Курьер

Сожаление убийцы и сострадание юнца

Прозрачные слезинки застыли на длинных ресницах парня, но одна, не удержавшись, полетела вниз, приземлившись на поверхность бумаги. Джонатан отличался особой чувствительностью и человеческим состраданием. Возможно, это было его слабостью.

Письмо Лиама Хоффмана своей матери ужасно растрогало бедного парня, глубоко затронув его любовь к матери. Он представил себя на месте этого солдата, погибшего в сражении и не вернувшегося домой к своей матери. Перед глазами Моргана предстал образ старой женщины, стойчески ожидавшей живого и невредимого сына. Волна жалости переполнила его сердце. Неужели мистер Н.Н столь жесток, что посмел убить миссис Хоффман? Чтобы найти ответ на свой вопрос, Джонатан вытащил короткое объяснение этой смерти:

"Джонатан, если мне доставило удовольствие моё первое убийство, то невыносимым для меня стало второе. Миссис Хоффман была доброй матерью, вырастившей такого достойного человека, как Лиама. Мне искренне сложно далась эта утрата. Я не убивал её физически, но убил морально. Материнское сердце, к большому сожалению, не выдержало этого жестокого напора. За это убийство я буду готов понести наказание, ибо совершил самый настоящий грех воплоти, уничтожив последние струны души человеческой и материнской. Я благодарю Бога за то, что она не слишком страдала перед смертью. Она была лёгкой, ведь смерть пришла к ней во сне. Всё же, я навечно запомню материнские слёзы и не прощу себя за то, что стал причиной предсмертных страданий Софии Хоффман. Ты не поймешь меня, Джонатан, но я сделал так, как должен был. Я облегчил её муки и взвалил на себя этот тяжкий груз.
С уважением, мистер Н.Н"

Дрожь снова, как тогда, посетила Джонатана, пройдя по всему телу. Он чувствовал какую-то вселенскую горечь в этих нерасторопных и сумасшедших письмах. Закрыв лицо руками, парень пытался подавить стремительно надвигающуюся истерику.

Он решил, что каждый день будет прочитывать лишь три письма. Больше ему было не под силу. Смысловая нагрузка, содержащаяся в этом красивом почерке убийцы, невыносимо плохо сказывалась на состоянии парня.

Джонатан, встретив рассвет на крыше, спустился на кухню. Проходя мимо консьержи, он отметил, что старушка не изменила своей позы, да и назойливая муха так же летала вокруг неё. Обстановка маленькой кухни вполне устраивала и в какой-то мере успокаивала его.

Грязного бежевого оттенка стены и деревянный обшарпанный стол хоть и не являли собой роскошь, но были вполне себе пристойными. "По крайней мере, тут можно уединиться и одновременно не чувствовать себя слишком одиноко" — подумал Морган и, удовлетворившись этим объяснением симпатии к несимпатичной комнате, достал письмо с пометкой три. Покрутив его в руках, словно изучая, взглянул на часы, которые из последних сил отбивали ритм.

До начала его рабочего дня оставалось ещё полчаса. За это время он даже не успел толком отдохнуть. Однако ему нужна была эта работа, а значит, жаловаться не должен.

Хоть это всё и навалилось на Джонатана, и поддержки неоткуда было ждать, надежда на лучшее теплилась в его душе жарким огнём, освещающим кромешную темноту сомнений своим тёплым согревающим светом. Собравшись с духом, Морган раскрыл третье письмо.