Горечь пепла

Глава 26

Кейн

Я ничего не чувствую. Весь словно в оцепенении. Ощущаю только, как мышцы моего тела невыносимо ноют, а сердце грохочет в груди. Я взбешен и в то же время спокоен. Для меня абсолютно новое и не испробованное ощущение. Но я понимаю, что время действия этой анестезии скоро закончится.
Мой гнев все не утихает. Возможно, то, что я наломал дров и разорвал в клочья наши с Ди отношения, на какое-то время спустило мой пар. И сейчас мне на*рать. Но это еще не конец. Мои кулаки зудят от желания намылить самодовольную рожу того ублюдка.
Чуть позже я доберусь до него.
Сегодня вечером впервые за долгое время я еду не к Джону, а к себе домой. Наверное, было бы легче поехать к брату и излить ему свою израненную, в который раз, душу. Но я принимаю решение, что пришло время разбираться во всем этом самому без посторонней помощи. За эти два года я изменился, поэтому сворачиваю байк туда, где никто меня не ждет — в сторону своего дома.
Дом...
Находясь в этом месте, я никогда не ощущал там домашнего уюта и тепла.
Не торопясь, подхожу к крыльцу, ключи звенят в моей руке. Я не был здесь с тех пор, как Джон разрешил пожить у него и привести в порядок свой сумбурный образ жизни.
Собственно, именно в тот день я впервые увидел Дилан и даже предположить не мог, что именно та встреча многое изменит во мне.
Открываю дверь.
Все по-прежнему. Берлога неудачника — Кейна Коулмена.
Охренеть! Я сам себе только что признался в этом. Но не в моих правилах киснуть и вести себя, как плаксивая баба.
Бросаю ключи на столик, отскакивая, они летят мимо и с лязгом приземляются на пол. К черту все!
Уверенным шагом направляюсь в сторону кухни. Там всегда припрятана бутылка верного «Джека» на случай проблем и неурядиц. Сейчас именно тот самый случай. Мне необходимо напиться — это единственное, что сможет отвлечь меня от мыслей, застрявших в моей голове. Мыслей о ней. О нас, в конце концов.
Черт, Ди! Как ты могла?
Или не уж-то я такой «везунчик», постоянно позволяющий макать себя в очередное любовное дерьмо?
А вот и нет. Хрен ей! Я не позволю. Ни ей, ни ему.
Мои ладони сжимаются в кулаки, когда я вспоминаю «совместный» ужин с Ди и его дальнейшие последствия.
Она не знает, что сегодняшний вечер был для меня очень важен. Я собирался ей признаться в своих чувствах. Наедине.
Черт... Я много об этом думал, перебирал воспоминания, сравнивал. Я переступил через своенравное эго, чтобы она, наконец, смогла услышать эти слова.
Да, я люблю ее. И это чувство с ней для меня воспринимается совсем иначе. По-новому.
Я только что признался в этом.
Себе... Не ей.
Видно, не судьба. Да и какая теперь к черту разница.
Когда моя рука тянется к бутылке, я замечаю блеск кольца с аквамарином. Перстень слишком туго сидит на моем пальце. Смотрю на него и горько усмехаюсь.
Гребаное кольцо со своей гребаной легендой!
Пытаюсь стянуть, чтобы окончательно избавиться от него, но безуспешно.
Ладно. Не хочешь по-хорошему...
В ванной комнате натираю мылом руки, пытаясь заново снять этот дурацкий перстень. Черт. Ни в какую.
Когда от кольца удается избавиться после третьей попытки и невероятного количества мыла, я весь вспотел и истощен, как после утренней пробежки.
— Твою мать, — единственное, что вырывается из меня, когда я замечаю, как распух и неприятно пульсирует мой палец.
Взглядом останавливаюсь на кольце, лежащем на дне раковины. Поднимаю его и рассматриваю. Меня начинает одолевать сиюминутное желание избавиться от него нахрен.
Но, прекрасно осознавая, что это кольцо с приличного размера камнем — ценная семейная реликвия, я все-таки не решаюсь на этот поступок. Я полный придурок, если повелся на эти сказки.
В спальне со злостью закидываю его в один из ящиков комода.
