«Твои губы накрывают мои, и все остальное становится таким неважным».
๖ۣۣۜChapter 5.
После полудня наконец показалась Мирная Граница. Длинные башни стояли, сплошь увенчанные отрывистыми скалами, а по центру в сером северном небе возвышались купола внушительных размеров. Над площадкой одной из обнесенных зубцами башенок с криками кружили грачи. Башню увенчивал кристально белый флаг, показывая, что в этих местах процветает лишь мир и здравие, лишенное всяких войн.
Чимин это ничуть не трогали, он бы хотел унестись отсюда прочь, если бы не считал такой поступок малодушным.
Раздался звук трубы, означающий разрешение войти. Чимина был разбужен нескончаемыми качаниями кареты, причиной чему были кочки на залитых немаленькими камнями дорогах.
Его глаза бегали туда-сюда, созерцая зеленые просторы с мелкой травиной и пасмурное небо, все так же увенчанное тяжелыми тучами на Северном горизонте. Природа была настолько гармонична, что юноша был готов расплакаться от такой красоты. Он корил себя за внезапно нахлынувшую грусть, что стократно увеличилась из-за одного создания.
Карета останавливается у ворот башен с режущим уши металлическим звуком. Чимин тихо фыркает и только сейчас замечает отсутствие Джина.
Кто-то открывает омеге дверцу, и он выходит, подбирая полы длинной туники.
Прохладный ветер пленяет взмокшие от духоты волосы Пака, и он облегченно выдыхает. Перед ним простирается узловатая дорожка, очерченная валунами, и Чимин удивленно осматривает странную местность.
— Можете немного прогуляться на свежем воздухе, — знакомый голос внезапно ласкает слух омеги. — Небольшой привал для воинов, — уточнил он.
Юнги грустно усмехается, протирая плавный подбородок тонкими пальцами. Его лисьи глаза такие чистые, обрамленные негустыми ресницами и сверкающие на слабом солнечном свете. С волос капает вода, а губы забавно выпячены вперед. Чимин неоднократно замечает за альфой эту привычку, и так же не в силах отвести глаз от совершенной черты. Сердце часто бьется об грудную клетку, и Пак не знает, как его утихомирить. Лишь смотрит и смотрит.
— За скалами есть небольшой водопад, мой принц, — тихо произносит альфа, облокотившись на оконную ставку повозки. Чимин действительно улавливает грохот бьющейся воды. — До времени нашего прибытия вам вряд ли удастся принять ванную, поэтому... — он замялся, перебирая пальцы. — Вообщем, ваш паж, вероятно, тоже там.
— Благодарю, я понял, — Чимин кивает ему и шагает на журчащий звук, пытаюсь не наступить на мелкие цветочки.
Юнги широко улыбается таким действиям, сам удивляясь своей чрезмерной эмоциональности рядом с этим мальчишкой. В итоге, подавив улыбку, Юнги следует за омегой — ноги сами несут, а устоять невмоготу уже.
Альфа не знает, что чувствует к Паку, но он кажется абсолютно влюбляется с каждым днем сильнее. Мужчина прячется за небольшой валун, что обнят лианами, и бесцеремонно наблюдает за разговором, держась за растение. Из-за шума падающей воды не слышен даже собственный голос.
Но вскоре Джин машет рукой Паку, застегивая дублет и таща за собой чересчур веселого Намджуна. Уже влюбленные, походу, они проходят мимо альфы, не замечая его.
Юнги провожает парочку, радуясь хоть такому мимолетному счастью кузена.
Однако его взгляд тут же цепляется за стройную шею, хрупкие плечи и спину, лишенную всякого изъяна и соблазнительно изгибающуюся в талии. Юнги хочет ощутить нежность чистой кожи под рукой, но Чимин испытывает его терпение, видимо. Омега оглядывается, но кругом ни души, лишь трусливо прячущийся Юнги, которого он не замечает. Пак опускает свои рейтузы*, обнажая аппетитные бедра.
Юнги не знает, в который раз он умирает за эту неделю и голодно облизывается.
Чимин совершенно не замечает слежку и плавно заходит в холодную воду. Увлеченный он не скрывает наслаждения от холодной воды.
Юнги каким-то образом удается уловить стон, и это ломает все заслонки.
Он двигается вниз по склону, слегка спотыкаясь и на ходу сбрасывая верхнюю одежды. Отбрасывает неуверенность, вспоминая, что раньше ему не составляло труда взять омегу, добровольно или нет.
