Пятнадцать полос на моем теле.

4.

Я слушала, как капли чуть теплой воды стекали из приоткрытого крана. До моего разума еще доносились смех Кристофера, который я слышала из своей комнаты. Это навождение, я знаю, но сейчас это слышалось отчетливее, словно он приближался ко мне. Чем сильнее становилось больнее от кровяных отпечатках, тем сильнее я чувствовала Шистада в своей квартире.

Сделать надрез, и пальцами,холодными словно скальпель,  дрожащими от холода, нажимать на открытую рану, чтобы алая кровь вытекала из моего организма, заполняя ванную. Чтобы прозрачная вода окрасилась в красный, чтобы я теряла сознание от вспышек боли, которые на некоторое время давали забыть кто такой Кристофер и как он сделал больно Эве Мун. Это помогает, стоит попробовать снова, но это уже шестой порез из запланированных двадцати. Именно столько лет Шистаду, именно его глаза, не сравнимые не с кем, не давали мне заснуть по ночам.
Закусив до боли в суставах нижнюю губу, я посмотрела на свою красную руку, дрожащую и кровавую, словно резанное мясо. Зажить это, конечно же, не успеет перед тем как я нанесу еще один взмах лезвием, которое храниться в черной коробке в ванной комнате.

××××××××××××××××××××××××××××××××××××××

— Если я тебе дорог, то ты никогда в жизни больше не дотронешься до этой коробки. Я прошу тебя, Эва, не стоит этого делать ради успокоения и душевного спокойствия. — его глаза горели, а холодные руки сжимали мою ладонь с лезвием. — Ты думаешь, что физическая боль заглушает душевную? Да, черта с два! Это не так, душевную ты не уберешь никогда, и может быть забудешь только через очень долгое время. А физическая помогает лишь подавить на несколько минут, убрать тяжелый груз на долю секунды.

— Физическая  боль помогает переложить все, чтобы не чуствовать, как ты говоришь, несколько секунд этого. Это как поцелуй: длиться мгновение, но во время него думаешь только об этом, ты попросту забываешь что такое сердце и как болит душа.

××××××××××××××××××××××××××××××××××××××

Вот поэтому я и взяла коробку, потому что ты мне безумно дорог, Кристофер Шистад.
Я люблю тебя настолько, что не могу забыть, стереть из своей памяти.
Мое любимое число — семь. Поэтому я сделаю этот порез настолько глубоким, что попаду в больницу. Я знаю свои планы наперед, и говорить о смерти — это нормально. Ненормально думать, что после смерти мы вселяемся  в других людей, или то, что у нас вырастают крылья. Чистый бред.

Я знаю какой исход будет после заключительного пореза. Я подозреваю,  как друзья будут меня оплакивать, как мама отложить свои дела на следующий день, чтобы выделить один - для похорон родной дочери. Думаю, даже некоторые из Пенетраторов приедут проститься со мной. Но его не будет. Он не увидет алых губ и черного гроба. Парень попросту побоиться увидеть меня последний раз в своей жизни. Скорее всего он захочет запомнить меня еще живой, той, которая следовала за ним куда угодно. Но через год Кристофер осмелится. Он купит букет алых роз, оденет капюшон и придет ко мне на могилу. Он будет плакать и сожалеть, что не смог увидеть меня такой красивой, спящей принцессой. А после,Шистад позовет меня во сне и я приду. Я всегда буду приходить к нему, как только он меня позовет.

Наблюдая за уже давно холодной водой, стекающей по моей руке, я поежилась. Мурашки так и метались по моей коже, оставляя приятную дрожь. Выключив воду, я вылезла из ванной, чтобы сесть перед телевизором и включить что-нибудь для фона.
Это так просто, сразу возникает ощущение, что ты не один. Да и как можно быть одному с Гравити-Фолз по телевизору?