Осматриваю свое жилище и чувствую, как во мне нарастает новая волна гнева, пеленой застилая мой разум и мысли. Здесь все напоминает о ней. На меня начинают давить стены, раздражать мебель и эти гребаные шторы. Неужели, спустя столько времени, она все еще имеет власть надо мной, способна манипулировать на расстоянии?
Резким движением срываю с окон темные шторы, так любовно купленные ей когда-то. Вместе с карнизом и куском обоев они летят вниз. В порыве начинаю сдирать оставшуюся бумагу, обнажая полностью стены, окрашенные в незамысловатый серый оттенок. Я, как торнадо, все, что встречается на моем пути — рушится и пропадает. Мои действия — физическое отображение того, что творится в моей голове.
Перевернутое кресло, разбитая вдребезги настольная лампа и зеркало, постельное белье разорвано в пух и прах. И это я еще не начинал.
Следующая — кухня.
Здесь я отвожу душу, пока громыхаю посудой, смахивая все со стола, яростно выдвигаю и опрокидываю все приборы с ящиков на пол, ломая кухонную мебель.
Похож ли я на сумасшедшего? Возможно. Но мне все равно. Это всего лишь вещи, без души и чувств, которые наглым образом смеют оставлять отпечатки в моем подсознании, вызывая болезненные воспоминания.
Да это замечательный метод избавления от надоевшего барахла и прекрасный повод обновить интерьер!
Осматриваю изменения в интерьере, и мой взгляд останавливается на бутылке виски. Я уже и не помню, когда в последний раз заливал свое горло этой бурдой. Хотя нет, помню: Ди, ночь, пляж на озере. И снова все к чертям!
Ловким и таким знакомым движением руки я откупориваю крышку и нещадно выливаю это пойло в раковину до последней капли. Пустая бутылка летит в дальний угол, когда кратковременную тишину оглушает звон разбитого стекла. Я понимаю, что одну ошибку не повторяют дважды, потому как это уже не ошибка, а скорее твой осознанный выбор.
Я выбираю Ди, а не продолжение того существования — прожигания жизни, которая была до нее. Я не дал ей ничего сказать, моя обида и гнев затуманили мой разум. Как минимум я должен ее выслушать. Не может же девушка признаться тебе прилюдно в любви и тут же блуждать в поисках прошлого влечения.
Наконец, мою и без того больную голову, посетили здравые мысли.
Поэтому я тороплюсь. Поднимаю ключи и хватаю шлем от мотоцикла.
Мне известно, где живет мистер Барлоу. Совсем недавно, после его звонка и еще одного гребаного смс, я навел все интересующие меня справки. Я намерен вернуть себе Ди.
Направляясь туда, просто лишний раз хочу убедиться, что после наших разборок ее нет в его доме, и она не помчалась к нему, и все, что я видел через окно ресторана — это лишь плод моего воображения. Я ведь так и не дал ей объясниться из-за своей тупой ревности.
Дерьмо. Из-за всего этого я могу потерять ее навсегда. Ненавижу себя, пока гоню мотоцикл по улицам ночного города.
Как назло, начинает капать мелкий и противный дождь. Через несколько минут моросящий дождик превращается в неистовый ливень. Мое сердце обливается кровью, а душа плачет, будто солидарна с погодой. А может, это слезы Ди? И погода сопутствует нашим с ней внутренним переживаниям?
Я весь промок. Стучу зубами, но не от холодного ливня, а скорей от злости и предвкушения встречи с так называемым доктором.
Мне не приходится долго колесить вокруг района, где живет этот мудак. Его дом отличается от некоторых здешних. Не сказал бы, что он выглядит богаче, но визуально его жилище почти в два раза больше остальных. К чему этот выпендреж?
Всего пару шагов и я у его крыльца.
Долго и настойчиво насилую дверной звонок.
Он, что там, уснул?
Смотрю на часы. Проклятие! Одиннадцать вечера. А вдруг у него ночная смена?
Мысленно молюсь о том, чтобы это оказалось неправдой, иначе сейчас во всей этой ситуации я выгляжу полным идиотом.
Кажется, удача не совсем от меня отвернулась.
Всего-то пару минут «дверной какафонии», и я уже могу расслышать недовольное «кого там черти носят» и щелчок замка от поворота ключа.