Но Чимин другой. Его хочется нежно, медленно, миллиметрами.
Альфа с грацией кошки опускается в реку. Его тело слегка скованно, ведь он не снял брэ*, а ставшая плоть недвусмысленно упирается в ситцевую ткань.
Юнги мягко обнимает омегу со спины, боясь спугнуть. Но, к его удивлению, Чимин кладет ладошку поверх его руки, поглаживая шершавую кожу. Альфа теряется — он не ожидал, что Пак ответит на его наглость.
— Я пытался забыть, — шепчет Чимин, и Юнги блаженно кладёт подбородок на плечо омеги.
— Вы самое прекрасное, что я видел, — альфа закрывает глаза, пытаясь уловить запах, но на него нет и намека. Он оставляет размашистый поцелуй на плече.
— Я пытался забыть, — повторяет Чимин, теперь всхлипывая. — Но ваши слова въелись в кожу и заставляют надежде разрастатьсяя в моей груди, милорд.
— Перестань меня так называть, — омега слегка вздрагивает в крепких руках от того, что Юнги обратился к нему неформально и опять резко. — Я не милорд, называй меня по имени.
— Я не могу.
Юнги впервые слышит столько слов от Чимина, и влюбляется в его голос в разы сильнее. Омега поворачивается в его объятиях, осмеливаясь спрятать лицо в изгиб шеи. Эти объятия наполнены отчаянием и правильностью.
Мин цепляет юношеский подбородок пальцами, поднимая лик на себя. Глаза Чимина закрыты, а брови страдальчески заломлены, щеки вспыхивают нежным красным.
— Посмотри на меня, — выдыхает альфа в губы, пытаясь подавить желание искусать их. — Посмотри...
Несколько успокаивающих поглаживаний по алой щеке, и Чимин послушно распахивает глаза, кидая на Юнги вызывающий взгляд.
— Хочу тебя, — шепчет альфа, проводя носом по розоватому уху и там же целуя. Юнги не ожидал таких слов даже от себя. Но сердце не может больше играть в молчанку.
— Нельзя, мы даже не знаем друг друга, это безрассудно, — остатки разума не сдаются. — Уже нельзя.
— Мы понимаем все без слов, и я вижу,
как ты пытаешься оттолкнуть меня, но оно не хочет, — Юнги поглаживает грудь там, где стучит сердце. Он не хочет знать сейчас ничего, но его мужское нутро желает омежьего тепла. Тепла Чимина.
Чимин не скрывает внезапных слез, призывно приоткрывая губы. Он знает, что будет жалеть об этом и проклинать себя за неверность, но сейчас ему так хочется побыть немного эгоистом. Каким бы не был Чонгук, Чимин уверен, что отныне никто не будет так больно и сладостно тиранить его грудь, как это делает Юнги.
— Поцелуй, — выдыхает он, кусая большой палец Мина, что гладит нижнюю губу омеги.
— Разве я смогу отказать? — печально улыбается альфа.
Юнги яростно накрывает карминовые губы омеги, зализывая мягкую кожу. Неопытный ответ Чимина делает поцелуй насыщенным и ярким, а у Юнги крышу сносит от осознания, что это впервые для юноши. Тот подставляет губы Юнги, широко открывая и принимая юркий язык альфы.
Пак медленно задыхается, не зная куда деть руки, а Юнги сводит от его едва уловимых и сладких стонов.
Альфа вновь целует, не давая отдышаться, и у Чимина начинает кружиться голова, пылкость Мина оглушает его. Торжество, стыд, отчаяние, собственная страсть — все перемешивается в животном соитии. Юнги обнимает омегу, его руки сжимают тело Чимина, жадно ощупывая, и каждое из прикосновений возбуждает неискушенное тельце омеги так, что хочется кричать. Но он руками нерешительно скользит у Мина на плечах, пальцы сами лохматят белые волосы северянина, и они, скрываясь за каскадом охлаждающей воды, среди камней и отдаленного шума, с наслаждением и стонами терзают губы друг друга.
Чимин не знает, как можно столько не дышать, но вмиг осознает, что хочет чувствовать эти губы на себе всегда. Особенно когда альфа рычит в губы и вонзает языком в его рот. Язык Чимина во власти дьявола, Юнги посасывает его смачным звуком, балуя тряпичное тело омеги.
