Том и Гермиона. Не в этой жизни, милый

Глава 13

«Человек свою судьбу должен выбирать, а не принимать …» 
Пауло Коэльо

* * * 
Я, наверное, сошла с ума. Другого объяснения своему поведению я не могу дать. Мне совершенно безразлично то, где я нахожусь и то, что со мной сделают Пожиратели смерти. Ведь тот факт, что я попала к ним в плен, был неопровержим. Да, я сумасшедшая. Нужно хотя бы открыть глаза и осмотреть помещение, в которое меня поместили. Но я не хочу. Мне лень. Мной овладела апатия ко всему происходящему. А еще я испытываю боль в спине, в том месте, куда попало заклинание. Противную, ноющую боль, которая выматывает, словно заклинание Круцио, только медленней. Хм, забавное сравнение. Ведь на мне никогда не применяли его, и все мои скудные познания в этом вопросе взяты из книг. 
Лежа на животе, я ощущаю холодную, шероховатую поверхность. Наверное, это камень. Плитка гладкая, а дерево теплое – это всем хорошо известно. Нужно сменить позу, так как шея затекла. Медленно, стараясь не делать резких движений, сажусь на пол. Вдох-выдох. Глаза по-прежнему закрыты. Я не хочу их открывать. Потому что где-то глубоко теплится маленькая надежда на то, что все это просто страшный сон, и я скоро проснусь. Проснусь в своей кровати, в башне факультета Гриффиндор, под теплым одеялом. Услышу веселый смех девчонок, и Лаванда, как обычно, спросит меня: «Что мне сегодня надеть?». Ведь это норма. Так было почти шесть лет. Было. С губ срывается тихий смешок, и я вздрагиваю от резкой боли в груди. Замечательно! Теперь с уверенностью можно сказать, что у меня болит все, что находится выше талии. Делаю глубокий вдох. Мм … какая необычная смесь: тяжелый спертый воздух и свежий запах жасмина. Мне становится любопытно, и я открываю глаза. Поначалу я ничего не вижу, но после, когда глаза привыкли к темноте, мне удается различить очертания двери. Оригинальный дизайн у комнаты: голые стены и дверь. Наверное, это должно создавать определенное давление на психику, но мне все равно. Сейчас я, как истинная гриффиндорка, могу с гордостью сказать: «Мне не страшно!». Это абсурдно. Я сошла с ума. Кажется, я повторяюсь. В моем воспаленном сознании возникает единственное желание – свернуться калачиком и забиться куда-то глубоко-глубоко, чтобы никто не нашел. Но даже эту прихоть мне не удается осуществить, так как я слышу шаги за дверью. Кто-то возится с замком, пытаясь открыть его. Я сажусь удобней и стараюсь придать своему лицу максимально безразличное выражение. Выходит плохо. 
Дверь со скрипом открывается, и, на мгновение, я слепну от безумно яркого света. Часто моргаю, пытаясь скорее адаптировать зрение к новому освещению. Выходит, но медленно. Волшебник, появившийся в двери, стремительно подходит ко мне и, резко запрокинув рукой мою голову, пытается влить мне в глотку какое-то зелье. Я упрямо сжимаю зубы, пытаясь оттолкнуть от себя холодную руку. Мои действия, видимо, не понравились волшебнику. Он, не церемонясь, залепил мне пощечину, да так, что в глазах потемнело. Затем он влил мне в рот зелье и заставил проглотить. Судя по вкусу, в состав зелья входила кожа ару*. Но определить, что именно в меня влили, было весьма затруднительно. Последней моей мыслью перед тем, как провалиться в спасительную темноту, было то, что смерть от яда не так уж и плоха. По крайней мере, я умру относительно быстро.