Из-за двери показывается заспанный в одних трусах мистер Барлоу.
Трусы-плавки? Чувак, да ты шутишь! Разве их еще носят?
Видели бы вы его физиономию, когда до него дошло, кого именно занесли к нему черти.
Без раздумий толкаю ногой дверь, врываясь внутрь без приглашения. От моей наглой неожиданности доктор Майло отскакивает как ошпаренный. В это время я уверенно движусь на него, сжимая руки в кулаки. Они у меня чешутся... с той самой первой нашей встречи в больнице.
— Доброй ночи, док, – толкаю его в грудь и резко бью по лицу.
Хотелось бы ударить посильнее, но понимаю, что и так сойдет, когда замечаю моментально распухший нос ублюдка. Я же, в конце концов, не убивать сюда пришел, всего лишь немного проучить.
— Эй! Да ты охренел?! — ревет на меня этот Барлоу, закидывая назад свою голову и зажимая пальцами переносицу. — Какого хрена тебе здесь нужно? — смотрит на свои слегка окровавленные руки.
Думаю, ничего страшного. Зря он, что ли, на доктора учился?!
Но прямо сейчас мне не до него, меня беспокоит нечто другое и никаких трудов не составляет сложить дважды два: вечером он делает романтическим образом предложение, ночью — скрепление союза сексом, тем более, от меня никак не ускользает тот факт, что, застигнутый врасплох, он стоит передо мной, практически, в чем мать родила. И я чую запах недавнего совокупления, поэтому, как полицейский пес, начинаю быстро шарить по его дому в поисках одной жгучей брюнетки, которую собираюсь вернуть, чего бы мне этого ни стоило.
— Эй, куда ты направляешься, мать твою? — продолжает скулить Майло, еле поспевая за мной.
Он, вообще, собирается надавать мне тумаков в ответ или нет?
Господи, Ди, что ты в нем нашла?
Когда прохожу мимо кухни, на глаза попадается бутылка добротного вина, два бокала и ваза, наполненная фруктами.
Все понятно и без слов. От этой картинки еще больше зверею и распахиваю первую попавшуюся дверь, застывая на месте.
На кровати лежит обнаженная девушка с перепуганным видом, отчаянно прикрываясь простыней. Мой взгляд цепляется за огромный сверкающий бриллиант на ее пальце, тот самый, что я видел в ресторане. Да, и она брюнетка, но не та, которую я рассчитывал здесь найти.
Спасибо, Боже!
— Майкл! — визжит девица. — Какого черта здесь происходит?
Какого черта?! И она туда же. О, они идеально подходят друг другу.
— Все в порядке, дорогая, — начинает лебезить Майло, когда я облегченно выдыхаю и разворачиваюсь, чтобы двинуться к выходу.
Слышу, как Барлоу продолжает обещать своей избраннице, как он разберется со мной за вторжение в их личное пространство посреди ночи и прочее пугающее до чертиков дерьмо.
Сейчас мне все это безразлично.
На крыльце его дома бесцеремонно присаживаюсь на одну из скамеек под навесом. Достаю сигарету и закуриваю. Дым щекочет мне ноздри.
Погодные изменения, похоже, не намечаются: льет, как из ведра.
После трех глубоких затяжек слышу:
— Дерьмовая погодка.
Выходя из дома, док кутается в махровый халат, а его ноги утопают в уютные домашние тапочки. Очень жаль, что на них нет плюшевых зайцев. Скорее всего, они бы подняли мне настроение.
Скрестив руки на груди, он вглядывается в стену дождя.
Я не из тех, кто распыляется в извинениях. И даже сейчас, понимая, что в данной ситуации я не совсем прав. Мой кулак и его опухший нос — это ему за страдания Ди.
— Не угостишь? — просит меня поделиться с ним сигареткой.
Я протягиваю ему пачку и зажигалку. Он вытягивает одну, обнюхивает и тут же подпаливает. Затягивается не глубоко.
— Не курил со времен колледжа.
Какое-то время никто из нас не произносит ни слова.
— Вообще-то, мне ничего не стоит вызвать копов прямо сейчас, — прерывает тишину Майло.
— Так чего же ты ждешь? — в моем голосе лишь холод и безразличие.
— Я не стану этого делать из-за уважения к Ди. Она любит тебя, придурок.