Юнги опускает руки под воду, что кажется кипит от горячих тел, и сжимает пышные ягодицы, вновь блаженствуя слух сорванным голосом. Он хочет слышать это всегда. Лицо Чимина пылает всеми красками стыдобы. Они еще с упоением целуются, порой забывая о дыхании.
Их уста изрядно пачкаются соленой кровью, и Юнги вконец превращается в голодного волка, толкая Чимина к гладкой каменной скале, вонзаясь губами в изгиб шеи. Пак ощущает, как спина неприятно скользит на холодной поверхности, но боль теряется под горячими укусами.
— Хочу... тебя ...с ума сойти как.
Альфа шепчет безумства между поцелуями, а Чимин словно попадает в рай и не желает выбраться в адскую реальность.
— Так возьми, — шепчет он в опухшие губы альфы, неслучайно задевая выпуклость на брэ Мина пухлыми пальчиками.
Юнги берет его шаловливую руку и страстно смакует каждый палец, будто шоколадный трюфель. Чимин отводит взгляд от такого интимного действия. Мысль о том, что это все неправильно отдается где-то в далеких уголках разума.
— Какой сладкий, — восторгается Мин, похотливо разглядывая нагое тело омеги.
— Не томи, — говорит на выдохе Чим, не узнавая собственный голос.
— Какие мы стали смелые.
Юнги усмехается по обыкновению, и спускается кистью по вздымающейся груди омеги. Альфа опускает свои брэ и кидает их в сторону, одежды совершенно лишние сейчас.
Чимин тесно прижимается между альфой и камнем, сполна лишаясь страха. Как странно, замечает он, с Юнги он чувствует небывалую безопасность. Руки омеги теперь хозяйничают на плечах альфы, сжимая белую кожу и оставляя яркие следы. А внизу он теперь яро чувствует возбуждение Юнги.
Мин начинает судорожно расцеловывать золотистую кожу груди омеги, отправляя вновь посетивший его рассудок на три буквы. Соски Чимина становятся бусинками, как круглые спелые ягодки. Наклоняя голову, альфа втягивает один из сосков под в рот.
Омежье дыхание превращается в стон изумленного наслаждения. Совсем не собираясь этого делать, Пак поднимает руку к мокрым волосам северянина. Чимин запускает в них пальцы, чтобы удержать его голову на месте, пока он лижет, всасывает, горячо дышит и обводит языком вокруг его твердого соска, прежде чем снова взять его в рот. Все, что знает Чимин, есть твердая сила руки Мина, которая поддерживает Пака там, где юношеское плечо было прижато к Юнги.
Юнги дико кусает соски и кожу вокруг них, оставляя темные следы.
Дрожь синхронно отзывается в их телах, когда Чимин смело касается большой воспаленной плоти альфы.
Альфа затыкает стонущий рот юноши, рыча от его судорожных троганий. Мин толкает омегу за водопад, где обнаруживается небольшая темная пещерка.
Без лишних объяснений, Юнги подхватывает миниатюрного Пака за соблазнительные ягодицы и усаживает на мокрую траву.
Юнги поднимает ногу Чимина за колено, целуя поджатые от наслаждения пальчики. И находит эрогенное место омеги, так как тот бьется в конвульсиях, вонзая пальцы в землю и открывая сочные губы в немом удовольствии. Мужчина пытается забыть собственное возбуждение, лишь бы Чимину не было больно.
Нога теперь покоится на бедре альфы, и Мин оставляет смачные поцелуи на мокром теле до самого паха. Чимин кричит от наслаждения, мысленно радуясь, что звуки его счастья утопают в громких ударах падающей воды.
Альфа целует аккуратный и небольшой член омеги, легонько вбирая рот и посасывая. Чимин голосит выше, поворачиваясь на живот и раздвигая ноги. Пак искусительно оттопыривает попку, открывая вид на сочащуюся смазкой дырочку. Юнги тут же присасывается к ней, слизывая выделения шершавым языком и удерживая смыкающиеся от неожиданных ощущений ноги омеги.
— Вкусно, — шепчет Юнги в ухо омеги, зализывая смазку на пальцах перед его лицом.
Чимин находит потерянный стыд, но ненадолго. Сегодня им управляет сердце, что все больше и больше предает его.
— Еще, — бездумно стонет Чим, зарываясь лицом в мокрую травину и пытаясь заглушить голос.
