Хроники профессора Риддла

Глава 40.

26 декабря 1969 года

В старой доброй маггловской Англии на день после Рождества приходится День Подарков, а вовсе не Рождественский бал, и сегодня меня судьба тоже не обошла подарочком: с утра я проснулся, как в детстве, от того, что меня разрисовывали зубной пастой. Я полежал пару секунд, стараясь не улыбнуться, а затем выверенным движением набросил на злоумышленника одеяло и пару раз огрел подушкой.

— С Рождеством, Антон, — сказал я, вставая.

— С Рождеством, Риддл, — ответил Долохов, откапываясь из-под одеяла и протягивая мне старинный фолиант «Рабства воли» на немецком. — Держи вот, я помню, ты Лютера любишь. Остальное, что заказывали, я тоже достал, завтра будем делить.

Разумеется, Долохов ездил в Германию не за книжками (хотя и за ними тоже), а с серьезным заданием разобраться в работе франкфуртской биржи и немецкой судебной практике по инсайдерской торговле, за которую английское правосудие Мульсибера уже сажало, а потому Мульсибер решил теперь куролесить на выезде. Помню, что-то Мульсибер мне еще такое втолковывал, что настоящее международное злодейство в области финансов — это побить всех материковых министров финансов Конфундусом и навести их на мысль о создании единой европейской валюты, но это, я думаю, он был нетрезв. В общем, пока мы остановились на франкфуртской бирже.

У меня был к путешествию Долохова и еще один интерес: я надеялся, что он привез Дамблдору приглашение на бал от одного его старого дружка, сидящего теперь в одном немецком замке, но я все же решил для начала расспросить Долохова о серьезных вещах — насколько вообще можно быть серьезным в мятой со сна пижаме.

Помнится, когда-то давно, когда я еще не осознал принципиальную невозможность одновременно быть зловещим диктатором и иметь в соратниках старых школьных друзей, я попытался запретить Долохову сваливаться мне на голову, пока я не привел себя в деловой и даже величественный вид. И чем это кончилось? «Не понял! — помню, возмутился тогда Долохов на правах бывшего соседа по общаге. — Че это на тебе такого выросло, чего мы с Марти в школе не видели?» Разумеется, он потом выдумал несколько версий того, что там на мне выросло, одна чудеснее другой, а Дамблдор с тех пор распускает грязные слухи, что я «подверг себя множеству рискованных трансформаций».