Все-то он знает.
— Уже не уверен в этом, — затягиваюсь глубже.
Майкл поворачивается ко мне.
— Что ты уже успел натворить?
Слышу уж очень плохо скрываемую усмешку в его голосе.
— С твоей подачи... — с вызовом в глазах смотрю на него. — Злорадствуешь?!
Он первый отводит в сторону взгляд.
— Между нами все непросто. Но мне казалось, наш вопрос закрыт. Я не был идеальным мужем, — пожимает плечами. — Мы были хорошими друзьями в колледже. И дернул нас черт пожениться. Оказалось, что я морально был не готов к этому браку. Я изменял ей. И этим сильно ранил ее. После всего, что между нами было, она еще долгое время была подавлена и расстроена. Ко всему прочему, мы еще и работаем вместе. Она продолжала видеть меня с другими женщинами, тогда как сама ни с кем не встречалась. Ее личная жизнь попросту отсутствовала: работа-дом-дом-работа. И только недавно я стал замечать счастливый румянец на ее щеках и оживший взгляд. Я понял, что у нее, наконец-то, кто-то появился, и хотелось бы верить, что этот кто-то действительно заслуживает ее.
Я молча курю, продолжая слушать его.
— Сегодня, когда я встретил ее вечером в ресторане, она была такая счастливая, такая наполненная жизненной энергии и любви... Мне захотелось поделиться с ней и своим счастьем — я встретил девушку...
— Ага, я и видел, — не даю ему закончить, — ты и она за столиком у окна.
Теперь, когда все стало на свои места, до меня доходит, как все было на самом деле.
— Подожди, и ты подумал... — он внимательно смотрит на меня. — Да ты просто ревнивый идиот.
— Да, бл*дь, я такой. Теперь ты доволен? — в раздражении отбрасываю окурок в сторону, выдыхая последнюю затяжку.
— Нет. Мне тебя жаль.
— Я не нуждаюсь в твоей жалости. Не могу понять только одного, почему она соврала мне, отправляя гребаное смс.
— Дил ни в чем не виновата. Она не собиралась выслушивать мой любовный бред, если бы я не попросил ее немного задержаться. Мне нужен был совет, каким образом сделать предложение и не наломать дров перед Рейчел. Тем более, на мое счастье, официант попросил ее немного подождать, так как заказ Дилан — еда на вынос — еще не был готов. Я усмехнулся тому факту, когда вспомнил, что хорошо готовить она не очень-то умеет, так что... — вздыхает, притрагиваясь пальцами к своей заклеенной лейкопластырем переносице.
— Благослови тебя Боже, — поднимаю взгляд к небу, а затем встаю и гляжу на Майкла. — Она не захочет меня больше видеть, я уже не говорю о том, чтобы продолжать любить.
Майкл поднимается следом за мной и выдает самое толковое суждение, которое мне довелось сегодня от него услышать:
— Тебе несказанно повезло. Дил — необыкновенная женщина, и я уверен, что она все еще любит тебя. Вопрос в другом, любишь ли ее ты? Если да, то просто дай ей время остыть и приведи свою голову в порядок.
В ответ я лишь киваю головой. Словесные благодарности для него — это уж слишком.
— Думаю, — отвечаю ему, — сейчас это будет наилучшим для меня поступком.
Молча разворачиваюсь и ухожу.
Пара шагов, и я оказываюсь возле своего байка, когда меня одолевает рвущаяся наружу желчность.
— И, мистер Барлоу, — кричу ему, и он оборачивается, — чувак, не надевай больше это п*дарское дерьмо.
Я имею в виду его плавки, но он, как пень, сначала смотрит на свои тапочки, затем поднимает вопросительный взгляд на меня. Только я уже завожу мотоцикл и срываюсь с места.
Пора сваливать отсюда.
Я вел себя с Ди как последний мудак: учинил ссору, спровоцировал агрессию, сломал ее мебель, устроил погром в своем доме, но однозначно мне стало легче. Стало свободней.
Что же теперь делать? Куда податься?
От брата не слышно ни слова, на днях его дом был продан, а сам Джон будто исчез с лица земли, не оставив ничего после себя.
Неужели со мной случилось именно то, чего я всегда опасался — я остался один?