И Мин продолжает трахать его своим острым языком.
Округлые ягодицы краснеют под жесткой рукой Юнги, и омега хнычет в ладонь, понимая, что он навсегда полюбил эти сильные мужские руки, что нежно ласкают, трепетно обнимают, смахивают слезинки и повелительно ударяют. И теперь чувствует их в последний раз.
Юнги целует места ударов, и там начинает нещадно жжечь адским пламенем.
Чимина разворачивают обратно на спину, и его губы тут же оказываются под натиском чужих. Юнги целует все его лицо, гладя изящные бедра. Чимин прикрывает веки: смотреть на это бесчестье нестерпимо. Но Юнги мажет губами по его бровям и призрачной коже век, заставляя открыть глаза.
— Хочу смотреть в глаза, когда буду в тебе, мой принц, — тон не издевательский, но Чимину ударяет под дых это «мой принц». Он не против быть только Юнги, неважно в каком плане.
— Войди, — Пак хватает руку мужчины, кладя на свой пах. — Я не хочу забывать об этом. И жалеть тоже не хочу.
Юнги больше не думает и входит в прельстительное тело одним пальцем. Чимин извивается от неприятных ощущений, тяжело дыша и вонзая в спину альфы острые ноготки.
— Я не сделаю больно, — утешает голос.
Палец царапает тугие стенки нутра, а Чимин кричит вновь, притягивая альфу в свои объятия. Так в разы чувственнее.
Второй палец двигается плавно, и девственный проход призывно пульсирует, и альфа не может не искушаться.
Чимин теряет голос окончательно, проходясь ногтями по широкой спине.
Он целует взмокший лоб альфы, и Юнги ускоряется, растягивая удовольствие.
Наконец омега чувствует что-то более внушительнее, чем пальцы. Пак скрещивает ноги на пояснице альфы, обнимая того.
— Я боюсь.
Юнги целует щеку и медленно входит. Мин не пожалел времени, довольно долго подгатавливая Чимина, но в нем все так же болезненно узко, и он останавливается.
Чимин кивком отвечает на немой вопрос Юнги, мол, с ним все в порядке, продолжай. И альфа входит до основания.
Юноша необычайно сильно хрипит. И альфа решает не спешить. Он выходит и входит, ища ту самую точку.
Вдруг Чимин стонет высоко и сладко. Его голос возвращается, и Юнги вновь входит до основания, скользя членом по комочку нервов.
— Еще, — шепчет Пак, насаживаясь на ствол, и альфа превращается в зверя, вдалбливая поколеченное ласками тело и ловя стоны прямо в ухо.
Юнги врывается в него ожесточенным хрипом, и Чимин осознает, как сильно ему это нравится: покрытый потом Юнги трахает его тело, целуя шею и грудь.
Пак вспоминает, чему его учили.
Вот надо прижаться телами близко-близко, скользить, тереться друг о друга. И Чимин подается вперед, прижимаясь теснее и чувствуя безумное тепло. Что-то терзалось и ломалось внутри омеги под напором Мина, уступая, впуская его... и это было так желанно!
Чимин приоткрывает глаза, понимая, что это произошло. Не должно было бы... Но как же славно, что так случилось! Да, боль была, слабая и тягучая, но еще больше было желание, чтобы это продолжалось. И хотя Пака этому не учили, он волнообразно колыхается, подаваясь вперед бедрами и с радостью ощущая, как горячая плоть проникает глубже...
Юнги стонет.
— Чимин...
— Умоляю...
Он не знает, о чем молит. Но Юнги понимает и качает ему навстречу.
Они вместе, конец настолько близко, оба жаждали этого.
Горячие руки альфы обхватывают воспаленную плоть Чимина, и пара размашистых движений, как омега кончает на свой живот нескончаемыми потоками.
— Юнги, — громко стонет он, и Юнги сходит с ума от того, как красиво тонет его имя в сиплых стонах.
Альфа слизывает белесые струйки, от чего Пак закрывает лицо ладонями от неуместного сейчас смущения.
В внезапных объятиях Юнги Чимин словно уплывает куда-то, растворяясь в неге. В какой-то миг, разомкнув тяжелые веки, он видит, что альфа смотрит на его запрокинутое лицо и нежно улыбается. Пак пробует улыбнуться в ответ, но лишь восхищенно всхлипывает, закрывает глаза, вслушиваясь в себя, стремясь за упоительным наслаждением. И все больше погружается в жаркую истому, растущую в нем, заполняющую все его тело. Ничего больше не было, кроме разгоравшегося в нем огня.
