так же быстро как это приходит, так же быстро и испаряется. Я становлюсь вялой и обида на человека, который меня трахает, снова возрождается во мне. Как ему это удается? Он так легко манипулирует мной. Глаза жжет, я зажмуриваюсь, смущенная тем, как сильно его хочу. Тихо плачу на столе и во мне закипает гнев. Внезапно он замирает. Из него вырывается протяжный стон, и теплая жидкость заполняет меня. Я закусываю губу, чтоб не разрыдаться. Спустя какое-то время, он осторожно выходит из меня и вручает мне стопку бумажных салфеток. Не спрашивая, я прикладываю салфетки к тому месту, откуда вероятнее всего будет капать, иду в его уборную комнату и запираю за собой дверь. Привожу себя в порядок и, наконец закончив, опускаю крышку унитаза и сижу на ней какое-то время. Хлюпая носом, я промокаю глаза и задаюсь вопросом, почему этот мужчина вытворяет со мной подобные вещи. Моя жизнь была прекрасной до встречи с ним. Теперь же она превратилась в хаос. И что самое ужасное – я позволяю всему этому происходить. Мой мозг подсказывает мне словечко, которое я хороню глубоко в себе. И хоть я не хочу, чтобы это было правдой, в глубине души понимаю, что по каким-то извращенным причинам, я хочу Твитча, несмотря на то, что он безвозвратно испорчен. Я приехала сегодня сюда, чтобы прояснить кое-что. Иногда, когда ты приглядываешься к человеку, надеясь найти вышеупомянутую ясность, личность этого человека становиться такой туманной, такой искаженной и все, что у тебя остается – это непонятные мысли и куча вопросов. Вот так и случилось, когда я попыталась понять Твитча. Этот мужчина непредсказуем. Я в курсе, что он испорчен. Я знаю, какой он сложный. Но я не могу не спрашивать себя, что произойдет с ним, если я вдруг его оставлю. Но это просто мысли. Очень глупые мысли. Я не могу бросить его. Я не хочу бросать его. Он нуждается во мне. Ты нуждаешься в нем. Я нужна ему больше. И я никогда его не оставлю. Кивнув своей внутренней зажигательной речи, я выхожу из уборной комнаты и замечаю Твитча, который сидит за своим столом. Он что-то печатает, как ни в чем не бывало. Я открываю рот, чтобы заговорить, когда он заявляет: — Как я уже сказал, я занят. В следующий раз предупреди о своем визите. Я стою в абсолютной тишине. Мое сердце трескается по швам. Меня выставляют вон?Чем дольше я там стою, тем больше разрастается мой гнев. Как только я уговариваю себя развернуться, уйти, и никогда больше не возвращаться, я неожиданно для самой себя выкрикиваю: — Боже, ну ты и мудак!