Мин спускает внутрь омеги, хрипло рыча. Чимин чувствует жар, тяжело дыша и уже сам целуя истерзанные губы.
Словно молния пронзила Чимина до самых кончиков ног. Стон-рычание Юнги звучит намного громче, чем доселе. И все... Они исчезают, они растворяются в страсти... упоительном наслаждении... обладании...
Ибо они обладают друг другом. Приходя в себя, Чимин думает о том, как давно он об этом мечтал!
Юнги ложится рядом, устроивая голову омеги у своем плече. Чимину вдруг становится так уютно и удобно в его объятиях. Он постепенно приходит в себя, различает шум воды и громкое дыхание альфы.
Вокруг них реальный мир, в который они возвращаются. В этом мире жили люди, которые не должны знать о том, что между ними произошло.
— Я должен был сдержаться, — шепчет Юнги в макушку, прижимая омегу ближе.
Чимин молчит, моментально трезвея. Холодный рассудок возвращается к нему тут же. Но еще он осознает, что совершенно не жалеет об этом. Он признает, что Юнги ему безумно нравится, но вслух сказать не решается.
Он отвергает объятия альфы, присаживаясь на голую землю. Нагое тело вдруг начинает смущать его, и он спешит прикрыться. Юнги смеется над его неуклюжестью, вспоминая, что их одежда осталась за водяным занавесом.
— Ты мне нравишься, — тихо говорит Юнги, поглаживая нижнюю губу омеги. — Очень нравишься. Еще тогда на веранде, я не знал кто ты. Такого раньше не было.
В его голосе звучала тихая грусть. Чимин слушает, не перебивая. Лицо Пака вспыхивает от столь желанных признаний, что выглядит глупо после всего, что они тут натворили. Юноша приоткрывает губы, но слова взаимности застывают в воздухе.
— Если ты думаешь, что я поверю тому, что я для тебя единственный, то вынужден огорчить, — холодный тон омеги прошивает Юнги. — Я перестал верить в подобные сказки восемь дней назад, когда пришло это чертово письмо.
Чимин выговаривает на одном дыхании и убегает сразу сквозь водяной покров. Он знает, что стоит посмотреть альфе в глаза, то сразу сдастся, отдаваясь заново.
Омега мигом надевает рейтузы, накидывает тунику, наспех все натягивая. Он подбирает мокрую рубашку, собираясь возвращаться к шатру.
— Подожди, — уже одетый Мин останавливает его. — Я не лгу. Ты мне нравишься, даже сильнее, я влюблен, — говорит он в припухшие губы.
— Я не жалею, что это произошло, — тихо отвечает Чимин, все еще избегая взглядов. — Но мне стыдно, очень, и я...
Молчание длится ненадолго. Юнги накрывает щеку омеги ладонью, поглаживая ее холодными пальцами.
— Договаривай, — омеге ужасно нравятся эти нотки властности в его голосе.
— Я обещан другому, выдавливает он.
Юнги ужасно злится.
— Я тебе даже не симпатичен, — кричит альфа, отходя от Чимина.
В его голове проносятся недавние события. Стоны Чимина. То, как он раздвигал ноги, прося войти. Как он отдавался, любовно обнимая. И упоенные поцелую, лишенные воздуха. Чимин, который был для него, как открытая книга, угрюмо стоит. А альфа чувствует себя использованным.
— Я рад, что у вас нет чувств ко мне, мой принц, — Юнги шагает вперед, оставляя Чимина. — Вам будет легче полюбить своего супруга. А о брачной ночи не волнуйтесь. Вы так легко отдались мне, что Чонгуку стоит лишь взглянуть на вас, и вы будете его.
Юнги двигается наверх по складчатой дороге. Чимин рыдает от его резких слов, но понимает, что виноват сам. Омега обнимает себя руками и садится на корточки, пытаясь дышать и не смотреть на уходящую фигуру. Юнги не оборачивается, гордо уходит, лишь кидая:
— Спасибо, что хоть сняли это чертово кольцо, когда касались меня.
И скрывается за скалами.
В шатре его встречает Тэхен, который все как всегда понимает без слов.
Солнце еще стоит прямым углом, значит, не долгим было уединение Мина со своим идолом.
๑۩ venenum labia tua ۩๑
